Санин Евгений - Денарий кесаря
Прошел час, другой… Спохватившись, Василий Иванович заспешил на остановку, сел в автобус и уже в нем продолжил чтение, не замечая, что кто-то смотрит на него, читающего книгу с крестом на обложке, с усмешкой, а кто-то и с явным осуждением… В конце концов, он так увлекся, что проехал несколько нужных остановок и вернулся домой, когда Настя, судя по ее виду, уже совсем заждалась его.
- Ну, наконец-то! – встретила она мужа, хотела по привычке взять портфель, но он не позволил ей сделать этого: уж слишком тяжелым был тот сегодня из-за книг.
- Мне никто не звонил? - как обычно спросил он и как обычно – у Насти с этим строго было всегда - услышал в ответ:
- Все дела потом. Сначала давай пообедаем, точнее, поужинаем!
Василий Иванович ел, рассказывая, как было в школе, и что он делал потом в библиотеке.
Настя слушала, подперев кулачком щеку, и только после того, как он допил кисель, пожаловалась:
- Представляешь, он уже дважды звонил!
Василий Иванович сразу понял, о ком идет речь, но все же на всякий случай уточнил:
- Кто – он?
- Кто-кто… Градов! Я оба раза трубку бросила, но он успел сказать, что ваш договор с Соколовым остается в силе, и завтра он привезет тебе еще десять тысяч рублей.
- Благодаря этому, у нас хоть деньги появились, и теперь я могу себе новую коллекцию составить! Качеством - под стать этой монете!
Василий Иванович, достав из кармана, с любовью погладил афинскую тетрадрахму.
- А прежние тебя чем не устраивают?
- Понимаешь, рядом с ней они уже как-то перестали смотреться!
Настя с удивлением посмотрела на мужа. Но тот, поглощенный рассматриванием монеты, даже не заметил этого и рассеянно продолжил: - Да и вообще, все это, кажется, даже интересно... Одно мне только с этим заказом пока не совсем понятно... То есть не понятно совсем…
- Ты это о чем? – с тревогой взглянула на него Настя.
Поняв, что проговорился, Василий Иванович задумался, как теперь сказать жене о том, что так насторожило его во время изучения Евангелия, но тут в коридоре раздался телефонный звонок.
- Опять звонит… - нахмурилась Настя и умоляюще посмотрела на мужа. - Пожалуйста, сделай так, чтобы он передал тебе деньги где угодно, только не здесь!
- Хорошо! – успокаивающе кивнул ей Василий Иванович, с самым решительным видом поднял трубку, но, услышав знакомый голос, радостно крикнул: - Это Володька!
Настя из деликатности прикрыла дверь на кухню, и Василий Иванович мог теперь поделиться с другом неожиданно возникшими у него опасениями по поводу заказа.
- Понимаешь, – сказал он. – Я тут пролистал все Евангелие и обнаружил, что в нем упомянуто всего три-четыре города, в которых могли чеканить монету: Иерусалим, Тир, Сидон, Рим... Ну, с учетом того, что я в спешке, наверняка, что-нибудь пропустил, максимум семь. А откуда же тогда брать еще пятьдесят три?
- Я как раз тоже над этим думал. Скажи… - в голосе Владимира Всеволодовича послышалась тревога. – Они не ограничили тебя историческими и географическими рамками?
- Нет, - припомнив разговор, ответил Василий Иванович. - Я точно помню: Соколов сказал, что ему нужна коллекция античных монет, связанных с христианством.
- Слава Богу! – обрадованно воскликнул Владимир Всеволодович. – Этим они полностью развязали нам руки. Ведь тогда это могут быть монеты почти всех государств первого века и даже гораздо позже!
- Как это? – не понял Василий Иванович и услышал:
- Очень просто! После воскресения Христова его апостолы обошли с проповедью едва ли не весь тогдашний античный мир! Дошли до Египта, до Афин… Кстати, у тебя есть прекрасная тетрадрахма, можно отдать и ее!
- Нет! – словно испугавшись, воскликнул Василий Иванович и поспешно пояснил: – Я решил оставить ее себе…
- Ну, как знаешь... Нам и без нее монет теперь хватит! – слегка удивленно согласился Владимир Всеволодович и продолжил: - Ведь апостолы дошли до Британии, Испании, даже Индии… Кроме того, тогда нам подойдет император Нерон, который начал первые гонения на христиан. И, наоборот, Константин Великий, при котором христианство стало государственной религией. Наконец, золотые византийские монеты десятого-одиннадцатого веков с изображением Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы! Материала – хоть отбавляй. Лишь бы только у них денег хватило!
