Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
Трель звонка из туалетной комнаты он сразу не расслышал, во сне никак не отреагировал. Мобильник стал звонить снова, звонил долго, настойчиво. Лыков повернул голову, прислушался, сел на постели.
Телефон продолжал пиликать.
Быстро поднялся, на всякий случай выглянул в окно, быстро направился в туалетную комнату.
Звонки прекратились.
Парень сунул руку за сливной бачок, нащупал аппарат, увидел на экране несколько пропущенных вызовов.
Нажал кнопку вызова, ответили тут же.
— Привет, старик, — это был Черепанов.
— Привет.
— Спал, что ли?
— А что еще остается?
— Сегодня у нас был майор, нес какую-то муть. Но уловили основное, вашу фуру не загрузят, пустят порожняком. То есть, чистыми, с одними арбузами.
— Почему?
— Как я понял, для маневра.
— Какого маневра?
— Возможно, вас двинут в качестве отвлекающего маневра.
— А кто повезет товар?
— Как раз вопрос. Сказал, что будут то ли два, то ли три транспорта. У тебя никакой ясности?
— На эту тему разговора не было.
— Хозяин затевает какую-то хрень. Ты в курсе, в какой компании едешь?
— Конечно. С майором и Каюмом.
— Ничего не смущает? Вас трое, и все трое мутные. Вроде как на закланье.
— Думал об этом, но ничего уже не изменишь.
— Номер своей фуры знаешь?
— Да, Каюм шепнул… 992 КП.
— Будем вас вести… Будь готов к любым неожиданностям. Но неплохо было бы узнать номер хотя бы одной из затаренных машин.
— Разве что утром, и то вряд ли.
— Хреново, старик. Рисуется комбинация, которую мы никак не раскусим.
— У вас что, кроме меня, здесь нет никого из своих людей? — возмутился Игорь.
— Был бы кто, не тыркали бы тебя. Структура Аверьяна полностью закрытая, не просунешься, — Олег помолчал, вдруг вспомнил: — Да, вот что. Привет от твоего бати. Побывал у нас.
— Как он?
— Геройски. Ждет, когда ты вернешься.
— Передай, скоро.
— Уже передали… Ладно, держись там. И помни, мы все время следом.
— Салют.
Лыков вырубил телефон, положил его на место, предусмотрительно спустил воду, услышал шаги в прихожей. Открыл дверь, от неожиданности отшатнулся.
Перед ним стоял Аверьян. Смотрел тяжело, подозрительно.
— Не спишь? — спросил.
— Не сплю. Думаю.
— Я тоже.
Хозяин двинулся в гостиную, младший лейтенант шагнул следом.
— Чего пришел?
— Мешаю?
— Попробую уснуть. Завтра тяжелый день.
— Тяжелый, — согласился Аверьян, подошел к нему, опустился на диван. — Но завтра все закончится.
— Уверен?
— На все сто, — он неожиданно приобнял Игоря. — Хороший ты парень. Жаль, что все так получается.
— Как? — отстранился тот.
— Вразнотык… Будь ты моим человеком, все могло бы быть по-другому. Даже Малику за тебя выдал бы.
— Я разве не твой?
— А ты как считаешь? — посмотрел на него внимательно Хозяин.
— Сколько сижу у тебя, хоть что-нибудь не так сделал?
— Ты майору веришь? — неожиданно спросил Аверьян.
— Нет.
— А я верю. Хоть немного, но верю. Редкой подлости человек, но иногда говорит правду, — Шеф поднялся, неожиданно взял Игоря за руку, жестко заставил тоже встать. — Подумай, мент, хорошенько. До утра время есть… А как надумаешь, скажешь.
— О чем? — не понял тот.
— О жизни. Она ведь короткая, может в любой момент оборваться. Стоит ли играть втемную там, где все прозрачно? Подумай, а утром скажешь.
— Загадками говоришь, Шеф.
— Не такими уж и загадками. Все карты у тебя на руках.
Он ушел, Лыков остался стоять посередине комнаты, не совсем понимая смысл услышанных слов. Затем вернулся к постели, просунул руку под матрац, нащупал там пистолет, задвинул поглубже, выключил ночник.
Хоронили Даниила Петровича и Виталика ранним утром. Солнце играло в капельках еще не просохшей на деревьях росы, трава на соседних могилах тоже была влажная и свежая, непривычно громко для такого места резвились в кронах юркие птички.
На похороны пришло совсем мало людей, не больше десятка. Рядом с двумя свежевырытыми могилами маячил помощник Иван Семенович, мрачно наблюдали за работой могильщиков несколько дюжих охранников, присутствовали еще какие-то люди, которых Нина Николаевна не знала и не обращала на них внимания. Она, почерневшая и моментально исхудавшая, механически поправляла на голове черную косынку, вытирала таким же темным платочком мокрые глаза, сморкалась, время от времени покачивала головой, не до конца понимая и не веря в случившееся.
Оксана и Володя Гуськовы держались чужаками в сторонке, мать тихонько плакала, сын строго поглядывал на нее, заботливо поддерживал под локоть.
Кладбище было большое, главное в городе, место для захоронения выбрали недалеко от входа, почти у самой центральной аллеи.
Могильщики наконец закидали землей обе могилы, прибили лопатами холмики, воткнули два деревянных креста, притулили к ним портреты Глушко-отца и Глушко-сына, принялись устанавливать венки, складывать рядками принесенные цветы.
Иван Семенович подошел к парням, благодарно сунул старшему полагающиеся деньги за работу, вернулся к Нине Николаевне.
— Можем ехать… Или желаете побыть одна?
Она не ответила ему, неотрывно смотрела на то, что осталось после мужа и сына, стала плакать беззвучно, задыхаясь, плотно закрыв глаза.
Иван Семенович хотел деликатно поддержать ее, она отвела его руку.
— Не надо. — Обратилась к Оксане и Володе: — Прошу вас на поминки.
— Даже не знаю, — пожала плечами женщина. — Я ведь с вашим мужем даже не была знакома. Разве что с Виталиком немного.
— Я их знал. Обоих, — твердо произнес сын. — Нужно, мама, помянуть.
— Как
