Следопыт (СИ) - sillvercat
— Прошу прощения, мэм, — быстро сказал он, — мы с вашим сыном беседовали про эму и динго.
Она улыбнулась, будто через силу, и поправила взбитые ветром волосы. Загар уже довольно прочно лёг на её кожу.
— Бросьте это. Я устала от странных тварей, которых с таким упоением выслеживает наш Алан. Он просто маньяк. Кстати, завтра запланированы съёмки в вашем посёлке, знаешь? — она криво усмехнулась уголком накрашенных губ.
Джамбала кивнул. Он знал. И это его совершенно не радовало. Он прекрасно понимал, какими предстанут в фильме Алана его соплеменники — немногим отличающиеся от зверей буша, демонстрирующие странные обычаи и обряды, полуголые дикари с раскрашенными лицами, — а ведь они сделают это ради приезжих гостей-ванисуйю, стремясь принять их как можно лучше и учтивее. Он вздохнул.
Эдди выбрался из фургона и прижался к матери, продолжая крепко сжимать в руке своего Шу.
Тут Джамбала счёл нужным сказать:
— Если вы не против, мэм, я пригласил вашего сына немного поиграть с моими братьями и сёстрами там, в посёлке, — он кивнул в сторону селения нунггубуйю. — Ему, наверное, скучно сидеть здесь одному целыми днями. Моя мама — очень добрая женщина, она присмотрит за вашим малышом.
Эдди поднял на мать тревожные глаза. Ему явно хотелось в гости, ради собак динго или чего-то другого, что он вычитал в своих книжках.
Джамбала ожидал, что Мэделайн высокомерно вздёрнет бровь и заявит, что её сын не нуждается в подобном присмотре, но она растерянно моргнула и посмотрела на Джамбалу с признательностью. А в улыбке, которой она его наградила, не было и тени притворства.
— Что ж, я не возражаю, мне и самой бывает не по себе, когда он так надолго остаётся один. Но я же зарабатываю деньги для нас обоих. Видишь ли… — она помедлила, потом тряхнула головой и продолжала: — Если я не смогу как следует обеспечивать Эдди, социальные службы могут отобрать его у меня и поместить в приют. Ну-ну, сынок, — она погладила кудряшки вздрогнувшего мальчика, — я же сказала «если». Твоя старушка мать вполне способна тебя прокормить, одеть, обуть и выучить. Скоро ты пойдёшь в школу и целый день будешь с учительницей и другими малышами. Тебе некогда будет скучать.
— Никакая ты не старушка! — горячо, с негодованием возразил Эдди, и Мэделайн рассмеялась вместе с Джамбалой.
— Сколько у тебя сестёр и братьев? — отсмеявшись, полюбопытствовала она.
— Пятеро, — отозвался Джамбала. — Я самый старший. Наш отец погиб в буше, его укусила змея-барранга.
Мэделайн испуганно ахнула:
— Господи, это ужасно. Значит, твоя мама — вдова? Я тоже вдова — потеряла мужа четыре года назад.
— Папа умер, — еле слышно прошептал Эдди, и Джамбала сочувственно кивнул.
Да, эта семья, бесспорно, знала, что такое лишения. Одежда и обувь на Эдди были не по возрасту и не по размеру. Может быть, Мэделайн получила их в миссии после благотворительной распродажи. Братья и сёстры Джамбалы тоже были одеты в обноски ванисуйю. Всем нам в этом мире приходится нелегко, со вздохом подумал Джамбала.
*
Эдди очень понравился матери Джамбалы. Она была от него просто в восторге, как и ребятишки посёлка, которых ей приходилось отгонять от Эдди с причитаниями, что они, мол, совсем замучили несчастного малыша. Эдди же явно гордился такой неожиданной популярностью. Он читал детям вслух, принёс им раскраски, карандаши и настольные игры, и теперь их было не вытянуть из хижины, где он восседал, будто маленький король.
Тем временем в посёлке появились киношники, снимавшие «священную церемонию мбарутанга», как торжественно пояснил им старейшина Хоакуну. Если бы лондонцы хоть немного пошевелили мозгами, то сообразили бы, что священная церемония, если она действительно священна, никоим образом не предназначена для посторонних глаз. А само слово «мбарутанга» вообще-то означало «вкусная еда». Перед съёмками старый хитрец Хоакуну величаво приказал главрежу купить тушу целого поросёнка, которого и запекли в специально вырытой яме, после чего все нунггубуйю наелись до отвала. Но, хотя всё это было чистой воды инсценировкой, люди посёлка предоставили киношникам всё, что те желали: раскрашенные цветной глиной лица и тела, набедренные повязки вместо штанов и юбок, длинные песнопения под удары колотушек по пустотелому стволу дерева ноа-ноа. Киношники извели, наверное, километры плёнки, с улыбкой думал Джамбала. Сам он на «священной церемонии» не присутствовал, отправился в буш, где оставался наедине со звёздным небом, высокими деревьями и своими мыслями.
И там его отыскал сержант Хокинс. Джамбала издали заметил клубы пыли, поднятые колёсами полицейского джипа, и вышел навстречу из зарослей.
— У вас там в посёлке цирк какой-то, ты потому и удрал? — осведомился сержант, вылезая из джипа и утирая лоб клетчатым носовым платком. — Окей, я просто хотел узнать, работаешь ли ты на этих ребят из Би-Би-Си и не замечал ли в их поведении чего-нибудь странного.
Сержант Хокинс никогда не любил ходить вокруг да около.
Джамбала мысленно хмыкнул, подумал и пожал плечами.
— Работаю проводником, показываю им буш… там, куда они вообще могут пройти. Ведут себя как обычные заполошные ванисуйю-приезжие, — кратко отозвался он и стал ждать объяснений, не утруждая себя вопросом «А что?».
Так и не дождавшись этого вопроса, сержант усмехнулся и сказал:
— Ну ты и гусь. Вы все гуси. Видал, что там устроил ваш старейшина?
— Не только видал, но и слыхал, — ухмыльнулся и Джамбала, поскольку песнопения «священной церемонии» доносились даже сюда. — Так что стряслось-то?
