Evie Harper - You loved me at my darkest
― Пожалуйста, умоляю, не делайте этого, ― я чувствую соль на своих губах с каждой мольбой, вылетающей из меня.
Его тело трясется от смеха.
Я отодвигаю голову так далеко от него, как только могу, и рыдание вырывается из моего горла от осознания того, что сейчас произойдет.
«Выбери себе счастливое место, перенесись туда и оставайся там до тех пор, пока всё это не закончится».
Начинаю перебирать свои воспоминания, пытаясь найти что-то подходящее.
Внезапно он резко входит в меня, и я кричу от жжения и грубости его толчка. Он толкается внутрь и наружу, и я не могу вырваться из этого момента, потому что испытываю слишком сильную боль. Он стонет надо мной, в то время как его хватка на моих запястьях становится всё сильнее и сильнее с каждым принудительным толчком внутри меня.
Мистер Смит замедляется и целует меня в шею и челюсть, отчего мне кажется, что по всему моему телу ползают жуки. Он перемещает губы к моему рту, и как только я чувствую его рот там, кричу и дико мотаю головой из стороны в сторону, пытаясь оттолкнуть его как можно дальше от своих губ. Готовясь укусить его, если он попытается снова, я слышу его смех, и он снова возвращается к моей шее.
Мистер Смит громко стонет, и его толчки становятся свирепыми, а от стен отражаются звуки наших ударяющихся тел и его тяжелого дыхания. Мое сердце болезненно ударяется о грудную клетку от несправедливости того, что происходит со мной.
Внезапно он низко и глубоко стонет, прежде чем вяло падает на меня. Льющиеся слезы прожигают дорожки по моему лицу, когда я чувствую его тяжелое противное тело на своём и болезненный огонь между ног. В этот момент я умоляю Бога просто прекратить это, прекратить мою жизнь.
Тяжело дыша, мистер Смит скатывается с меня, а мой разум отключается, и тело немеет. Я поворачиваюсь на своей стороне спиной к нему и начинаю пялиться в стену. Чувствую, что он встает с кровати и молчит несколько минут, прежде чем подойти ко мне.
Полностью одетый, он наклоняется ко мне и тянет мой подбородок, чтобы я посмотрела на него, и я вижу улыбку на его лице.
― Ты само совершенство, Лили. Я уже не могу дождаться следующей вечеринки.
С этими словами он встает и уходит.
А я продолжаю смотреть в стену, мысленно забираясь в самый темный уголок своего разума, где никто не сможет прикоснуться ко мне. Оцепенение ― мой лучший друг, и я надеюсь, что оно никогда меня не покинет.
Не уверена, как долго я лежу, когда слышу два удара в дверь и щелчки замков.
Несколько мгновений всё тихо, прежде чем грубый мужской голос говорит:
― У тебя есть десять минут, чтобы одеться, и, после чего тебя отвезут обратно в дом. Если не будешь готова через десять минут, пойдешь к машине голой.
Дверь захлопывается.
Не отрывая глаз от стены, я задумываюсь о том, как все самые злые мужчины на планете смогли найти друг друга, но на сегодня мне уже достаточно унижения, поэтому я сажусь и поднимаюсь с кровати, вздрагивая от боли между ног. Смотрю вниз и вижу кровь.
«Грубый ублюдок».
Я встаю и тянусь к своему платью и нижнему белью. Медленно одеваюсь, сражаясь с застежкой на спине; мои запястья слишком болят, чтобы застегнуть платье до конца, поэтому я оставляю его застегнутым только наполовину. Все же лучше, чем идти голой.
Дверь открывается снова, и внутрь входит Халк со своим излюбленным наплевательским выражением на лице. Он встает у двери и ждет, пока я выйду. Когда я это делаю, он хватает меня за плечи и ведет на выход из виллы.
На улице кромешная темнота, и всё, что я слышу, это как волны разбиваются о пляж неподалеку. Когда мы подходим к машине, Халк открывает дверь, и я залажу внутрь и пристегиваюсь. Дверь захлопывается, автомобиль отъезжает от обочины, и я не оглядываюсь назад, потому что никогда больше не хочу видеть этот дом снова.
Я наклоняюсь к окну, закрываю глаза и мысленно возвращаюсь в свой темный угол, в котором надеюсь остаться навсегда.
10 ГЛАВА
Ничто не заменит дом.
Как только машина останавливается, и открываются замки, я быстро выхожу из нее, не желая, чтобы кто-нибудь еще ко мне прикасался. Я иду к входной двери, и он молча следует за мной.
Когда я подхожу к лестнице, то останавливаюсь с одной рукой на перилах и смотрю в сторону той части дома, где удерживают Сашу. Кажется, что прошли недели с тех пор, как ее тащили по этому коридору, пока она звала меня на помощь.
― Вперед, ― приказывает охранник.
