Ярослав Георгиевич - Шестерёнки апокалипсиса 2
И он продолжил, накинувшись на неё, как голодный зверь, уже без оглядки и не в силах сдерживаться, заставляя Веру стонать вновь и вновь. А потом просто подхватил на руки и побежал наверх, спасибо новым способностям — и выносливости, и ночному зрению.
Незапертая дверь распахнулась пинком. Тень, спавший в прихожей, выбежал, помахивая хвостом — но сейчас было не до него. Парочка ввалилась в спальню. Щёлкнула щеколда, запирая любопытному псу путь внутрь. Вера, поставленная на ноги, вновь кинулась, исступлённо целуя и гладя, и одновременно неловко пытаясь избавить Валеру от комбинезона. Повинуясь лёгкому нажатию хозяина, великодушно пришедшего на помощь красавице, его чудесная одежда опала. Платье девушки, стянутое через голову, тоже полетело на пол, следом — бельё. Блеснувшее в темноте белизной тело предстало во всей красоте, в таком виде, в каком и запомнилось парню по их совместному пути из логова демонов. Да, пусть тогда она была истощена, кожа исцарапана — но даже в тот раз казалось, что нет никого прекраснее. Всё внутри опять сжалось, от переполняющего желания уберечь, спасти, отмотать назад и отменить все те ужасы, что девшке пришлось пережить…
Тем временем, они переместились на кровать. Вера ловко извернулась, не дав подмять себя. Легонько толкнула Валеру на подушки, оказавшись сверху… И в руке её сверкнул нож.
Глава 5
Два бледных пятна света колебались на потолке, причудливо играя тенями. Ураганные порывы ветра нещадно мотали тоскливо скрипящие фонари, где-то там, на улице, барабанили в окно дождём, тоскливым зверем завывали в вентиляции. Даже не капли — настоящие потоки воды стекали по оконному стеклу, сплошными волнами. Погода разошлась не на шутку, и в такой момент казалось настоящим чудом, что есть где укрыться от такого её буйства.
Вера вся поникла, будто сдувшийся воздушный шарик. Плечи опустились, спина сгорбилась. От былой неистовой распущенности и отчаянной чувственности не осталось и следа. Сейчас девушка явно стеснялась своей наготы — хотя и понимала, что поздно с этим что-то делать. Просто старалась стать меньше, сжаться в точку, будто невзначай, незаметно прикрывалась руками.
— Ну и как это понимать?
Ресницы её задрожали, на щеках появились два тоненькие мокрые дорожки. Валера отбросил нож в сторону, резко сел, одним движением оказавшись рядом, и крепко прижал горемыку к себе. Утёр пальцами слёзы, поцеловал в лоб. Наклонившись, внимательно вгляделся в глаза. Совершенно нормальные сейчас, если не считать цвета.
— Так и будешь молчать?
Вместо ответа, девушка спросила сама:
— Это был подкроватник?
— Да.
— Не думала… Такой страшный…
— Жутковат. Сам, когда увидел — чуть кирпича не отложил.
— В детстве боялась… Что под кроватью… Со светом засыпала. Сейчас… Как в детство снова… Будто маленькая… Так страшно…
Валера молча слушал, не торопил. И не напоминал, что спрашивал совершенно другое. В нём не было сейчас ни злости, ни обиды, разочарование от неудачно завершившегося вечера он просто запинал сапогами в самый дальний уголок сознания. Остался только растущий с каждым подобным эпизодом счёт. Счёт к тем, кто сотворил всё это. И желание разобраться, что же всё-таки случилось.
— Прости, миленький… Прости меня… — девушка совсем расклеилась. Крепче вцепившись обеими руками в Валеру, зарылась лицом ему в грудь, будто стараясь спрятаться там от своего стыда и страха.
— Всё хорошо. Ничего же не случилось. Но ты должна рассказать… Рассказать всё. Чтобы мы могли разобраться.
— Я… Я боюсь…
— Знаю. Я тоже. Очень. За тебя. Но я рядом, и в обиду не дам. Что бы там ни случилось, мы с этим справимся. Поняла? Ну, давай. Знаю, это не просто, в другой ситуации ни за что не стал бы приставать с таким… Но — сама понимаешь, надо. Иначе ничем не смогу помочь тебе. Да и самой, наверное, легче станет… Так что давай, не бойся.
Вера всхлипнула, будто в последний раз попытавшись спрятаться — а потом отстранилась, как-то враз успокоилась. Решительно посмотрела Валере прямо в глаза.
— Хорошо, я готова. С чего начинать?
