Громов: Хозяин теней. 2 - Екатерина Насута
Сургат…
Да, изменился.
Внешне. Костюмчик вот напялил. И сидит тот по фигуре, а стало быть, построен по этой самой фигуре. В руке тросточка. На голове шляпа с узкими полями. Чем-то напоминает мне американского гангстера из американского же кино.
Или потому что зрение по-прежнему чёрно-белое?
Еремей вот без шинели, в одной белой рубахе, заправленной в высокие военного кроя штаны. И над Сургатом возвышается, в руках бумажки вертит.
Паспорт, стало быть.
— Ты не Мозырь, — соглашается он, пусть и не сразу.
И Сургат расплывается в дурашливой улыбке. Ну да, костюм костюмом, только шутовскую натуру костюмом не исправить.
— Ой, да ладно тебе… что было, то было. Можем, договор заключить новый. Обговорить всё, честь по чести… даже на крови поклясться согласен. И обижать не стану.
— С чего вдруг такая ласка?
— Да… как-то вот понял я, что с людьми сложно. Мелкие они. Гадкие. Каждый под себя гребёт, и ладно бы только это. Так нет ведь. сейчас, может, попритихли со страху, но время пройдёт и начнётся возня, интриги. А ты, Еремей, не тот человек, чтоб интриговать. Ты честный. Даже в том, что ненавидишь меня, всё одно честный… и что это дерьмо, в которое мы оба угодили, тоже ненавидишь, не скрываешь. Что? Думаешь, я мечтал вот об этом?
Он наклонился и потрепал за ухом лохматую псину, которая ткнулась башкою в колено.
— Хороший… я, может, о сцене мечтал. О славе… об ангажементах и поклонницах, а не проститутками заведовать и ворьё строить.
— У каждого свои рухнувшие надежды.
— Я бы тебе проходчиков доверил. Ты ж это дело знаешь отлично. И людишек побережёшь, и проследишь, чтоб всё было с толком, по науке. И никакой грязи, которую ты так не любишь. На грязь желающих проще сыскать, чем на ту вот сторону. Скажу больше. Я контору открыл. Заготовительную. С бумагами, лицензиями, чтоб чин чином всё. Сдаваться станем в коронные пункты… так что даже легально будет.
Кое-что. Может, даже в большинстве.
Думаю, далеко не всё добытое государю пойдёт.
— Нет, — покачал головой Еремей. — Извини… но нет. Тяжко мне тут. Муторно. Как во сне был, а теперь вот проснулся… понял, что… в общем, не тут моё место.
— Он и сказал, что ты откажешься.
— Кто?
— Друг мой. Что смотришь? Думаешь, у такого как я друзей быть не может? — Сургат вдруг оскалился и пёс, чувствуя его настроение, тоже заворчал.
— Друг — это хорошо… но больше про покровителя бают.
— А… это да. Одно другому не мешает… так вот, просил передать, что он не враг тебе. И вовсе, если помощь понадобится, то можешь обратиться. Поможет. Даром.
Вот в это ни я, ни Еремей не поверили.
— Не веришь… но да. Так-то… ещё просил передать, что Весновские ищут повода расторгнуть помолвку с внучкой Громова, — сказано это было спокойно, да и глядел Сургат на пламя. То уже сомкнулось над коробом, и вновь не понятно, чем оно питается. И главное, горит уже давненько, а короб целым выглядит. — А ещё купец первой гильдии Бельский заказал у знающих людей бумаги бухгалтерские за прошлый год, на сахарный заводец Громовых, их химическую мануфактуру и прочие малые предприятия.
— И что с этой информацией делать?
Сургат вопроса будто бы и не услышал.
— Лет пять тому Бельский брал деньги взаймы у одного человечка. Не просто так, но под верное дело. И был он тогда не в первой гильдии, а так, едва ли не лотошником. Но за него попросили, а потому и денег дали.
— Не вернул?
— Вернул… с процентами вернул и благодарностью. Вложился хорошо. Приобрёл суконную фабрику Моровских, а ещё их же канатный завод, печатный дом и прочей всякой ерунды, которую за треть цены отдавали… аккурат после того, как с Моровскими несчастье приключилось. Слыхал?
— Нет.
— Прорыв произошёл. Прямо в поместье. И такой от, серьёзный, с которым не сумели справиться. Сам Моровский погиб, а с ним и двое старших сыновей. И дочь. От всего рода только и остались, что вдова да малолетний наследничек. И тот, поговаривают, не в себе… тут и долги всплыли, и обязательства. Вот вдове и пришлось имущество распродавать срочным порядком.
Сургат замолчал, позволяя самим додумать.
Хотя что тут думать?
Явно кто-то выбивает малые рода, подгребая под них всё имущество. Но… если так… выходит, полынью можно открыть? Не найти, но открыть? Там, где тебе нужно?
— А твоему… другу с этого какая польза?
— Бельский не сам по себе состояние приобрёл и возвысился. За ним иные люди стоят. И эти люди… не друзья моему другу.
Пес поднял ногу и принялся вылизываться.
— От же ж… тварь божья… и всё-то ему ни по чём, — произнёс Сургат едва ли не с завистью. — Ишь, лижется… ещё мой друг полагает, что истребление малых родов не несёт пользы для Империи, скорее уж наоборот ослабляет власть государя и силу государства. И сколь бы это ни звучало… нелепо, но для него это важно. Так что… возьми. И ещё мой друг просил передать, что в Вильно ныне неспокойно. Отправляйтесь до Менска, а там уже сам решишь. И да, билеты, уж извини, третьего класса. На иные ты рожею не вышел.
Сказал и ушёл.
А в этот миг короб взял да и осыпался пеплом, как и всё-то, что в нём было.
В ту ночь мы ночевали в каком-то старом, полуразрушенном доме, что скрывался в буйной прибрежной зелени. В доме воняло сыростью и тленом. На чердаке шуршали крысы. Особо наглые и высовывались безо всякой боязни. Они пробегали по балкам, останавливались, и в полумраке казалось, что крысиные глаза светятся красным.
Метелька, который выбрался из приюта сам, благо, он мало кого интересовал, забившись в угол шёпотом рассказывал истории про крыс, которые взяли и сожрали целого человека.
Или даже не одного.
В общем, та ночь прошла весело. Зато едва ли проклюнулся рассвет, появился Еремей с одеждой, бритвой и документами.
— На Менск поедем, — сказал он, когда я пытался затянуть ремень. За прошедшие дни Савка изрядно похудел, и потому на ремне не
