Не может быть - tanasa
– Конечно. Сейчас я принесу жаропонижающее и тонометр. Нужно проверить давление. Уж больно пульс частый, – прошептала она, обращаясь к директору, которая с тревогой смотрела на съежившуюся фигурку на диване. – И, чуть не забыла, термометр, – хлопнула себя по лбу медсестра, уже открывая дверь.
Словно сквозь вату Аня услышала звонок на урок. Очень хотелось не двигаться и уснуть, но нужно идти. Сейчас у неё, кажется, седьмой класс. Там такие товарищи… Один Глебов чего стоит. Они школу на уши поставят. Аня поднялась с дивана и нетвёрдыми шагами направилась к двери.
– Куда? – рыкнула Елена Владимировна, оторвавшись от разговора по телефону.
Аня остановилась, повернулась на голос:
– На урок, конечно.
Директор зажала динамик рукой:
– Сейчас же вернитесь на место. Вам поставят замену. Я с завучем говорю, – и опять поднесла телефон к уху.
– Замена – это хорошо, – пробормотала Анна Николаевна и поплелась к дивану.
– Тридцать восемь и два, – Ольга Викторовна озабоченно копошилась в аптечке. – Сейчас я дам вам, деточка, парацетамол. Но ещё нужно измерить ваше давление. Она принялась надевать манжету.
– Тише! – предостерегающе подняла палец на Елену Владимировну, которая присела на диван со стаканом воды в руках.
– Да и давление для вашей комплекции высоковатое. Где-то у меня тут был раунатинчик, – медсестра опять принялась рыться в аптечке.
– Я вас отвезу домой на машине, – решительным тоном сказала Елена Владимировна, поднимаясь с дивана.
– Не нужно. Я поеду маршруткой, – Аня сердито посмотрела на директора.
– Ну что вы, детонька, – вмешалась Ольга Викторовна, поглаживая Аню по руке, – ни в коем случае! Елена
Владимировна говорит очень здравую мысль. Как медик, я вам очень советую к ней прислушаться.
Сил отстаивать своё у Анны Николаевны не было никаких. Хоть бы вещи как-то забрать. Действительно, самочувствие было скверное.
Аня села на заднее сиденье машины, буркнув адрес. Елена, державшая открытой переднюю дверцу машины, только зло ею стукнула, закрывая.
Ехали молча. Аня даже задремала, когда вдруг машина остановилась.
– Этот дом? – спросила директор и, получив утвердительный кивок, принялась отстёгивать ремень. Потом повернулась к Ане и, не глядя на неё, пробормотала:
– Анна Николаевна, я хочу попросить у вас прощения за мои слова в кабинете. Я сказала их, не подумав.
– Проехали, – Аня махнула рукой и открыла дверцу, – спасибо, что подвезли. Я завтра постараюсь быть на работе.
– Подождите, я вас провожу, – Елена тоже открыла дверцу и выбралась из машины.
– Спасибо. Не надо. Мне уже лучше, – запротестовала Аня и, не удержавшись, уколола: – Вы же очень спешите, а я и так вас задержала.
Елена Владимировна неловко топталась на месте не зная, что ей делать: то ли подойти к Ане, то ли сесть обратно в машину.
– До свидания, – сказала Аня, поворачиваясь, чтобы идти.
– До свидания… И если вы будете себя плохо чувствовать, вызывайте врача. И на работу не приходите. Мы поставим замену, – крикнула Елена вслед уходящей спине.
Глава 15
Купидончик полулежал на пушистом облачке, которое покачивалось под тенью раскидистой оливы. Он с наслаждением вкушал амброзию, запивая её нектаром. На душе было радостно: с работой справился и, пока Гефест не выкует новую партию стрел, можно предаваться ничегонеделанию. Хотя почему бы и не пошалить здесь, на Олимпе! Он тихонько захихикал: были кой-какие замыслы!
– Ага! Так я и думал! Опять бездельничаешь! – раздался сердитый голос, и Гермес плюхнулся на облачко.
Из дрогнувших рук выпали амброзия и кубок, нектар пролился на колени Купидончика. Он прошептал:
– Дежавю…
– Сейчас же в покои Афродиты! – курьер схватил Купидона за шкирку и взмыл ввысь.
