Джек Кетчам. Повести и рассказы. - Джек Кетчам
У материнской груди?
В утробе?
Ей необходимо было знать всё без остатка, необходимо было объять весь ужас, как ей всегда были необходимы его объятия, какими бы они ни были холодными, какими бы отстранёнными. Ей всегда были необходимы объятия сына.
— У тебя есть свет там, внизу? — пробормотала она.
Он кивнул.
Голос её не слушался, но она смогла выдавить из себя:
— Включи.
Он первым спустился по лестнице и включил фонарь. Комната внезапно озарилась светом. Она оглядела стены его домика.
Черепаха.
Он принёс её сюда от деда или это уже другая?
А сколько ещё таких?
А как было до того, как он нашёл этот домик?
А как?…
Черепаха была прибита к стенке за ноги, её сморщенная голова закатилась внутрь сереющего панциря.
Лягушки были насажены на один длинный гвоздь, вбитый примерно в центр их тел, шесть штук. Одни животом вверх, другие нет.
Она разглядела пару высохших садовых ужей, трёх раков, саламандру.
Как и черепахи, кошки были прибиты за лапы. Он выпотрошил обеих и обмотал собственными кишками, а сами кишки прибил к стене так, что тельца напоминали мишени в центре неровно очерченного круга. Она заметила, что он задушил обеих какой-то верёвкой или бечёвкой, да так, что у более крупной едва не отвалилась голова. Её чёрно-белая шерсть была покрыта запёкшейся кровью. Вторая была ещё совсем малышка, девочка.
Она чувствовала, что он наблюдает за ней. Ещё она чувствовала, что в её глазах стоят слёзы и знала то, чего он не знал.
Больно ей было за себя, не за него, не в этот раз.
Она смахнула слёзы.
Она слышала о таких людях как он, читала о них, видела их в вечерних новостях. Казалось, сегодня они были повсюду.
Она знала какими они могут быть и какими быть не могут.
Она никак не ожидала, что её сын может быть из их числа. Её сыну всего десять.
Всего десять…
У него вся жизнь впереди, ещё столько лет, ещё столько смертей…
Лечение, — подумала она. — Ему нужно лечение, ему нужна помощь, но лечение не приносит им пользы.
— Я поднимусь обратно, — пробормотала она.
Собственный голос показался ей бесцветным и чужим. Она подумала, кажется ли он ему таким же? А потом подумала, звучит он так из-за каменных стен и деревянного пола или это просто что-то внутри неё, какое-то изменение, отразившееся в этом новом чужом голосе.
Беспощадный, — подумала она.
Она поднялась по лестнице наружу и услышала, как он выключает фонарь. Одновременно с этим открыла затвор и вставила патрон. Он взглянул на неё, поднимаясь по лестнице и она увидела, что нет, в нём нечего спасать и выстрелила ему в левый глаз.
Он упал в погреб.
Она закрыла дверные створки. Придётся вернуть винтовку отцу, придётся как-то отвлечь его чтобы незаметно положить её в мастерскую, где ей и место, а потом она позвонит кому бы то ни было.
Очередной пропавший мальчик.
Рано или поздно, его найдут с кодовым замком в кармане и задумаются, кто мог сотворить подобную вещь? Подобные вещи?
Те, что развешивают на стенах. Боже…
Как же это произошло?
Этот вопрос, как она думала, она будет задавать себе ещё много времён года. Весна перетечёт в знойное лето, осень снова в зиму, а холод прочно и жутко обоснуется в сердце и разуме.
Перевод: Дарья Андрианова
Расплата
Jack Ketchum, "Redemption", 1996
Дора зашла вслед за ним в метро и смотрела из конца очереди как он расплачивается за оба жетона.
Какие мы щедрые.
Вот он берёт её за руку, они вместе проходят через турникеты. Дора вытащила жетон из сумочки и проследовала за ним до платформы, где уже ждал поезд. Удача ей не изменила. Едва она заскочила в соседний вагон, как двери захлопнулись перед лицом чернокожей старушки. Та взвыла и ударила по ним, словно прихлопнула муху.
Как много женщин, как много мух.
Она смотрела в окошко между вагонами как они стоят, держась за поручни, синхронно покачиваясь, когда поезд тронулся. Пиджак Говарда на спине был весь помятый от жары и влажности. Женщина ослепительно улыбалась. Дора не могла ни признать: вкус у него есть. На женщине был чёрный шёлковый комбинезон, возможно от «Versace».
Чёрный. Господи, в такую-то погоду!
На вид свежий и чистый, несмотря на тридцатиградусную жару. Её бледная кожа плотно обтягивала изящные скулы. Волосы у неё были чёрные, а губы накрашены ярко-красной помадой. У них с Дорой было похожее телосложение, только женщина была выше сантиметров на десять. Ростом метр семьдесят или около того. Поэтому её стройные бёдра выглядели ещё стройнее, а грудь и ягодицы ещё более округлыми. Возможно, ирландских корней и при деньгах: комбинезон был недешёвый, как и тяжёлый серебряный браслет и серьги с рубинами. Пока что самая красивая, по мнению Доры.
Поздравляю, Говард, — подумала она. — Скотина.
Они вышли из метро на шестьдесят шестой и двинулись к шестьдесят восьмой, а затем на восток в сторону парка. Возле продуктового бездомная женщина
