Низами Гянджеви - Хосров и Ширин
И Солнце и Луну осыпали дарами.
Навстречу выехав, под синими горами.
Юнца в какой дворец направила судьба!
Что было схоже с ним? Лишь райская туба.
Дворец приподнят был под купол небосвода,
Как два майдана, ширь от входа и до входа.
Прощения прося за скромный дар, послы
Роскошеством даров заполнили столы.
И здесь Парвиз такой осыпан был казною,
Что повестью о ней не скажешь ни одною.
А «дело о Ширин»? Звучит лишь крик: «Ширин!» —
В душе царя. Пред ним чей сладкий лик? — Ширин.
Наставление Михин-Бану Ширин
Когда свое зерно крестьянин бросит чистым, —
Родится чистым то, что было в прахе мглистом.
Коль чистый человек имеет чистый род,-
Бредя в земной грязи, подол он подберет.
И чистая Бану была в невольном страхе,
Узнав и о Ширин и о влюбленном шахе.
Раздумия с них никак ей не избыть.
Ну как ей с хворостом огонь соединить?
И говорит она: «Ширин, моя ты сладость
Не только для меня, ты всем прекрасным радость.
Твой черный томный взор — сто царских областей
От Рыбы до Луны длина косы твоей.
Две тени у тебя, и тень вторая — счастье.
Благополучие, Ширин, твое запястье.
Ты освещаешь мир сияньем красоты,
А красота твоя — в чертоге чистоты.
Ведь ты — сокровище; так будь запечатлена.
Ведь благо есть в миру, и есть в нем то, что тленно.
Лукаво и хитро умеет мир играть:
И красть жемчужины и яхонт растирать.
Мне сердце весть дало, и мне, о роза, мнится,
Что хочет царь царей с тобой соединиться.
Коль сердце отдал он, то счастья ты не кличь
Иного: дивную ты заманила дичь.
Но, увидев его от нетерпенья пьяным
Не покоряйся ты, Ширин, его обманам.
Он так остер; тебе — слова любви новы.
Страшусь: бесплатно он отведает халвы.
Он посрамленною тебя оставит; страстный,
К другой он бросится, охвачен страстью властной,
Я не хочу, Ширин, — мою запомни речь, —
Чтоб ты скорей, чем хлеб, к нему попала в печь.
Ведь десять тысяч роз есть у него красивых.
Об этом говорят слова людей нелживых.
Коль мчится сердцем он к великолепью роз,
Привяжется ль к одной, обвитый цепью роз?
Но коль не сможет он тайком схватить алмаза,
Не отвратит лица, чтоб не купить алмаза.
Узнав, как ты чиста, как ты ясна на взгляд —
Ко мне он явится. Так правила велят.
Озарена небес ты будешь чистым лоном,
И наградит земля тебя царевым троном.
Коль чистоту души мечты твои таят, —
Противоядием преодолеешь яд.
Но если б овладеть тобою смог влюбленный,
Тебя он, верно б, счел беспечной, опьяненной.
Смотри, чтоб над тобой позор твой не навис.
Стыдом в умах людей была покрыта Вис.
Он — месяц, ты — луна, и род наш так же славен.
Да, мы — Афрасиаб, коль он Джемшиду равен.
Поверь, не мужество мужчинам вслед бежать,
Такая смелость, верь, невестам не под стать.
Сорвали много роз, чуть приодетых в росы,
Вдохнули аромат — и бросили в отбросы.
Немало было вин, что привлекали взор,
Но чуть вкусили их — и вылили во двор.
Ты ведаешь сама: под праведности знаком
Нет лучше нежных игр, чем озаренных браком».
И сладость пьет Ширин, к Бану склонив лицо,
Чтоб вдеть совет в ушко, как рабское кольцо.
Ведь сердцем отвечать на сладостное слово,
Столь близкое душе, давно она готова.
И клятву крепкую дает Ширин. Зарок
Она дает Бану: «Твой выполню урок.
Хоть пью любовь к нему я огненною чарой,
Клянусь, что будем с ним мы лишь законной парой».
Так молвила Ширин и клятвою такой Уверенность
Бану вернула и покой.
Та разрешила ей в дому и на майдане
Быть с гостем, чтоб иных не жаждал он свиданий.
Чтоб он в безлюдии не требовал утех
И все, что говорит, чтоб говорил при всех.