– Мальчишка доставлен, о прекраснейшая из богинь! – Гермес опустил Купидончика на пол.
– Ну хоть не с размаху бросил, – пробурчал недовольно малыш. Он совершенно не понимал, почему он здесь. Такую трапезу прервали!
– Ну здравствуй, Купидон! – раздался мелодичный голос богини. – Как отдыхается после успешно выполненного задания?
– Здравствуй, о прекраснейшая! – вымолвил он почтительное стандартное приветствие и умолк, не зная, как ответить, и настороженно следя за Афродитой.
– Что же ты молчишь, услада очей моих? – прошипела Афродита, зло сузив глаза.
– Отдыхается хорошо… – выдавил из себя малыш и поспешно добавил: – Задание я выполнил. Всё по пунктам, как ты мне наказывала.
– О… – протянула богиня, приподняв брови.
– Всё по пунктам… Ай да молодец! Ай да исполнительный Купидон!
Вдруг она щелкнула пальцами, и в воздухе возник колчан.
– А это что?! – Афродита гневно сверкнула глазами.
– Ой, это же мой колчан! – удивлённо воскликнул Купидон. – Я его Гефесту отдал. А почему он здесь? – он недоумённо воззрился на Афродиту.
– Действительно, почему он здесь? – сердито передразнила его та и опять щелкнула пальцами.
Колчан перевернулся в воздухе. Из него выпал крошечный пузырек и поплыл к богине, манившей его к себе движениями указательного пальца. Схватив добычу, она сделала вид, что пристально рассматривает содержимое бутылочки.
– Так, так, так… неужели эликсир забвения?!
– сделав удивлённые глаза, она уставилась на сжавшегося от страха мальчишку. – Но как он мог здесь оказаться?! Ведь задание было так ЧУДЕСНО выполнено! Всё по пунктам! Как ты мне наказывала! – перекривила она Купидончика опять.
– Ох! – выдохнул Купидончик, оседая на пол. – Я забыл о нём! Как я мог! – он безутешно зарыдал!
– Я ведь так старался, чтобы всё шло по плану… а потом обжёг руку стрелой, и от боли… – весь затрясся в рыданиях.
Афродита на дух не переносила слёзы. Вся её злость испарилась, когда она увидела эти трясущиеся плечики…
– Ну не плачь, не плачь, – успокаивала она его, гладя по голове, – отдадимся на волю судьбы. Будем надеяться, что она смилостивится над нами.
– А как же эти женщины? – он поднял зареванное лицо и просительно посмотрел на богиню. – А можно я сейчас же полечу и дам этот эликсир? – в его глазах загорелась надежда.
– К огромному сожалению, нет! – Афродита отрицательно покачала головой, —
уже нельзя. Принявший его может умереть. Люди ведь смертны Она помолчала.
– Лишь бы Зевс не прознал.
– Не прознал о чем? – севшим от страха голосом просипел малыш.
– Об этом!
Купидон и Афродита застыли в немом восхищении.
– Весы Фемиды! – в благоговении прошептал малыш.
– Да! – тоже шёпотом отозвалась Афродита, с не меньшим благоговением, и продолжила: – Видишь, чаши уравновешены, потому что мы, боги, не вмешиваемся в души человеческие больше положенного!
– А если те женщины возненавидят друг друга… – Купидончик закрыл в ужасе глаза.
– …равновесие нарушится, – продолжила вместо него богиня, – и об этом сразу же узнает Зевс, и… меня изгонят с Олимпа, – закончила она дрожащим голосом.
– О нет! – вскричал малыш. – Только не это! Я знаю, я верю, они полюбят друг друга… даже без эликсира забвения! Я же смотрел в их глаза! – с жаром закончил он.
– Эх, малыш, что ты можешь знать о людях! – богиня тяжело вздохнула. – Они настолько погрязли в ненависти друг к другу, в желании превосходства… – она лишь махнула рукой. – Мы ведь на Олимп забрались, чтобы не вмешиваться в их дрязги.
– Афродита, —Купидон в волнении прижал к груди руки, – я готов поспорить с кем угодно,
