Неизвестно - Огненный ручей
Звенит звонок: идёт новый лист!
И вдали уже слышатся глухие удары…
Ни Андрюши, ни Афони нигде не было.
Отца на домне девочка нашла не сразу. Она думала его встретить на литейном дворе, а он, оказывается, как обер-мастер руководил кладкой горна — основной части печи, в которой перед выпуском кипит расплавленный чугун.
Поднявшись по железной лесенке до небольшого круг¬лого отверстия — единственного входа в горн,— Майка за¬глянула в него.
Внизу, в полутёмном горне, словно в огромной бочке, го¬рели электрические лампочки.
— Папа! — крикнула девочка.— Можно к тебе? Прини¬май гостей!
— Это кто? Майка? — услыхала она голос отца, но его самого не увидела.— Ты подожди, сюда не лазай! Я сам к тебе приду!
«А чего ждать?» — подумала Майка и, взяв в зубы сум¬ку с плюшками, вползла на четвереньках в отверстие.
Десять каменщиков выкладывали огнеупором стальные стены горна. Они бережно со всех сторон осматривали и ощупывали каждый кирпич, чтобы на нём не было никаких выщерблин, а затем, окунув в раствор, притирали его к тол¬стой кладке.
За ними наблюдали три контролёра во главе с обер-масте¬ром. У них в руках чернели стальные ножи — щупы — тол¬щиной в миллиметр.
Контролёры и отец беспрестанно ругались с каменщи¬ками.
— И как кладёшь, бессовестный! — говорил отец и тыкал нож в шов между кирпичами.— Сколько раз говорил, чтоб зазор был в миллиметр, а ты?!
— Миллиметр и есть! — Каменщик своим щупом прове¬рял зазор.
— Да где же есть, когда тут хоть в карете проезжай!
— Ох, и дотошный ты, Иван Васильевич! Так нехорошо, этак нехорошо… Я уж на совесть кладу, а ты измучил прямо!
— Ты мучеником не прикидывайся, а клади, как велят. Чтоб ни одна капля чугуна не просочилась! Ведь полторы тысячи градусов здесь будет! Тебе-то что: выложил — и ушёл, а мне работать на печи. Ну, выдержит твоя кладка пять лет?
—- Выдержит! — уверенно отвечал каменщик. Майка дёрнула отца за рукав.
— Пап, а я здесь! —задорно улыбнулась она.— Я тебе плюшек принесла, твоих любимых. Будешь есть?
— Ах ты, хозяйка, плюшек принесла? Зачем же ты лез¬ла сюда? А вдруг бы с лестницы упала?
Отец присел на кирпичи, обнял Майку. Она прижалась к нему и зашептала:
— Пап, а что ты с каменщиками ругаешься? Они пло¬хие, да?
— Нет, они здорово кладут, точно,— тихо сказал отец.— Это я их для видимости ругаю. Надо, чтоб в кладке совсем комар носа не подточил. Тебе же в наследство домну де¬лаю… Эй, Полещук! — добродушно крикнул он каменщи¬ку.— Иди сюда, перекусим!
Полещук, долговязый человек средних лет, заросший щетиной, подошёл, вытирая о фартук руки. Как-то смешно вытянув губы, он укусил плюшку и задвигал челюстями.
— Дочка? — кивнул он на Майку.
— Дочка,— ответил отец.— Лучше не надо! Я за её спиной, как в санатории живу…
Майка посидела немного у отца, а затем, чтобы не ме¬шать взрослым, опять на четвереньках выбралась из горна.
Майка подходила к своему дому и вдруг увидела на крыльце Витаху и Миколку. Они о чём-то спорили и под¬талкивали друг друга к дверям.
Заметив девочку, они расступились и молча пропустили ее в дом.
«К кому они пришли?» — заволновалась Майка.
Она быстро взбежала к себе на второй этаж, открыла комнату и кинулась к подоконнику. Он как раз находился над крыльцом.
— Ну, иди первый,— говорил Миколка.
— Нет, ты иди,— возражал Витаха.— У меня рубашка вот рваная…
— А может, совсем не пойдём? Вдруг на его мамашу нарвёмся?
— Идти надо. Только в какой он комнате живёт? И не у кого спросить!
— А ты чего же не спросил у этой девчонки? Она-то ведь твоя знакомая…
Витаха угрожающе посмотрел на Миколку:
— Не ехидничай…
Они вошли в дом. Через минуту Майка услыхала в ко¬ридоре их робкий шёпот и шаги. Она схватила полотенце, перекинула его через плечо и, выйдя в коридор, прошла на кухню умываться. Майка заметила, что Витаха сделал какое-то движение к ней — видимо, хотел что-то сказать, но не сказал.
Девочка быстренько смочила водой руки и лицо и, выти¬раясь, вышла в коридор. Но и на этот- раз ребята ничего не сказали.
«Вот трусы! — подумала Майка, входя в комнату.— И чего стесняются заговорить? Хоть бы поздоровались!»
Она подошла к зеркалу, заплела распустившиеся косич¬ки и связала их венком, потом, расправив на груди немного помятое голубенькое платьице, вышла в коридор. Терпение у неё лопнуло.
