Дмитрий Зеленин - Великорусские сказки Пермской губернии

Этот детина самый посылает старика и говорит: «Ступай, дедушка, возьмись шить платье!» — Старик говорит: «Что ты, батюшка? Нам ведь не сшить!» — «Айда берись-ка, знай!»

Он пошел и взялся сшить платье. Пришел домой; детина этот взял, матерье все изрезал и выбросил. Старуха старика начала ругать: «Вот ты взялся там! Теперь тебе чего будет?» — Детина говорит: «Не тужи, дедушка, завтра утром готово будет!»

Детина утром рано выходит на двор и ударил зорькой. Выходит барышня. — «Что вам, барин, нужно?» — «Мне нужно платье такое, какое носила барышня на стеклянной горе!» — И сейчас же барышня подаёт ему платье. Детина будит старика и говорит: «Дедушка, айда неси платье! Готово!»

Старик снёс. Невесте понравилось это платье; говорит: «Точно такое это платье, какое я носила на стеклянной горе». — Старику дали за это награду. Он пошел домой.

Жених говорит: «Ну, теперь венчаться!» — Невеста говорит: «Мне нужны башмачки такие, какие я носила на стеклянной горе!» — Кому ни закажут — никто не может сшить.

Детина посылает старика: «Ступай возьмись!» — Старик пошел и взялся. Над ним засмеялись: «Что за старичонка! Какой мастер!» — Он принес товар домой, старик. Детина его изрезал и выбросил в окошко. Старуха заревела: «Старик! Чё наделал? Теперь тебе будет казнь!» — Детина говорит: «Не тужи, бабушка! Завтра утром будет готово!»

Утром встал господин и ударил зорькой. Выскочил чеботарь: «Что, барин, прикажете?» — «Башмаки такие точно, какие носила барышня на стеклянной горе!» — Башмаки готовы. Старик понес; ему дали награду там.

Еще невесте нужно было таку карету, на какой она венчалась на стеклянной горе. Кому ни закажут, но никто не может сделать.

Детина послал старика: «Айда, дедушка, возьмись! Мы сделаем». — Старик пришел: «Я сделаю». — «Ежли сделаешь, мы тебя наградим; а не сделаешь, так расстреляем!»

Старик идет с печалью домой. — «Ну, дедушка, взялся?» — «Взялся, батюшка! Стращают: «Не сделаешь, так расстреляем!» — Старуха старика начала ругать… — «Не тужите! Завтра готова будет!»

Утром встал и хлопнул зорькой. Карета готова. Будит старика и говорит: «Дедушка, айда, вези!» — Старик обрадовался; повез карету, сдал там. Дали ему награду. Невеста говорит: «Точно такая, на какой я венчалась на стеклянной горе!»

Жених говорит: «Ну, теперь венчаться!» — Она: «Увалите через море плотину и состройте через море церкву!» — Всех напугало. Детина посылает старика: «Айда, дедушка, возьмись подрядом уваливать!»

Старик пошел туда и говорит, что «я увалю!» — Над ним засмеялись: — «Ладно, дедушка, возьмись! Только чтобы в три года готово было!» — Старик говорит: «Не в три года, а в три месяца будет готова!» — «Если ты сделаешь, мы тебя начальником сделаем; а не сделаешь, то на куски изрежем!»

Старик пришел домой и сказывает старухе. Старуха захворала. Детина говорит: «Не тужи, бабушка! Все готово будет!»

Утром встает старуха, глядит: на улице народ в тележках. (Рабочие нагнали.) «Старик, горим!» — Детина говорит: «Бабушка, не кричи! Это наши рабочие!» — Старик встал, опоясал синей опояской и пошел подрядчиком. Начали уваливать. В три месяца увалили.

Старика наградили и поставили в начальники. Невеста говорит: «Вот теперь поедем венчаться!»

Когда они собирались венчаться, детина сел на коня и выехал на плотину. Сколько нейдёт народу, он всех на этом коне убьет.

Потом доложили самому купцу. Купец едет и узнал, что его сын на коне. Сын пал с лошади и прямо к отцу; все рассказал: как оставили его на стеклянной горе братовья… Отец разрешил жениться ему. Невеста от него отпёрлась, согласилась за этого, который их выручил на стеклянной горе от Чудилища. Повенчалась с ним.

Отец того сына, который изменил брату, посадил на ворота и расстрелял. Старший брат женился на этой на красавице; стал жить-поживать, добра наживать.

Рассказал А. Д. Ломтев

Жил-был царь. У него было два сына да дочь. Стал царь помирать, жене наказывает, что «отдай (дочь) не за простых (женихов), а за богатырей». — Царь помер; дети его схоронили и поминочки отвели.

Не через долгое время приезжает Ворон Воронёвич к нему. Говорит царевне, что «отдай ты (дочь) за меня, за богатыря!» — То она отдала свою дочь за этого богатыря. То увёз он ее в свое место.