Описание весны и веселья Хосрова и Ширин
Уж старец-небосвод, одетый в бирюзу,
Дал молодость цветам и оживил лозу, —
И нежных роз цветник для юных и для старых
Вновь блещет в розовых и золотых пожарах.
Пусть роза царствует! Фиалки, как павлин,
Свой расстилают хвост по зелени долин.
О, сколько птиц! О звон — к любви взывать готовый!
В былых влюбленностях жар пробудился новый.
Веселым стал Хосров: Ширин с ним хороша.
И вспомнил мир весну, веселием дыша, —
Влюбленный, радостный, отринув проволочку,
Играя, разорвал он розы оболочку.
А та — взнесла свой стяг, — ведь так отрадно ей:
Прогнали воронов отряды голубей.
Жасмин за кравчего. Призыв нарцисса: «К чаше!»
Фиалка с розою в хмелю нежней и краше.
Снял с женственных цветов покровы ветерок
И оживлял и звал всех тех, кто изнемог.
А ветер зашумел, затем — единым духом
Согнул «зрачок быка», взыграл «слоновым ухом».
Земля — ковер; взгляни — весь в анемонах он.
«Мышиных ушек» он узором озарен.
Вот кипарисы ввысь свои вздымают станы,
Свои рубахи рвут от страстности тюльпаны.
Фиалок завиток сцепился с завитком,
А слух шиповника зашептан ветерком.
Рейханы прячут лик, страшась отдаться взорам,
Древа плодовые — под свадебным убором.
А воздух, росами осыпав каждый луг,
Дал изумруду перл движеньем легких рук.
Земля родящая свое забыла бремя:
Уж родилось цветов ликующее племя.
Пьяны веселием газели: сосунки
Снуют близ матерей, игривы и легки.
Фазаны на рейхан роскошным опереньем
Склоняются; рейхан украшен их гореньем.
И ветка каждая — весны цветущий дар.
И роза каждая взяла в ладонь нисар.
Вот песни соловьев, вот песни куропаток —
В них нетерпение, в них страсти отпечаток.
В те дни, когда кругом любовью все полно,
Грех не любить. Весной — влюбляться суждено.
Хосров с Прекрасною бродили днем и ночью,
Склоняя взор к цветам и к травок узорочью.
То пили на лугу сок благодатный роз,
То на горах они сбирали пламень роз.
Они с вином в руках, меж роз, по изумруду,
Хмельные в этот день подъехали к Шахруду.
И спешились они; и плещется Шахруд.
Сидят: поет певец, звенит и плачет руд.
С сахароустою легко достигнешь чуда:
Как сахарный тростник, простой тростник Шахруда.
Красу окрестностям ее дарует стан,
Как жемчуг ракушке порой дает нейсан.
Глянь, мускус этих кос дороже амбр; пропала
Вся спесь у сахара пред медом рдяным лала.
Ее улыбок мед весь сахар приманил,-
И в Хузистане плач варений слышен был.
Кусту прекрасных роз промолвил стан:
«Достоин Ты охранять меня, ты мой надежный воин».
Жасмин, что краше роз казаться мог легко,
Страдал: был по уши влюблен в ее ушко.
А роза, разглядев ее глаза, во власти
Свирепой ревности рвала себя на части.
Хосров убивает льва во время пира
С Ширин гуляет шах меж радостных долин.
Прекрасно все окрест, прекрасно, как Ширин.
Когда желанная — вершина мирозданья,
То место каждое есть место любованья.
И отдыха ища, глядят: невдалеке
Лишь лилии цветут на сладостном лужке.
И, колышками прах в таком раю ударив,
С поспешностью шатер воздвигли государев.
Гулямы, девушки вокруг шатра видны —
Иль вереница звезд блестит вокруг луны?
Сидят Хосров с Ширин и песен внемлют звуку,
Они ведь за ноги повесили разлуку.
Вот кравчий накренил рубиновый сосуд,
И струны говорят: дни радости несут.
Влюбленность и вино! В них — неги преизбыток.
Пьянит царя царей сей смешанный напиток.
И вот внезапно лев скакнул из-за куста,
И в воздух взвил он пыль ударами хвоста.
Как пьяный, бросился к стоянке он с размаха,
И наземь воины попадали со страха.
И, подскочив к шатру и яростью горя,
Сын логовищ лесных взметнулся на царя.
