Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин
— Отводи из траншей лишних, – советует капитан Васюк. – Долбить артиллерией начнут. Только чтоб и вернуться твои скоро могли, не путались.
— А если немцы сходу атакуют? – сомневается комбат.
— Успеем вернуть бойцов. Ну, мои точно успеют. А ты думай, объясняй.
Начинается обстрел. Нудный, изматывающий, на башку действующий. Атаковать, видимо, уже в темноте начнут.
Блиндаж, вполне добротный, вздрагивает, сыпется пыль, скромную жратву приходится накрыть немецкой газеткой.
— Фюрер самоотверженно прикрывает пайку Красной Армии собственным арийским задом, – Серега указывает на фото. – Но это ему ничуть не поможет. Дождется нас, гадина. Кстати, что там нынче в училищах? План штурма Берлина еще не изучают?
— Нам по Берлину не давали, – признается стрелковый комбат.
— Вот напрасно. Что тут осталось-то до Берлина? Изучить улицы, проверить план метро, фонтаны-театры. А чего мы сейчас ждем-то? С чем консерва?
Салфетку-газетку снимают: консервы в основном «местные», трофейные, среди них гордо возвышается изрядная банка отечественной тушенки. Хлеба маловато. Зато есть бутылка чего-то спиртного, видимо, вина, но наклейку никто прочитать не может – не немецкий, а вообще непонятно что за язык-диалект. На офицерский нос напитка получается «по наперстку».
— Годно – комментирует капитан Васюк. – Наверное, венгерское, полусухое.
— И откуда ты, товарищ ротный, все знаешь? – удивляется взводный-один. – Я вот только горилку и медовуху четко определяю.
— Товарища капитана дурным привычкам невеста учит. Ой! – едва не падает от пинка с табурета взводный-два.
— Сёма, ты меня знаешь, я всегда дотянусь, – напоминает гвардии капитан. – Не трожь мою Анитку, у нее на глупости времени нет, она практически отличница.
Немцы все кладут снаряды, давят на психику. Но несмотря на обстрел, по наступлению темноты прибывает ротный ужин. Всё горячее, отличные новые термоса – гордость отдельной роты.
…— Рад тебя видеть, но какого курада? – ворчит капитан. – Ты что, старшина, чтоб каши таскать?
— Кто-то же должен идти с харчем.
— Кто-то должен за транспортом приглядывать. Как, между прочим, было приказано, – намекает товарищ капитан.
— Вернемся, куда они, автомобили, денутся, Мишка присмотрит, он подраненный. Есть что по моей части?
Янис, склонившись под лампой, ковыряется с бастующим трофейным пулеметом, а командир роты пихает в себя кашу с салом и невнятно ворчит. Ухают и ухают по высоте немецкие 105-миллиметровые, ветерок с Донца меланхолично уносит дым…
Тогда отбились. Контратаки шли одна за другой, но противник заботливо приготовил высоту к круговой обороне, и это было удачное обстоятельство. Поначалу нервничали стрелки, на тыл поглядывали, но удерживал их лейтенант-комбат, ободрял, прогуливаясь по траншеям, разговорчивый штурмовой капитан Васюк, цементировали оборону стойкие саперы-автоматчики. Лез и снова отходил немец. Со второй половины дня поактивнее начали помогать наши танки, взобрались на высоту и закопались «сорокапятки». В общем, прилично повоевали.
И потом прилично воевали. Все перебрасывали и перебрасывали бригаду по фронтам, южнее оказались[3].
Город, полный садов, штурм, бесконечная невысокая застройка, дворы и сады, полные голых октябрьских персиков и черешен, контратаки немецкой пехоты и танков. Саперы перебрасывали-переставляли мины с улочки на улочку, создавали очередные заслоны, заворачивали противника. Змеились сквозь дворики и курятники траншеи, в изобилии накопанные немцами, пробивались по ним штурмовые саперы. Ухал совсем рядом фрицевский танк, кидали в него через дом бутылки КС и термитные шары, все попасть не могли. Горели и дымили бесчисленные сарайчики, чинились под рокот пулеметных очередей «тридцатьчетверки» поддержки, хлопал миномет, а саперы проламывали очередной забор. Вот сколько заборов и оград в том городе было – это же просто уму недостижимо.
И дальше перебрасывались и тасовались батальоны и роты ШИСБр, теряли штаб, находили, собирались и вновь переезжали, передыхая от боев, но не от боевой работы. Нет штурма – есть мосты, дороги, снятие вражеских минных полей и постановка своих – всё это ваше. Батальоны рыли, ровняли, копали-пилили, сколачивали, переправляли войска. Ну, отдельная рота капитана Васюка, под те нужные работы не очень подходящая, занималась охраной и прикрытием. Ну и иные случались задачи, узкие, чаще негромкие и без стрельбы, но нуждающиеся в надежной страховке автоматом и зорким саперно-штурмовым глазом. Если имелась рядом отдельная рота ШИСБр, контрразведка привлекала без колебаний – всегда исправный транспорт, проверенные люди, ответственный и умный командир.
Опять зима на исходе, и другой фланг огромного фронта. Участвовали в прорыве, понесли чувствительные потери, встали на отдых и пополнение. «Пробил» товарищ Васюк начальство – уже и официально включили в штат два немецких полугусеничных бронетранспортера, три трофейные машины, мотоциклы – пробивать пришлось на самом высоком уровне – через начальника инженерных войск фронта, но и там рота имела определенную репутацию, да и тихое, но веское слово поддержки СМЕРШа кое-что значило. Все чаще привлекалась рота к отдельным специфическим заданиям – мобильность позволяла, подбор личного состава тоже. Чего греха таить, ждал товарищ Васюк смены звездочек на погонах – пора, определенно пора красивое, но мелковатое созвездие сменить на скромную, единственную, но крупненькую майорскую звездочку.
Не, пока не давали звание. Ну и хрен с ним, иные награды нашли героев – это про всю роту, конечно. В отношении медалей-орденов стало начальство куда пощедрее. Яниса догнала медаль «За оборону Сталинграда»[4], а за Мелитополь получил «За отвагу» и звание «старший сержант». Не имевший привычки выпячивать личные заслуги, но цену себе знающий, капитан Васюк заимел достойный орден «Красного знамени». Э, тут вообще тот редкий случай, когда спросили, что капитан предпочитает: две награды пожиже, или одну серьезную? Чего там выбирать – уж давно был Сергей Аркадьевич человеком серьезным, научившимся с начальством правильно разговаривать и в лоб не переть, идя глубоким обходным маневром. Прав был первый командир «Линды-2» – наличие правильно составленной бумаги и точных устных формулировок берет почти любые твердыни, весьма экономя взрывчатку и нервы. И – что и намного важнее – потери личного состава в таком маневрировании оказываются куда поменьше.
Окно связные протерли – пусть и посередке, но белый свет виден. Брился капитан Васюк, вспоминал былое и личное, поглядывал в окно. На сером подтаявшем снегу стояла такая же бело-серая, в пообтертой зимней краске техника, наводили порядок бойцы. Скоро перекрашивать нужно будет. Ротный зампотех и Янис уже озадачились, изыскивают хорошие кисти, трафареты заготавливают. Дело не такое простое: во-первых, трофейную технику нужно обозначать широкими и заметными звездами – иной раз так и норовят всякие заполошенные личности с
