Запах снега - Юрий Павлович Валин
— Согласен. Я раскаялся. Прости. Зато все узнал. Нужно убираться побыстрее. Утром меня ловить начнут. Лодка на месте?
— Нет, я ее пропила с горя, — молодая женщина резко поправила колчан, набитый стрелами, и соизволила глянуть на Лита. — Что за мальчик? Я его чуть не подстрелила.
— Нехорошо бы получилось, — одноглазый сел. — Это Лит Пахучка. Хороший парень. Попутчик. Удар с правой у него о-го-го. Немножко хворает. Проблемы у него с потоотделением.
— У него? — женщина с сомнением глянула на Лита, углежог мгновенно покраснел. — Ничего я не чувствую, — красотка дернула узким, чуть вздернутым носиком. — Нормальный симпатичный парень.
— Да? — одноглазый глянул на жену с интересом. — А я и сейчас немножко чую. Ладно, Лит, ты парень что надо, но сейчас нам нужно срочно разбегаться. Если плавать умеешь, уходи по реке. Если нет, выскакивай утром за ворота, только подожди когда народ гуще пойдет. У «крестовых» люди не на всех воротах, проскочишь. И советую изменить место жительства, в Кэкстоне тебя любить не будут. Да, вот тебе пригодится, — одноглазый вытряхнул из кошеля деньги, сам кожаный мешочек сунул под куст. — Бери.
— Нет, — Лит отодвинулся.
— Это честные трофеи.
— Нет. Я не по этой части.
Одноглазый кивнул, и глянул на жену. Та дернула носом, но сняла с пояса один из трех метательных ножей.
— Прими клиночек. Пригодится.
— Не нужно, — угрюмо пробормотал Лит.
— Это подарок, а не плата. И в Кэкстоне никого этим ножом не резали. По крайней мере, в последнее время.
— Мне отдарить нечем, — Лит спохватился, полез за пазуху…
Одноглазый оценил клык:
— Нормальный зверек. Спасибо. Только мы не возьмем. У нас порядок такой — кто лично зверушку завалил, тот украшением и хвастает. Мне вег-дич не попадался. Вот детка моя подстрелила, но клык носить стесняется.
— Я благородное ношу, — высокомерно заявила молодая женщина и улыбнулась. На пальцах и в ушах у нее действительно красовалось богатое серебро, но глаза были куда ярче — плавали в них дивные янтарные блестки.
Лит засмотрелся.
— Эй-эй, парень, — одноглазый ухмыльнулся. — Веди себя прилично. И вообще, помни, что лучше держать себя в руках. Не хмурься. Еще вспомнишь меня, поблагодаришь за дельный совет. Поразмысли, что с тобой такое. Ну, счастливо. Будешь в Тинтадже — если прижмет, сошлись на Полумордого. Помогут.
Супруга одноглазого доброжелательно улыбнулась, и они исчезли в зарослях. Лит только и услышал хрипловатое:
— Ненавижу эти гадские лодки…
Глава 2
29-й день месяца Листа.
Река Синелила
Попался Лит глупо. Нужно было еще в темноте по реке из города выбираться. Совет Полумордого был правильный, только одного одноглазый шпион не понимал — возвращаться в лес без топора, все равно, что руки в городе забыть. За своим старым проверенным инструментом Лит, понятно, соваться не рискнул. Как народ проснулся, пошел на рынок. Денег не было, но можно было обменять дареный нож на нормальный топор. Жалко, конечно. Нож был красивый, с узкой ручкой, обмотанной ярким двухцветным ремешком. Лезвие расширяющееся, глянцевое, отполированное. Хоть как в зеркало в него смотри, когда бреешься. Бриться Лит еще не начал, но расставаться с подарком страшно не хотелось. Нож притаился за голенищем, а Лит ходил по рыночным рядам, примеривался, кому благородную вещицу предложить. На оборванного парня поглядывали настороженно, но не гнали. Оборванцев на рынке хватало, а вонять углежог, по студеному утреннему времени, вовсе и не вонял. Рискнул Лит предложить нож торговцу скобяным товаром — прогнали. Торговец еще и вслед во всеуслышание заявил, что ворованное не скупает. Лит потоптался возле оружейной лавки, сунулся внутрь, там двое купцов арбалет выбирали, пришлось выйти. Тут загремел барабан, народ потянулся ближе к воротам. Должно быть, указ наместника объявлять собрались. Что-то орал глашатай, Лит не прислушивался. В то, что розыск беглого углежога объявят, не верилось. Много чести. Это ж Полумордый им насолил, пусть за ним и гоняются. В животе сосало от голода. Лит вежливо обратился к благообразному плотнику — не знает ли тот, где недорогой