Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть 4 - Алексей Хренов
Хренов. Этот бомбер ещё и спорил с ними, с ним и с Казаковым, спорил до хрипоты, размахивал руками, показывал перестроения самолётов в воздухе. Говорил, что нужно летать парами, а не тройками. Казаков тогда смотрел на него исподлобья, но Иван заметил, через пару дней Казаков «втихаря» из двух троек сделал три пары. И летать сразу стало удобнее. А Хренов? Этот наглец лишь ухмыльнулся при очередном прилёте на своей летающей табуретке в цветах врага, и больше на эту тему ничего не говорил. Словно знал, что так и будет.
А потом… потом Иван вспомнил Надю.
Надю из «Комсомольской правды». Когда он впервые увидел её в Мадриде, его словно ударило током. Он влюбился без памяти, как мальчишка. Пытался ухаживать, оказывать знаки внимания, а она… она улыбалась, благодарила, но смотрела как-то мимо, будто мысли её были где-то далеко.
Позавчера Надя примчалась в Сото. Иван помнил этот момент до мелочей: её раскрасневшееся от быстрой езды лицо, волосы, выбившиеся из-под берета, рыжие кудри и широко распахнутые глаза, полные тревоги.
— А где Алексей⁈ — первое, что она спросила, даже не поприветствовав никого.
Иван помнил, как у него внутри что-то оборвалось. Он стоял молча, сжав кулаки в карманах, пока кто-то из механиков говорил, что Хренов улетел в ночь перед ее приездом. Он увидел, как погасли её глаза, как она прикусила губу и отвернулась, будто не хотела, чтобы кто-то увидел её разочарование.
Тогда ревность ударила в грудь, растеклась по телу горячей волной, заставила сжать зубы. Он боролся с ней, гнал прочь, но она не уходила. Потом вроде бы отпустило, но ненадолго. Она просто спряталась в угол сознани, поджидая удобного момента.
А теперь вот это чувство вины… Может, его подкормили остатки ревности? А может, просто было стыдно перед тем парнем, кто его спас?
Он плюнул, решив больше не копаться в себе. Лучше уж лететь в бой, чем гонять по кругу бессмысленные размышления.
Сегодня их «ишачки» — две пары — сопровождали три пары И-15х, летящих на штурмовку с бомбами. Настоящие истребители прикрывали братьев-«чайников» — впервые за утро улыбнулся Иван, это было важно. А остальное…
С остальным разберёмся потом.
Вторая половина июня 1937 года. Дорога от железнодорожной станции города Авила до аэродрома.
Минут через тридцать чопики были готовы. Один потолще и подлиннее, другой потоньше и покороче, оба с небольшой конусностью. Илья выстругал их с таким усердием, что хоть в музей деревянных изделий отправляй.
Лёха взял их в руки, покрутил, оценил работу.
— Ну вот! — довольно сказал он, покачивая головой. — Надо бы ещё резьбу по дереву добавить, вообще произведение искусства было бы.
— Иди ты к нафиг! — отмахнулся рукой Илья. — Теперь забивай их сам, тут я тебе не помощник.
Лёха хмыкнул, залез в кабину и начал установку затычек. На забивание у него ушло ещё полчаса. Подручных инструментов не было, так что Лёха использовал всё, что мог — рукоятку ножа, приклад пистолета, собранные в округе булыжники — лишь бы чопики сели как можно плотнее.
Закончив, он сел на край кабины, вытер пот с лица и осмотрел свою работу.
Нижний чопик сидел как влитой. Ни одной капли не просочилось.
— Ну, этот держать будет. — констатировал Лёха, похлопав по нему ладонью.
А вот верхний…
С ним всё было не так радужно. Там и дырка была более рваная, и края загнулись наружу, и сам чопик побольше
— Как он тебе? — поинтересовался Старинов, с любопытством наблюдая Лёхину суету.
— Сел, конечно. — Лёха ещё раз влез на вернее крыло и оглядел бак. — Но если на взлёте начнёт трясти как следует, я бы на него не поставил.
— То есть либо мы полыхнём ярким факелом, либо мы взлетим и будем нюхать пары бензина? — попытался пошутить Илья.
— Примерно так. — улыбнулся в ответ наш герой.
— Лёша, ты мне и нервы лечишь.
— Не благодари. Посттравматические стрессовые расстройства психики — мой конёк! — не задумываясь выдал в ответ наш попаданец, чем вызвал очередную оторопь у Старинова.
Лёха вновь отряхнулся, стряхнул древесную стружку с ладоней и вылез из кабины.
Теперь оставалось главное — достать топливо.
За всё время ремонта по дороге прошло несколько машин — в сторону города.
* * *
Как всё гениальное засада была устроено просто. Илью с пулеметом устроили в кустах с одной стороны дороги. Лёха занял позицию с другой и ближе к городу. Илья должен был дать очередь по кабине и остановить бензовоз. Лёха отстрелить выскочивших из кузова солдат. И вуаль! Бензин наш!
На такую засаду Старинов плевался, как верблюд обожравшийся колючек, но ничего лучшего в их репертуаре не проглядывалось.
Минут через двадцать в сторону города показалась неторопливо ковылявшая телега с сеном, управляемая стариком, который выглядел так, будто застал ещё Наполеона.
Старик держался прямо, а его тёмные глаза бегло оглядывали местность, словно оценивали дистанцию для стрельбы.
Лёха тихо наблюдал за ним из-за кустов, но дед будто почувствовал его взгляд. Кобыла, пыхтя, остановилась прямо напротив Лёхи.
— Эй! Военный! — внезапно крикнул старик, щурясь и глядя прямо на него. — Здесь плохое место прятаться! Тебя издалека видно!
Глава 7
Лайди-лайди, лайди-лайдай…
Вторая половина июня 1937 года. Дорога от железнодорожной станции города Авила до аэродрома.
Через двадцать минут вдали показалась неспешно приближающаяся запряжённая в нагруженную сеном телегу лошадь, которая выглядела так, словно успела поучаствовать во вторжении в Россию вместе с самим Наполеоном. Управлял ею сухощавый, морщинистый дед. Старик сидел с прямой спиной, словно на параде, а его цепкий и внимательный взгляд быстро скользил по окружающей местности, будто высчитывал дистанцию до цели перед выстрелом.
Лёха, старательно укрывшись в кустах, не сводил с него глаз. Однако погонщик кобылы, казалось, просветил кусты рентгеном. Он слегка натянул вожжи, и кобыла, пыхтя и недовольно поводя ушами, остановилась прямо напротив укрытия Лёхи.
— Эй, военный! — вдруг окликнул старикан с телеги, прищурив один глаз и внимательно вглядываясь в зелень. — Ты что, думаешь, хорошо спрятался? Да тебя за километр видно!
Лёха поморщился, не торопясь встал, отряхнулся и спокойно вышел из укрытия.
— Добрый день, уважаемый! Как ваши дела, какие виды на урожай? — Лёха включил максимум своего обаяния и знания испанского.