Я измучена, и у меня всё болит, поэтому решаю, что сейчас не время предпринимать что-либо, и медленно поднимаюсь в свою комнату. Когда я останавливаюсь перед дверью, то замечаю, что она слегка приоткрыта. Открывая ее полностью, шагаю внутрь и вижу Джейка, сидящего на стуле в углу. Его голова опущена, и он придерживает ее руками, сохраняя молчание и не двигаясь.
За мной захлопывается дверь и закрывается на замок.
Джейк резко поднимает голову, и его глаза сразу находят меня.
― Надеюсь, у тебя есть ключ, чтобы выйти, потому что я вовсе не горю желанием застрять здесь с тобой, ― говорю я честно, проходя мимо него в ванную и чувствуя, что он провожает меня взглядом, пока я не закрываю за собой дверь.
Стоя в ванной, я смотрю на свое отражение в зеркале. Это по-прежнему я, но на моем лице выражение такой великой печали, которого я никогда не видела прежде. И в первый раз за всю свою жизнь, мне становится интересно, когда я умру, когда моя жизнь, ставшая такой трагически неправильной, закончится. Мое сердце бьется медленно и безжизненно. Если я захочу, смогу ли остановить его навсегда?
Как Эмили смогла прожить так в течение пяти лет? Я бы скорее умерла, чем повторила эту ужасную ночь.
«Саша».
Точно. Ради Саши я смогу жить такой жизнью сколько угодно, до тех пор, пока не вытащу ее из этого места.
Начинаю расплетать косу, мечтая заснуть и проснуться от этого кошмара. Я сбрасываю с себя платье, вхожу в огромный душ и закрываю белую занавеску, отделяя душ от остальной части комнаты. Это ― роскошь, которую я заработала, согласно словам Марко. Убеждаюсь, что вода горячая, встаю под душ и шиплю, когда она обжигает мою кожу. Я нахожу мочалку, намыливаю ее и начинаю тереть кожу. Смываю кровь между ног, быстро и сильно проводя мочалкой снова и снова, желая, чтобы на моем теле не осталось никаких следов этого мужчины.
Спустя какое-то время дверь в ванную открывается.
― Лили, ― кричит Джейк. ― Ты здесь уже больше часа. Все в порядке?
Когда он произносит эти слова, я замечаю, что вода стала холодной.
― Проваливай, Джейк, ― огрызаюсь я. Не слышу, чтобы дверь закрылась, и от этого моя кровь закипает. У меня что, совсем ничего не осталось? Даже времени для себя, времени на то, чтобы восстановиться и зализать раны?
Разозлившись и смутно осознавая, что делаю, я выхожу из душа. Джейк стоит в середине комнаты, уставившись на душ с нерешительностью во взгляде. Видимо, думает, уйти ему или остаться.
Как только он замечает меня, его глаза расширяются.
― Ты этого хочешь? Тоже хочешь взглянуть на меня, может, трахнуть меня? ― мой голос переполнен эмоциями, но я контролирую его с помощью гнева.
Джейк быстро отворачивает голову в сторону, но оказывается смотрящим в зеркало, в котором видно мое отражение.
Внезапно его челюсть напрягается и начинает дергаться. Он резко поворачивает голову обратно ко мне, и его глаза прожигают дыры в мочалке, которую я держу.
Я опускаю взгляд, чтобы посмотреть, на что он уставился, и замечаю, что моя кровь окрасила мочалку в розовый цвет. Огромная тяжесть опускается на мою грудь, и в этот момент всё обрушивается на меня: нас похитили, Сашу забрали, а меня заперли и изнасиловали.
«Слишком много для меня».
А сейчас я стою обнаженная перед еще одним мужчиной…Что я делаю? С этой мыслью я роняю мочалку на пол и начинаю открыто рыдать.
Внезапно к моему телу прикасается что-то мягкое, и я замечаю, что Джейк оборачивает вокруг меня белый шелковый халат. Потом он поднимает меня и берет в свои мягкие и утешающие руки.
«Почему? Почему он кажется таким теплым и надежным?»
Я что, настолько далеко зашла, настолько спятила, что приму утешение от кого угодно? В ответ на свой вопрос я зарываюсь лицом в его шею, хватаюсь за его рубашку и плачу у него на груди.
Джейк выносит меня из ванной и аккуратно опускает на кровать. Он накрывает меня одеялом, закутывает меня в него, и постепенно мои рыдания утихают, благодаря теплу и заботе. Я икаю, когда он нежно убирает мои волосы с лица и нежно целует в лоб. Это действие выходит за границы дозволенного, но я ценю его в момент своей уязвимости, поэтому, когда он возвращается в ванную, мне сразу же недостает его внимания.
Я слышу, как перестает литься вода в душе. Проходит несколько минут, и, внезапно оглушительный мужской крик разносится по комнате вместе со звуком разбивающегося стекла. Потом снова наступает тишина.
