Культиватор Сан Шен - Михаил Владимирович Баковец
Один конец я обвязал вокруг пояса, а за второй взялся обеими руками и потянул.
«И-и, раз, и-и, два, пошла, родная… вира, твою в душу репу… почувствуй, ым-м, себя Мюнхаузеном», — мысленно подбадривал я себя то руганью, то стонами. Потом пришли в голову мысли про третий закон Ньютона, про незамкнутую систему, с точкой опоры в виде сука. — Не, ма-ать, пока до барона я не дорос… ым-м, чёрт… Да когда же⁈.'
Я поднял себя метра на три и понял, что дальше не смогу. Руки едва держали верёвку. Кое-как обмотал свободный конец вокруг себя, сделал узел и отпустил. Сразу же рухнул вниз и одновременно ощутил, как ещё сильнее сдавило грудную клетку. К счастью, ненамного. До земли от моих стоп оставалось немногим больше метра.
«Хоть бы твари не умели прыгать», — на этой мысли мой истерзанный организм отключился.
Глава 5
ГЛАВА 5
«Не сдох», — мысленно констатировал я, когда пришёл в себя, болтающимся в тугой верёвочной петле над землёй. За то время, пока пребывал без сознания, верёвка растянулась или узлы ослабли, отчего я заметно спустился вниз. От поверхности до моих пяток было сантиметров семьдесят. Змей или слизней поблизости не наблюдалось, а вот своих товарищей видел отлично. Вот только их вид мне совсем не нравился. Мой, собственно, тоже. Вся нога, с которой я срезал гадину ночью, была залита кровью и неведомой чёрной жидкостью, застывшей коркой на штанах.
Самочувствие было терпимым. Всё тело болело, особенно пострадавшая нога и спина. Присутствовала слабость, лёгкая тошнота, а когда пошевелился, то немного закружилась голова.
Верёвку пришлось резать. За ночь узлы так затянулись, что развязать их моими трясущимися и слабыми пальцами не было никаких сил.
— Ыть! — охнул я, когда свалился на землю, как мешок с тряпьём. Отбил левый бок и ушиб локоть, но ничего не сломал. Почти сразу же поднялся на ноги. Пусть не мгновенно, но быстро.
Итир и носильщики представляли из себя страшное зрелище. Твари высосали из них всю кровь и объели плоть сверху. Осматривая полянку, я нашёл место, где обитали ночные монстры. За высокой стеной колючего кустарника укрывалось небольшое болотце, заросшее высокой стреловидной травой с острыми чёрными кончиками. В воде медленно ползали чёрные жирные пиявки. Каждая размером с моё предплечье. Меня передёрнуло, когда я понял, кто в меня вгрызался ночью. Из-за темноты Итир пропустил мимо внимания болото, за что мы все и поплатились. А может быть он понадеялся на меня, как более сильного практика, посчитав, что я точно лучше него разбираюсь в местных опасностях.
На меня внезапно накатил сильнейший приступ злости и поддавшись ему, я несколько раз стегнул водяной плетью по тварям. Во все стороны полетели водяные брызги и той чёрной субстанции, которая текла в телах пиявок.
«Сколько же таких отрядов уже погибло в этих краях? — пронеслась в голове мысль, когда я вновь посмотрел на тела попутчиков. — И постоянно гибнет?».
Мысль похоронить тела как пришла, так и ушла. Я всё ещё не восстановился после ночного нападения и сил просто не было на возню с могилой. Прихватил копьё Итира, пару небольших лопат немного непривычной форме, ножи, часть продуктов, фляги с водой и кое-что ещё из полезных мелочей. Благодаря пространственному кольцу весь этот груз меня ничуть не тяготил.
— Земля вам пухом, мужики, — тихонько сказал я напоследок и пошёл прочь от поляны, ставшей местом последнего пристанища пяти мужчин.
Очень скоро я наткнулся на небольшой ручеёк с каменистым дном и берегами. Кажется, именно он чуть далее превращался в болотце, где обитали пиявки. По нему я шёл пару часов, пока не оказался на берегу небольшой реки. Чуть меньше той, где столкнулся с драконом. И куда более мелкой. В самом глубоком месте мне оказалось примерно по пояс.
В воде оказалось полно рыбы. От крохотных мальков, носящихся стайками среди водорослей, до рыбин в пару моих ладоней. При виде последних мне вдруг жутко захотелось жареной рыбы. Аппетит, отбитый болезненным состоянием после ночного нападения, резко пробудился. Сказано — сделано. Заморачиваться с рыболовными снастями, мастерить острогу или строить заводь из веток не стал. Бил рыб водяной плетью. После третьего промаха научился правильно определять положение рыб в воде и корректировать прицел в соответствии с искривлением в воде. Дело сразу же пошло на лад.
Добыл четыре штуки длинных и толстых рыбин, размерами и колючими плавниками похожих на окуней, но тёмных и пятнистых, как гольян. Очень удачно при ловле рыбы приметил выступающий в берегу у воды язык светлой глины. Ею вымазал свою добычу, сунул в яму, заполненную углями из костра, засыпал землей и оставил запекаться на два часа. Сгореть ей не даст слой глины, а длительность запекания должна убить всех паразитов, если те там имеются.
Ночная трагедия заставила меня ещё скрупулёзнее относиться к подготовке своего ночлега. Я стал искать место под ночной отдых задолго до того, как солнце приблизилось к горизонту. И нашёл. Огромное дерево некогда своими могучими корнями подняло из земли два здоровенных валуна. Каждый был размером с грузовую «газель». Потом в лесного великана ударила молния. Её сила была сопоставима с мощью противника, даже превышала ту. Могучий разряд прошёл вдоль ствола, наткнулся, скорее всего, на крупную ветвь в десяти метрах от поверхности, и выжег часть ствола до самой земли вместе с некоторыми корнями. В итоге образовалась небольшая пещера. Сверху проём завалило старыми ветвями, листвой и прочим мусором, зато остался узкий лаз между камней, где когда-то выпирали корни. Его размера было достаточно, чтобы я мог пролезть внутрь. Разумеется, сначала пошуровал длинной слегой внутри. В ответ ни звука. Затем слегка расширил лаз и сунул внутрь головешку.
— Чёрт! — чертыхнулся я, когда внутри ярко полыхнуло пламя. Оказалось, что там было полно паутины. Ей хватило одного маленького язычка пламени, чтобы заняться, словно порох.
Я уже было решил, что плакало моё теоретическое убежище на ночь. Сейчас внутри весело затрещит костерок и придётся убираться подобру-поздорову, чтобы приступить к новым поискам места для ночлега, но сегодня моя судьба смотрела на меня благодушно. Огонь трещал меньше минуты. Сожрал внутри паутину и что-то ещё лёгкое, и крайне горючее, после чего мгновенно
