Куколока - Владимир Васильевич Радимиров
— Ха-ха-ха-ха! — донёсся до него сверху хохот издевательский, — Что, Куколока — попался? Не на того ты, придурок, напал — вот в яму за то и попал! Тут тебе и каюк, дерзкий ты недоумок! Прощай навсегда, горе-спасатель!
Поразъяснелось маленько у Куколоки в очах, наверх он глянул, а там шахта такая круглая ввысь уходила, навроде глубокого колодца, и в верхнем проёме виднелася морда хитромудрого Чернобога. Была она спесивою, гордою, ухмыляющеюся и падением своего врага явно наслаждающеюся.
И тут зрит Куколока — ёк твою макарёк! — выдвинулась сверху и сбоку массивная стальная плита, и быстро она стала проём собою закрывать…
Заслонила она вскорости и змеиную эту харю, и вообще всё-превсё, поскольку стало вдруг в ямище той темным-то-темно. Прислушался долбанутый булавой Куколока — ё, думает, моё! — а плита-то начала опускаться, и опускаться, зараза, прямиком на него!..
Всё, решил он — крышка! Сейчас опустится эта махина ужасная до конца и его тут, словно клопа какого вонючего, собою раздавит…
Вскочил он на ноги, руки ввысь вытянул, и встренул вскорости энту давилку. Сгоряча попытался даже её удержать, да только куда там — всех его силушек богатырских оказалось для этого маловато. Присел он тогда быстро, затем лёг и, нашарив булаву валявшуюся, стоймя её вверх торкнул. Стук! Навалилась на чудо-булавицу плитища стотонная и… и… застыла вдруг недвижимо, как будто колдовская сила на самое дно её положила.
Удержала волшебная вещь тяжесть эту неимоверную, не погнулась она и не сломалась от сильнейшего того давления.
Полежал в кромешной тьме силач наш попавшийся, пот горячий со лба поутирал, поуспокоился мал-мало, а затем вот чего и соображает: «А ведь этот мерзавец плиту-то должен поднять. А как иначе-то? Надо же ему поглядеть на тот блин, что от меня остался — не удержится ведь, тварь, как пить дать не стерпит!..»
И действительно — пару мигов всего минуло, как булава в руках богатыря освободилася, и плита давящая вверх заторопилася…
«Ну, теперь не зевай, хренов спасатель! — сам себя Куколока подначил, — У тебя будет единственный шанец, чтобы спасти свою задницу, и исполнить потом задание!..»
Вытащил он из кармана моток неразрывной верёвки, привязал один её конец к запястью своему левому, а другой конец к булаве, потом взял оружие за рукоятку рукою правою и принялся нервно там ждать.
Вот плита доехала до самого конца. Вот в стену она стала задвигаться, белый потолок открывая. А вот в колодце появилась змеиная харя, и с любопытством она в шахте глазами зашарила…
«Пора!» — прожгла Куколокино сознание мысль огневая. Метнул он булаву в чёртового Змееглава и постарался во что бы то ни стало по башке ему попасть.
Бумм!!! Врезалась летящая булавица в челюсть поганого мутанта, и раздался такой звон, будто кто-то ударил в стотонный колокол. Отбросило Чернобога от проёма шахтного прочь, и слышно было как он на пол там грохнулся. А булава полетела дальше и тоже упала, но с той стороны массивного стола.
Подёргал Куколока верёвку натянутую и быстро по ней наверх взобрался. Глядит он, а подлый хозяин в отрубоне глубоком пребывает, руки раскинув вяло и мешком на полу валяясь. Отвязал наш витязь вервь неразрывную от руки своей и от булавы и тою вервью Чернобога опутал с ног прямо и до головы. А потом принёс он ведро воды и оголоушенного ею окатил.
Не сразу Чернобог в чувство-то возвратился, а когда он всё же оклемался, то задёргался в путах своих яростно и завыл так, что стёкла в окнах задребезжали.
— А-а-а, проклятый негодяй, — ревел освирепевший ящер, — обманул-таки ты меня! Да только рано радуешься, ангелов дурак, ибо жить-то тебе всего ничего осталося! И Миловзоры тебе вовек не видать, да!
И он захохотал так, будто с ума только что спятил.
— Я бессмертный! — орал он вперемешку со смехом безумным, — Бессмертный я, долбанный ты недоумок! Меня убить-то нельзя! Нельзя-а-а! Ах-ха-ха-ха-ха!
Постоял там Куколока, уперев себе руки в бока, дождался пока буйный припадок у пленного гада чуток ослабнет, да и говорит ему так:
— Слушай ты, чертяка! Смертный ты или бессмертный — мне на это наплевать! Все мы в духе бессмертны, так что ничем ты от прочих-то не отличаешься. Но уж коли ты тело такое прочное себе сварганил, то тем хуже будет для тебя. Я сейчас сделаю с тобой то, что ты со мною сделать желал!
Схватил он недвижного врага и бросил его на дно стальной шахты. А потом отыскал рычаг потайной под столом и даванул его своею ногою. Поехала плита массивная вбок, и пока она проём собою не закрыла, праведный мститель вот чего успел проговорить:
— Полежи под плитою этой давящей, змеиная твоя голова! Тебя там ничто не будет от мыслей раздумных отвлекать. Вся эта тяжесть непосильная — отместка за то зло, что ты другим причинил. Как говорится, не рой яму другим — сам в неё угодишь! И до той поры не видать тебе, дьявол, воли, пока не покаешься ты искренно перед Богом! Спокойной ночи, чёртов Змееголов!
Опустилась плита до самого низу и остановилась, дыра же в полу плотно закрылась. Сгинул демон поверженный в своей темнице, и срок его заключения заслуженного как бы открылся.
А Куколока замок железный принялся обыскивать. Все углы и закоулки он там обошёл, но не только омороченную Миловзору, но и вообще ничего живого-то не нашёл.
Акромя, правда, кошечки одной небольшой.
Эту кошку сыскал он в подвале. Она была беленькая такая, пушистая, мягкая. Увидав вошедшего Куколоку, замяукала кошка радостно, а потом к нему она подошла и стала о ноги его тереться, мурлыкая при том звонко и спинку дугой выгибая.
— Откуда ты здесь, тварь земная? — вопросил Куколока кошку недоумённо, — Не иначе как злыдень этот держал тебя для забавы… Да-а, — добавил он с энтузиазмом, — придётся мне с собою тебя взять — не оставлять же животину в адском этом замке!
Взял он кошечку на руки, пошёл в главную залу, высыпал орехи железные себе в карман, напихал затем в корзинку тряпок всяких и устроил в ней ложе для кошки премягкое.
Вот он кошку в логово устроил, булаву на плечо пристроил, да в обрат-то оттуда и пошёл, не желая тут оставаться долее. Быстро Куколока по дороженьке топал, спеша покинуть сии места. И вскорости в замке златом он оказался, в коем Дивзора его, маясь, ждала. Так, мол, и так, доложил ей бравый силач: Чернобога самозваного я устроил куда надо, а вот Миловзоры, к сожалению, нигде