— Ребята,— сказала она,— чего вы здесь стоите? Вы к кому пришли?
— Нам Андрея надо,— сказал Витаха, глядя куда-то в потолок.
— Андрюшу? Его нет дома. Я сама его целый день ищу. А что?
— У нас дело до него есть,— замялся Витаха.— Раз¬говор маленький. Они тут с Афоней наш авторитет подры¬вают среди населения.
Майка почти насильно затащила ребят к себе в комна¬ту и усадила их на стулья.
И тут она узнала следующее: Афоня и Андрюша за пилку и колку дров самым постыдным образом взяли де¬сятку с жены одного инвалида и сказали, что они самые хорошие Витахины приятели.
Рассказывая об этом происшествии, Витаха вскочил со стула и взволнованно заходил по комнате, шлёпая босы¬ми ногами. Миколка с сосредоточенным лицом, как взрос¬лый, стучал пальцем по столу.
— Твои товарищи нас опозорили,—сказал Витаха Майке.
— Вы всегда нам мешаете,— поддакивал Миколка.— Тогда доски стащили и не хотели отдавать, а сейчас десят¬ку содрали в целях личного обогащения.
— Кто это «вы»? — нахмурилась Майка.
— Ну «кто, кто»…— сбавил тон Миколка.— Афонька и твой курортник!
— А почему он мой курортник?
— Потому что ты его сестра! Майка засмеялась:
— Нашёл мне брата! Его фамилия Марецкий, а моя Можжухина.
— Он сын начальника строительства? — удивился Ви¬таха.— Ты серьёзно?
— Честное пионерское, не вру! — Майка хотела дать это слово под салютом, но задержала руку: она была без галстука.
— Вот никогда не думал, что он такой! — сказал Ви¬таха.— Да имей я отца-начальника, я б своими руками не только спортплощадку, а целый стадион построил! Как чего бы не хватало, я бы к отцу…
— Семён Петрович всё равно бы тебе не дал,— сказала Майка.— Он насчёт материалов строгий.
— Дал бы, если каждый день к нему приставать. Убе¬дил бы его. Ты думаешь, я для себя стараюсь? Вот для та¬ких, как Андрюшка! Вместо того чтобы болтаться где-то с Афоней — куда лучше, пришёл к себе на площадку и гоняй в футбол хоть до потери сознания. И все ребята тут вместе, и жить веселей будет.
— А вы поговорите об этом с Афоней,— сказала Майка.
— Не хочу. Афоня сам должен понять. Он парень баш¬ковитый. А сам не захочет к нам прийти — тем хуже для него. У него и у меня отцы погибли за завод, а что он делает для завода?..
— Ничего,— ответила Майка.
— И ты ничего не делаешь,— строго сказал Миколка.
— Да, это верно,— не спорила Майка.
— Ну, а какие выводы напрашиваются? — спросил Ми-колка.
— Это моё дело.
— А ты скажи!
— Да ладно к ней приставать! — одёрнул Витаха своего приятеля.— Не хочет говорить — и не надо. А мы Андрю¬шку за такие дела можем к пионерской ответственности при¬влечь.
— Правильно! — сказал Миколка.— Напишем в Моск¬ву — и дело с концом. Дескать, вы нам не того человека при¬слали, отзовите обратно и всыпьте ему! И всыпят!
— В общем, до свиданья,— сказал Витаха Майке.
— Живите богато… на те денежки,— добавил Миколка и вышел в коридор.
Ребята ушли. Они больше ни в чём не убеждали Майку. Она сама хорошо понимала, что натворили Афоня с Андрюшей.
«Какие у Витахи брови мохнатые! — думала Майка, лё¬жа в постели.— И лицо такое, как у лётчика. А рубашка на спине драная».
Ноги у Майки были как чужие. Сегодня она много хо¬дила. Положив под локти подушку, она смотрела в раскры¬тое окно.
По шоссе, оглушительно лязгая гусеницами, прополз трактор. Он тянул за собой два прицепа на резиновых шинах.
Лёгкий ветерок внёс в комнату пожелтевший тополи¬ный лист и бесшумно уложил его на подоконник,
«Осень скоро,— думала Майка.— Как лето быстро про¬ходит! Ещё месяца полтора — и начнётся настоящий листо¬пад. Надо уже сходить в школу записаться. Андрюша-то уедет, а мне жить на стройке».
И вдруг у девочки как-то само собой срифмовалось: стройка — койка.
Она представила себе прокатный цех, домну, много ра¬ботающих людей, то есть всё то, что она видела сегодня, и тут же вообразила какого-то человека, который в грязной спецовке лежит на койке и покуривает.
Майка усмехнулась: «стройка — койка», а потом вдруг зашептала:
— Кругом в цехах работает народ… Подходит. Если ты пришёл на стройку… Если ты… И если ты хочешь помочь стройке… С утра… С утра…
Последние строки родились внезапно. Майка вскочила с постели и записала в тетрадку:
Кругом в цехах работает народ.
И, если ты хочешь помочь стройке,
С утра иди ты на завод,
А не лежи на койке.
Девочка прошлась по комнате и продекламировала сти¬хи в полный голое. Они ей понравились. Нужно было про¬должать.
