Пиромант. Том 4 - Зигмунд Крафт
— Так расскажи, дедушка.
— Это долгий разговор, пойдём.
Мы вернулись в центральную часть библиотеки, где находился стол и кресла. Адмир Старший знал толк в мебели, всё было очень удобным в использовании.
— Пути развития силы очень многообразны, — начал архимаг печальным голосом, будто это знание должно разочаровать меня. — Наша раса издревле практикует слияние магии, души и тела. Ме́сис и бáла, — назвал он академические названия основного и остальных ядер структуры, — предназначены как раз для этого. Как итог, мы очень сильны на фоне многих иных магов, но ограничены в чём-то, как и другие. Например, ни один эльф никогда не сможет практиковать астральную проекцию или клонирование. Так же наш путь после смерти сильно отличается от остальных. Ты, наверное, никогда не задумывался, почему мы не общаемся с мёртвыми предками, как те же орки или корибанты севера. Хотя, вряд ли тебе вообще хоть что-то ведомо об этих народах. У них культ предков, у корибантов мёртвые даже восседают в совете и помогают решать проблемы живых. Мир полон невообразимых вещей, — усмехнулся он на мой недоверчивый взгляд.
— Звучит очень странно, — согласился я. — И всё же, в чём такое глобальное отличие эльфов?
— У нас нет посмертия.
— В смысле? — не понял я.
— Сразу после смерти эльфы теряют свою идентификацию и становятся, грубо говоря, безмозглыми сущностями. Наши души как те же мелкие духи, похожие на насекомых. Будто рождаются заново, но уже с той стороны. Потому у нас нет рая, как у тех же людей. Нет общего пространства для умерших.
— Но как так? — поразился я.
— Правда бывает ужасной, способной привести в уныние. Признаюсь, мне боязно рассказывать тебе всё это.
— Но неужели ничего нельзя сделать? — не унимался я. — Неужели даже сильные маги исчезают? Я слышал, что среди спиритов ходит миф о том, что Кореллон когда-то был эльфом. Якобы именно поэтому он так благоволит нашему народу.
— Ты очень многое знаешь, я приятно удивлён, — улыбнулся Адмир Старший. — Но это просто невозможно. Я не могу вообразить ситуацию, при которой эльф мог бы стать таким богом.
— Но… — я осёкся, вспоминая давний разговор с Рэем. Он уверял, что смогу после смерти стать высшей сущностью. Хотя, он ведь долгое время жил среди людей. — А люди могут?
Дед кивнул.
— У них вообще не принято отождествлять тело и дух, развитие идёт совсем не похожим на нас способом. Но нужно быть сумасшедшим, чтобы пойти на такое. Обычно их раса предпочитает долгое блаженное существование в раю, либо мучается в самобичевании ада.
— Но у них есть рай и ад, почему у нас нет?
— Потому что мы разные. Чтобы уберечь свои души от незавидной участи, мы их консервируем.
— Это как?
— Маг может запечатать свою душу, и тогда при погребении она остаётся будто замороженной. Ты никогда не бывал в роще предков? — он с подозрением посмотрел на меня и стало стыдно. Адмир никогда не посещал могилу матери, я — тем более. По крайней мере, в памяти ничего такого не было.
— Отец, он никогда не водил меня. Самому же было страшно, — ответил я, смотря в пол.
— Не вини себя. Но если окажешься в роще предков, то сразу поймёшь это. Растущие там деревья впитывают замороженные души, отчего каменеют. Их сложно уничтожить, они могут существовать до конца света. Собственно, на это и надеются умирающие и те, кто их потом хоронит.
То, что рассказал дед, действительно было шокирующей информацией. Я просто не был готов к тому, что перестану существовать после смерти, особенно когда знал об Астрале.
— Ты хочешь поговорить с мамой? Она всё ещё там, спит в роще предков.
— Подожди, — опешил я. — То есть когда ты говорил, что приходил попрощаться с ней, то ты имел ввиду то, что действительно говорил с ней?
Дед пристально смотрел на меня с лёгкой улыбкой, после чего кивнул.
Глава 7
Интерлюдия
В трёхлитровой запечатанной банке находился зародыш. На него падал луч яркого света, благодаря чему можно было различить мелкие детали нерождённого существа, а также его безмолвное сердцебиение.
Рядом с банкой начали зажигаться символы, сложенные в кольцо. Они разгорались ярче, очерчивая круг всё шире, после чего потянулись дорожкой вглубь тёмной комнаты.
Наконец, их светом была захвачена крупная свинья, лежащая связанной по конечностям внутри ещё одного круга. Она негромко похрюкивала и дёргала ушами, изредка предпринимая попытки подняться, которые ни к чему не приводили. Будто неведомая сила придавила её к каменному полу. Символы разгорались всё ярче, их белый свет перешёл в зелёный, а толстое животное принялось худеть.
Зародыш начал увеличиваться в размерах, его сердцебиение участилось. Нерождённый подрос максимум на десяток сантиметров, когда банка взорвалась, залив всё вокруг густым питательным раствором и кровью. В том числе и символы, которые тут же начали бледнеть до белого и затухли окончательно.
Свинья лежала не двигаясь и выглядела так, будто её давно морили голодом.
— Ну что опять не так? — раздражённый голос парня в тёмных одеждах нарушил тишину. — Это ведь самое прочное магическое стекло, почему оно не выдержало?
Ксилтарец подошёл к свинье и пнул её, но даже это не могло привести мёртвое животное в чувства.
— И долго ты там собираешься стоять? — Тайритрон повернулся к стене, где сразу после его слов материализовался Айлинайн.
— Я не хотел мешать тебе, господин.
— Уже не помешаешь, — отмахнулся парень. — Рассказывай, что там случилось с моим драгоценным будущим учеником? Он жив?
— Жив и здоров, прекрасно себя чувствует, насколько я понимаю.
— И чего тогда явился? — ксилтарец с прищуром посмотрел на своего прислужника. — Этот малец надумал что-то попросить у меня?
— Нет. Он сейчас находится у своего родственника, архимага, которому рассказал о своём учителе. О тебе.
— Да? — засмеялся Тайритрон. — И что же он наплёл?
—