— С чего хочешь. Но лучше… Лучше по порядку. Давай, солнце, я с тобой…
И она начала рассказывать. Даже слишком подробно, начиная с такого момента, про который у Валеры даже и в мыслях не было спрашивать. Но он всё так же не прерывал, лишь иногда задавал уточняющие вопросы. Слушал прерывистую, с паузами, задумчивую речь, куда более привычную, чем то возбуждённое и наполненное чем-то животным шептание. И честно признавался себе, что не может решить — какая именно девушка ему нравится больше. В обоих ипостасях было что-то по-своему привлекательное…
История Веры была такова. Странное свечение в небе девушка увидела, когда выходила из здания института, с Витей, давним товарищем, с которым повезло сначала учиться в одной школе, а потом — стать ещё и однокурсниками. Задрав головы к небу, они оба уставились на неведомое явление… И точно так же, вдвоём, появились на полянке в каком-то лесу.
Выбирались долго, случившаяся на второй день непогода очень сильно подкосила. Тёплых и непромокаемых вещей ни у кого не было, с поиском укрытий тоже не повезло — вскоре после начала дождя стало всё равно, под деревом стоишь, или нет, лилось везде одинаково. Поспать удалось совсем немного, прямо на земле, пока небеса ещё не разверзлись. После же пришлось прилагать все усилия, чтобы не околеть от холода. Сначала, прижавшись друг к другу, они пытались хоть как-то согреться, следуя принципу, что один индеец под одеялом замерзает, а двое — нет. Одеяла при этом, понятное дело, у них не имелось. Когда немного посветлело — решили отправиться дальше в путь, согреваясь в процессе ходьбой.
Холод и снег оказались следующим испытанием. Стало совершенно очевидно, что останавливаться нельзя — это стало бы равносильным гибели. И они шли и шли дальше, несмотря на то, что сил не оставалось и дико хотелось есть. Долго было даже не найти места, чтобы ненадолго остановиться передохнуть… В конце концов, под вечер вторых суток блужданий, они нашли хоть какое-то прибежище в корнях вывороченного дерева. С трудом заставив себя насобирать мокрых веток, чтобы не спать прямо на голой земле, они отрубились там. И, наверное, можно считать чудом, что смогли потом проснуться, хоть и сильно простуженные и ослабленные.
Потом потеплело, распогодилось, и стали донимать тучи кровососущих насекомых, от которых было не спастись нигде. Мошкара бросалась в лицо, лезла в нос и уши, волдыри покрыли все открытые участки кожи. Это было настоящей пыткой, учитывая крайнюю степень измождения Веры и её спутника. Ещё и лес со временем начал пугать — он оказался наполнен жуткими звуками, треском, скрипом, уханьем, как любят показывать в фильмах, постоянно казалось, что кто-то смотрит в спину. Но они брели всё дальше и дальше… И после долгих дней блужданий столкнулись наконец с людьми, с разведчиками "поселковых".
Те быстро доставили найдёнышей к себе на базу, где их худо-бедно обогрели и накормили, дали каких-то таблеток. Сам Главный контролировал процесс. Тогда казалось, что это в нём говорит просто человеческое участие и желание помочь… Но, как вскоре оказалось, мотивы у такого поведения оказались совершенно другие, гораздо более корыстные.
Но вначале Вера совершенно искренне была благодарна этому человеку, который с уверенным видом командовал своими подчинёнными, которые выгляделии потерявшимися и растерянными. Именно он, так как никого соображающего в медицине вокруг не оказалось, выбрал какие именно лекарства дать найдёнышам. Он обеспечил их жильём и теплом, выделив квартиру в двухэтажном деревянном доме и обеспечив дровами для печки. Он распорядился принести поесть и тёплой одежды…
— Ну давайте, приходите в себя. Привыкайте, обживайтесь. Только, сразу предупреждаю — жизнь у нас тяжёлая, придётся работать. Кормить за так никто не будет. Окажетесь полезными — всё у нас сложится хорошо.
И тогда Вера, несмотря на полное истощение, моральное и физическое, постаралась улыбнуться этому человеку — олицетворению своего спасения. Потом она много раз проклинала себя за это, считая, что не улыбнись она тогда — всё сложилось бы иначе.
— Мы отработаем, и постараемся быть полезными вам, — сказала девушка, за них обоих. И даже эта фраза, как она поняла потом, прозвучала в какой-то мере двусмысленно… Главный же просто хмыкнул и ушёл. Но — потом возвращался, проведать и узнать как дела, и делал это вновь и вновь. Вера не видела в таком внимании ничего предосудительного… Пока в какой-то момент они не остались наедине, и дядька просто и без обиняков не потащил её в постель.
Сопротивляться оказалось бесполезно — силы были слишком не равны. Взывать к голосу разума — тоже. Главный тогда уже чувствовал себя вполне комфортно, вместе с прикормленными приспешниками узурпировав власть в общине, слов отказа он не воспринимал. Поняв, что добром получить своё не получится — ни секунды не колеблясь и совершенно не расстраиваясь по этому поводу, этот человек перешёл к насилию.