топор выменять можно? Плотник только рукой махнул — отстань, не видишь, казнь представляют. На узком помосте возились, там кто-то тонко заверещал. Лит глянул, рот открыл, — трое здоровых стражников подвязывали к столбам мелкое существо, одетое лишь в ветхие широкие штанишки. Существо выкручивалось, вырывалось, рот ему заткнули, но из-под тряпки слышался вырывался глухой визг. Тварюшка была ростом с ребенка, отчаянно брыкалась ногами, поросшими густой серой, похожей на заячью шерсткой. В толпе спорили — банника поймали или ниссе? Стражники, наконец, справились с увертливым дарком, потянули веревки, подвешивая тварюшку вверх ногами. В толпе захохотали, одобряя. Старик у помоста заорал — «Так его, воришку!». Старший стражник рванул с дарка тряпье, — тот заскулил, забился, растянутый как для свежевания. Когда пара стражников начала попеременно молотить дарка палками, Лит понял, что смотреть на казнь совершенно не хочет. Протиснулся между людьми, выбрался на улочку. За спиной слышался равномерный стук палок, хруст костей да глухой вой. Народ присмирел, глядел, тихо перешептываясь. Лит уже квартал прошагал, а все слышал скулеж живучего дарка. Дурное место — город. Ладно бы придушили, а то вот так, промеж ног палками забивать.
Нож Лит решил в Дубовке обменять. К однорукому Будеку обратиться, он в оружии понимает. Войдет в положение.
Лит пошел решительно к воротам, пристроился за телегой с фермером. Народу у ворот было немного, да и стражники бездельничали. Лит ссутулился, лицо на всякий случай спрятал, скромно плелся за медлительной телегой. Вот они, ворота. Уже тиной из обмелевшего рва пахнуло. Не тут-то было, — ткнули древком между лопаток, приказали стоять. Толстый стражник спросил у фермера, — с ним ли парень идет? Фермер испуганно головой замотал. Стражник довольно мирно осведомился у Лита — откуда тот будет? Лит соврал, что из Озерного. Мелькнула мысль проскочить мимо телеги, да деру дать. Вдоль рва кусты растут, нырнуть в них, если и стрельнут вслед, то вряд ли попадут. Но было уже поздно, подошли еще двое стражей, спросили, что в Кэкстоне делал? Лит сказал, что нанимали рыбу разгружать, и тут же сообразил, что глупость сболтнул — рыбаки с Озерного наверняка еще до города дотащиться не успели. Толстяк оглядел парня, и сказал, что в Озерном, видать, совсем обнищали. Пусть оборванец своих подождет. Лит пытался было что-то сказать, но мрачный стражник неторопливо опустил свою короткую алебарду, почти уткнул наконечник в запавший живот парня.
В сарае сидело еще двое. Лит, проклиная собственную нерешительность, присел на корточки у двери. Помятый черноволосый мужчина ухмыльнулся щербатым ртом:
— Лоханулся, соплячок? Теперь на каменоломни отправят. Ныне строго.
Второй лишь поднял голову, мутно взглянул на Лита. Глаза у мужчины были красные, слезящиеся, будто сутки напролет у печи работал. И пахло от него сладковато, видно, пил что-то особенное.
Ждать долго не пришлось. К воротам подкатил фургон, сарай отперли.
— Руки сюда положили! Ты, ворюга, первый, — рявкнул десятник в кольчуге.
Черноволосый мужчина пробормотал ругательство, но взялся за перекладину, приколоченную к двери. В тот же момент на его запястьях звякнуло железо.
— Следующий! Эй ты, пьянь.
Красноглазый поднял голову, но не встал. Десятник повторять не стал, ударил ногой в бок, свалив на землю. Наступил на грудь, прижимая к земле. Второй стражник ловко нацепил мудреную железку на руки красноглазому, тот, впрочем, не сопротивлялся.
— Эй, сосунок!
Лит уперся руками в перекладину. Ребра заныли от нехорошего предчувствия. Но бить не стали, только на руках лязгнуло железо.
Троих задержанных мигом запихали в фургон. Лит подумал, что сейчас вернется к господину Ирниму. Ох, интересные вопросы задавать начнут. Но фургон выкатился за городские стены. У Лита даже на сердце полегчало. Хотя радоваться было нечему — запястья сковывала двойная металлическая колодка, оснащенная хитроумной защелкой. Не то чтобы металл был шибко тяжелым, но царапал руки немилосердно. Приходилось держать колодку на коленях и лишний раз не ерзать.
Фургон трясся на ухабах,