- Чего-чего, а с этим проблем у них, кажется, нет! – усмехнулся Василий Иванович. – Завтра еще обещали привезти.
- Тогда так, - уже деловым тоном сказал ему Владимир Всеволодович. - Я займусь организацией поиска монет, а ты пока нажимай на повесть!
- Не беспокойся, за этим дело не станет! Спасибо тебе! Что бы я без тебя делал?
- Что-что… Жил бы спокойно! Ведь это же я тебе такой заказ сосватал. Значит, и ответственность за него тоже несу я. По крайней мере, перед тобой! Но помни, что я сказал в клубе: к повести на такую тему надо отнестись очень ответственно, даже если она пишется и для одного человека. Хоть мы с тобой не филологи, но должны знать пословицу «То, что написано пером, не вырубить топором!». Вдруг он захочет ее опубликовать? Представляешь, какая тогда на тебя ляжет ответственность, а если точнее сказать, грех за возможные неточности?
- Ты говоришь так, будто бы сам веришь в Бога! – с удивлением заметил Василий Иванович.
- Как бы тебе сказать… - даже слегка растерялся Владимир Всеволодович. - Не так, чтобы очень, но скажем так – как ученый историк, вполне доверяю! А ты?
- Я? – в свою очередь тоже не нашелся, что сразу ответить Василий Иванович. – Вообще-то я всегда считал, что вера – это удел старушек в храме, которым нечем уже больше жить, и которые лишь заглушают этим страх перед скорой смертью! Двух таких я постоянно встречаю в автобусе, когда еду в клуб. Представляешь, сегодня дал им пять копеек на свечку и…
- Алло! Алло! Что замолчал?
- Да так - случайное совпадение…
- И все же?
- Представляешь, дал сегодня пять копеек на свечку и вот – получил этот заказ! Но давай лучше по существу. О чем мы с тобой говорили?
- О том, веришь ты сам или нет!
- Если по правде, то просто никогда не задумывался над этим всерьез… - уже прямо признался Василий Иванович.
- Вот и у меня вечно не хватает на это времени! – согласно вздохнул Владимир Всеволодович. – Учеба, преподавание, то одна диссертация, то вторая, и еще каждое лето – раскопки… Все, не смею тебя больше отвлекать! – оборвал он себя на полуслове. – И себе самому не советую отвлекаться!
Настя тоже, давая возможность мужу заняться работой, не стала донимать его обычными вечерними разговорами. Даже не попросила повторить ей рассказ про Максимина Фракийца.
Уединившись в своей комнате, Василий Иванович разложил на столе взятые в библиотеках книги и принялся изучать их одну за другой.
Все в них, на первый взгляд, казалось, было логично и правильно. Но его опытный взгляд ученого историка сразу уловил, что с научной точки зрения здесь было явно что-то не то. Одни и те же цитаты. Одни и те же формулировки. И выводы одни и те же. Книг много, а все в них одно и то же. Будто хор под управлением одного дирижера…
Когда же он решил на всякий случай перепроверить цитаты по первоисточнику, то возмущению его не было границ. Одна цитата была искажена до неузнаваемости. Вторая оборвана на половине, что придавало ей прямо противоположный смысл. А третья… третьей не было вообще!
Закончилось все тем, что Василий Иванович бросил эти книги обратно в портфель и снова принялся за Евангелие.
Все здесь было чуждо и непонятно ему. Более того - вызывало резкий протест, ведь он с детства не верил ни одному слову, которое говорилось тут. И, тем не менее, давняя привычка больше доверять первоисточникам, чем составленным на их основе книгам, невольно взяла верх, заставляя продолжать чтение Евангелия…
Рядом, напоминая о повести, лежала открытая тетрадь с авторучкой. Нужно было найти хотя бы название. И тут его глаза остановились на словах: «Во время оно…» Когда-то он уже слышал их. Но когда, где?.. И вдруг вспомнилось: все в том же самом детстве! В единственном на всю округу храме, куда однажды возила его из Покровки соседка бабушка Поля.
Смутно припомнились темные лики икон, свечи… крестившиеся и кланявшиеся люди, много людей - судя по всему, наверное, это был какой-то большой церковный праздник. И громкий, протяжный, на весь храм голос священника: «Во время оно…». То есть, в то самое время, если перевести эти слова на современный язык.
