Десять тысяч стилей. Книга двенадцатая - Илья Головань
– Согласен.
– Делают вид, что все идет своим чередом. И не хотят считать себя предателями.
Школа Сильнейшего была частью Альянса Светлых Сил. Но как только Сильнар уничтожили, не последовало никакого контрудара. У одних был зуб на Сильнейшего, другие не хотели рисковать своими учениками. Проблему с «Единством» замели под ковер и сделали вид, что разрушенный Сильнар – дело самого Сильнара, не больше.
Школа Сильнейшего не возродилась. Какой смысл, если нет уже никакого Сильнейшего, а его ближайший сторонник погиб в бою? Желтый Флаг отказался возглавить Сильнар, и школы не стало. Но наследие Сильнейшего не исчезло. Правда, сойтись на чем-то одном сильнарцы не смогли.
– «Оставшиеся» не присоединятся, – добавила Дэйма.
Сизый Камень тяжело кивнул. Раскол в мире боевых искусств Централа был куда глубже несогласия в Альянсе Светлых Сил.
Первым вернулся слух.
Приходя в себя, Ливий понимал, что не сможет исцелить какую-то часть тела. Планеты не отзывались, потоки яри отказывались подчиняться. Желтый Флаг по-прежнему оставался недоступным, работая сам по себе. И тогда Ливий принялся думать об исцелении своего слуха, надеясь, что собственной волей сможет «убедить» Желтый Флаг.
Удалось только с шестого раза. Может, Ливий вообще был не при чем, и все это было случайностью, но слух действительно вернулся, наполнив сознание Волка неукротимым потоком информации.
До этого Ливий даже не понимал, откуда вообще знает, что происходит вокруг него. Поэтому, когда слух восстановился, Волк не смог обработать информацию и вновь провалился в небытие.
Только на следующий раз, вновь придя в себя, Ливий смог привыкнуть. Помогла ночь: дагулы спали, поэтому звуков было не так много.
«Мой слух хуже, чем раньше. Я слышу, как обычный человек, а может, и того слабее», – подумал Волк, вслушиваясь в спящий ночной лагерь.
Перетаптывалась лошадь, жевал верблюд. Храп и сопение, свист ветра и шорох ткани на телегах. Ливий вернулся в реальный мир, где мог получать информацию обычным способом – пусть пока и только с помощью слуха.
Все прошлые наблюдения подтвердились. Даже «дракон» был неподалеку, пусть почти не издавал звуков. Ливий всего раз услышал шелест песка под ногами неведомого зверя – и вновь утратил связь с реальностью.
В следующий раз Волк пришел в себя снова днем. В реальности Ливий смог удержаться аж на десять секунд – и многое выяснил за это время.
– Где табак?
– Посмотри в седельной сумке!
– Там нет, куда ты его дела? Отвечай мне, женщина!
«Центральский!», – в первую очередь понял Ливий. В Централе не было пустынь, и Волк боялся, что он вновь оказался не пойми где не пойми с кем. Но люди вокруг него хотя бы говорили на центральском – уже это радовало.
– Матуш, не иди на дело. Ты меня понял?
– Понял, тато!
«Дагулы!», – догадался Ливий.
Дагулов Волку видать доводилось, но он никогда не придавал им большого значения. Дагулы были кочевым народом, который не скот разводит, как почти все на Западе, а ездит по Централу, предлагая свои услуги. И услуги эти разные – от вполне обычных кузнечества и коновальства до музыки, танцев и гаданий всех видов. В Централе дагулов не любили, потому что промышляли они и воровством – как карманным, так и уводом коней из конюшен.
«Куда меня везут? Зачем вообще мое тело дагулам? Если это пустыня, то, может, я на Западе? Хотя вряд ли. Судя по ветру, скорее всего, я попал на Юг», – думал Ливий.
Дагулы и не знали, что старик, которого большинство считало мертвым, сейчас их подслушивает. Конечно, Волк быстро вернулся в небытие – и этого кочевники тоже не смогли бы заметить. Они ехали дальше на Юг, и дорога была неблизкой.
До Ишбатаны осталось не так далеко. Местные рассказывали о ней, как о благодатном крае, где урожаи – щедрые, а люди – богатые. Дагулам хотелось на это посмотреть. Да и куда деваться: только через Ишбатану можно было попасть в западную часть Страны Мудрости и Песков.
Но для начала дагулам пришлось бы пересечь отрезок пустыни. Местные рассказали, что путь по пескам займет три дня, поэтому кочевники не сильно беспокоились. И все же дагулам не хотелось туда идти после опасного путешествия на Юг.
Первые два дня все было нормально. А на третий на кочевников напали.
Неизвестные появились из пустыни. Ехали быстро – кто на лошадях, а кто на верблюдах. Дагулы похватали оружие, но сильно не беспокоились. Даже если это были бандиты – всегда можно было откупиться. О том, чтобы сражаться с ними, дагулы даже не думали. Три десятка всадников с отличным оружием – не то, с чем может справится кочевое племя.
Вот только враги не собирались разговаривать. Полетели стрелы, одна просвистела возле головы дагула и пробила ткань телеги за ним. Раздался женский крик – стрела попала в ногу старой дагулки.
– Встретим их, братья!
Телеги спешно связывали друг с другом, чтобы получился непрерывный круг. Самые лучшие всадники вскочили на лошадей – они собирались сражаться снаружи. Остальные дагулы остались за телегами.
Враги налетели на кочевников. Бой был быстрым и яростным. Каждый враг оказался идущим, удары сабель секли и телеги, и их защитников, а дагулы тщетно пытались убить хоть кого-то.
«Идет бой», – подумал Ливий.
За свою жизнь он столько раз сражался, что звуки боя казались Волку родными. Но ясно было одно: дагулы проигрывают. Враги теснили их, и у кочевников не было ни шанса.
«Проиграют. Не знаю, кто это такие, но лучше уж с дагулами», – подумал Ливий.
Он ничего не мог сделать, ведь тело не могло пошевелиться. Ярью внутри тела Волк управлять не мог. Но оставалась еще внешняя ярь…
Ссохшиеся и намертво запечатанные губы разжались, чтобы выпустить наружу всего одно тихое слово:
– Хон.
Один из врагов за мгновение обратился в столб пламени. Разбойники пораженно остановились, старший что-то прокричал – и враги развернули скакунов обратно в пустыню.
В не меньшем шоке пребывали и дагулы.
– Что случилось? Почему он загорелся? – нерешительно произнесла Дея, все еще крепко сжимая отцовскую саблю.
Ни у кого не было ответа. То, что произошло, напугало не только врагов, но и дагулов. Оставалось только поблагодарить богов – своих и чужих. Быстро собрав тела погибших, дагулы
