Красная дорама - Денис Георгиевич Кащеев
В общем, похоже, еще каких-нибудь четверть часа — и ничто уже не будет напоминать о недавнем происшествии. Любопытно, конечно, что чистоту на улице наводят некие школьники, а не профессиональные коммунальные службы… Детский труд, все дела… С другой стороны, по их виду особо не скажешь, что данное занятие им в тягость — может, даже рады-радешеньки, что сняли со скучного урока!
На этот раз долго ждать троллейбуса нам не пришлось — тот подкатил через считанные минуты. Правда, если предыдущий «рогач» выглядел вполне современно — такой нестыдно было бы выкатить и на московские дороги, не изведи в 2020-м столичная мэрия городские троллейбусы как класс — то этот экземпляр приехал сюда будто прямиком из прошлого столетия, да еще и не из самого его конца. Впрочем, доживавшей свое развалюхой он отнюдь не выглядел: был чистенький, аккуратно покрашенный, разве что слегка поскрипывал на ходу. А что дизайн допотопный — так ли это важно? Даже прикольно, на самом деле…
Так что причиной нового приступа моего смеха был не старый троллейбус сам по себе — а гордо украшавший его борт ряд маленьких красных звездочек. Подобные отметки красные соколы когда-то наносили на фюзеляжи своих истребителей, по штуке за каждый сбитый фашистский самолет («Сколько рисовать, две?» — «Две… Тут одного пока завалишь запаришься»). Оставалось лишь догадываться, в каком бою столько раз отличился заслуженный троллейбус-ветеран. Может, в молодости таранил сеульские автобусы в переулках?
Шучу, конечно. А что глупо шучу — так сказал уже: головой болею, на то и справка имеется!
А вообще, странно: совсем несвойственно мне подобное легкомыслие. С другой стороны, прежде я как-то и в чужое тело не вселялся, и в будущее не имел привычки заглядывать…
Но нет, нужно, конечно же, спешно брать себя в руки. Иначе до добра меня эта неуместная веселость не доведет. Как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется без последствий!
Посадка в троллейбус осуществлялась через заднюю дверь, в которую и начала понемногу заползать змея оперативно выстроившейся очереди. Еще в паре шагов от края тротуара Пак достал из кармана серую купюру и теперь держал ту наготове. Многие вокруг поступили так же. Я деловито полез в бумажник и нашел у себя похожую банкноту — это оказались 5 вон. Еще раз покосился на бумажку в руке коллеги: да, именно то, что нужно.
Сразу за дверьми, на задней площадке, собирала деньги за проезд энергичная тетенька с красной повязкой на рукаве. Билеты взамен не выдавались — видимо, за неимением в них нужды: весь поток пассажиров шел через кондуктора, незаметно прошмыгнуть мимо «зайцем» ни у кого все равно бы не вышло.
Если кому-то требовалась сдача, тетенька ее аккуратно отсчитывала — остальные в это время терпеливо ждали.
Те, кто проезд уже оплатил, проходили вперед. Зазевавшихся кондуктор подгоняла — когда добрым словом, а когда и локотком.
При такой организации посадки делом она оказалась небыстрым, но вот наконец последний вошедший отдал тетеньке свои кровные пять вон, двери с негромким лязгом закрылись, и троллейбус тронулся. Поехали!
Народу в салоне набралось немало, но давки особой не было. Понятно: середина дня, большинство пхеньянцев на работе…
Мне удачно удалось встать около окна, и я принялся с интересом созерцать проплывавшие мимо городские виды.
Любопытное началось на первом же крупном перекрестке. На подъезде к нему стоял светофор, но он не работал — движением управляла изящная девушка-регулировщик в несколько старомодном светло-синем мундире и щегольских белых перчатках. В правой руке она сжимала оранжевый жезл, немного похожий на игрушечный световой меч из мерча по «Звездным Войнам». Кстати, в темноте тот, наверное, тоже должен был светиться, но в этот час нужды в подобном не было.
Насколько сумел, я проводил взглядом красавицу с жезлом и переключился на изучение прохожих. В одиночку по улице здесь мало кто гулял — народ в основном передвигался плотными группами, нередко — еще и одетыми как под копирку. Вот прошли с десяток солдат — в не то чтобы идеально опрятных мундирах и вооруженные разномастными лопатами. Местный стройбат? Вот в сопровождении двух женщин в характерных национальных платьях прошагал целый класс красногалстучных школьников. Вот потопала куда-то компания молодежи, тоже будто бы в своего рода униформе: темных брюках, светло-серых пиджаках и красных галстуках — обычных, классических, а не как у местных юных пионеров.
— Эх-х… — печально вздохнул вдруг у меня над ухом Пак.
— Что? — обернулся к нему я.
— Студенты, — с нескрываемой завистью кивнул он в окно — на тех самых ребят в одинаковых костюмах. — А мы с тобой, разгильдяи, так и не сумели с институт поступить…
— Каждому — свое, — философски заметил я, делая в уме очередную пометку.
— Так-то оно так… Но все равно обидно! У меня двоюродный брат, всего на год меня старше — Пак Чин Маэ, ты его не знаешь, он в Хамхыне живет — так вот, отучился пять лет — и сейчас уже какой-никакой начальник! Сидит в отдельном кабинете, с умным видом бумажки с места на место перекладывает, а не вот это вот все…
Что на такое ответить, сходу я не нашел и лишь участливо покивал.
Тем временем наш троллейбус вывернул на довольно симпатичную набережную, а затем, свернув еще раз, пересек по мосту широкую реку. Судя по положению солнца — с западного берега на восточный. Пейзаж за окном несколько сменился. Похоже, теперь мы ехали через квартал новостроек — кое-где еще были не убраны заборы, лежали на земле какие-то мешки да доски, будущие газоны пока стояли лысыми, а деревья вдоль тротуара явно были высажены совсем недавно.
Дома же здесь высились в десятки этажей, и жались при этом друг к другу очень тесно, почти вплотную — ну, как в типичном городе-миллионнике где-нибудь на северо-востоке Китая. Может, по китайскому проекту и делали?
Тут и там, разумеется, попадались лозунги — куда же