Стал проситься после этого Василий-царевич к своему зятю в гости. Мать ему говорила, что «милый сын, ехать хорошо, а не ехать лучше того, чтобы тебя зять не убил!» — Не послушал Василий-царевич, сел на коня и поехал.

Ехал он не путей, не дорогой — чащами, трещобами, Уралом. Видит: конный табун, сто голов, пасется. Спросил он пастуха: «Чей это табун?» — Сказали пастухи: «Это табун Ворона Воронёвича Семигородёвича: он в семи городах побывал, семь богатырей убил».

Поехал он вперед. Видит: табун двести голов пасется коровьего. Спросил Василий-царевич: «Чей это табун пасется?» — «Ворона Воронёвича». — Отправлялся опять вперед. Увидал: овечий табун пасется, триста голов. — «Чей это табун пасется?» — «Ворона Воронёвича!»

Подъезжает к дому; сестра его встречала со слезами. Привязал коня он к столбу, сам зашел в его палаты. Не через долгое время летит Ворон Воронёвич, увидал: у его столба стоит конь привязан. То заходит в палаты, жене своей и говорит: «Станови самовар, тащи нам чигунных орехов!» — Очень скоро самовар поспешился, начали чаёк попивать, орешки поедать. — «Кушай, Василий-царевич, мои орешки!» — сказал Ворон Воронёвич: Василий-царевич не мог один раскусить, а он сам покусывает — только огонь летит. После чаю вышли с ним за дворец на луга. — «На-ка, Василий-царевич, мою боёву палицу, кинь ее кверху: я погляжу, как она полетит?» Взял боёву палицу Василий-царевич, мало-мало, кое-как выше себя только её бросил, Ворон Воронёвич взял боёву палицу, фырнул ее кверху — насилу боёву палицу дождался, когда прилетела! Как ударил, расшиб Василия-царевича на мелки дребезги.

Тогда столб этот выворотил, его закопал и столб поставил на старо место. (Вот тебе и шурин!)

Тогда родительница ждала его цельный месяц — не может дождаться. Тогда просился у ней малый сын, Иван-царевич. Со слезами мать его уговаривала: «Не езди, непременно и тебя убьет! С кем я буду жить?!» — Иван-царевич на нее не посмотрел, поймал себе коня, поехал. Ехал не путей, не дорогами — чащами, трещобами, Уралом. Натакался на конный табун. «Чей это табун пасется?» — «Ворона Воронёвича». — Продолжает путь; увидел: двести голов пасется коровьего. «Чей это табун пасется?» — «Ворона Воронёвича». — Продолжает путь, увидел: триста голов овец. — «Чей это табун пасется?» — «Ворона Воронёвича». — Подъезжает к его дому. Сестра выходит, встречает Ивана-царевича со слезами. — «Напрасно, родной братец, приехал! Однако тебе живому тоже не быть!» — Привязал он к медному столбу коня, зашел в его палаты.

Не через много время летит Ворон Воронёвич, ударился об порат и сделался молодцом; приходит в свой дом, приказал своей жене становить самовар и притащить чигунных орехов на угощенье. То Ворон Воронёвич орехи пощелкивает — только огонь летит, а Иван-царевич не мог и одного раскусить. То после этого вышли с ним в луга, в разгулку. — «На-ка, Иван-царевич, кинь мою боёву палицу кверху! Как она полетит?» — То Иван-царевич хотя и кинул, да не очень высоко. Ворон Воронёвич кинул — насилу дождался; тогда берет в руки, полыснул его — раздробил всего на мелкие части; столб выворотил, под столб закопал и столб на старо место поставил.

Родился у царевны сын; дали ему имя Ларокопьем-царевичем. (Был он ещё от отца заведённый: она брюхатая оставалася.) И он как родился, начал ходить. Сын сказал: «Мати, просила ты со слезами брата моего, Ивана-царевича. Куды они уехали? Скажи мне!» — Мать отвечала: «Не скажу я тебе, Ларокопий-царевич: ты еще млад и зелен!» — То он пожил месяца три, спрашивает у матери, что «скажи моих братьев — куды они уехали?» — Мать на то сказала: «Мои дети уехали: выдана у меня дочь за Ворона Воронёвича Семигородёвича… Не езди, милый сын, они непременно кончены, и тебя кончить. — «Нет, родима мамонька, поеду я, братьев разыщу».

То сказал своей родительнице: «Благословишь — поеду и не благословишь — поеду!» — Пошел он в конюшни, разыскал себе старинного богатырского коня у отца. Пошел он в подвал, разыскал богатырскую уздечку и сёдлышко и взял себе боёву палицу 6 сто пудов. (Трехмесячный.) Приходит к коню, надевает на него узду, кладет потнички и богатырское седло. Подтягает 12 подпруг шелковых — не для красоты, а для крепости богатырской. Бил коня по бедрам; конь его рассержается, по сырой земле расстилается, мелкие леса промеж ног пущал, а болота перескакивал (бежал-радовался: долго стоял в конюшне, настоялся).