Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин
А хорошо идут бойцы сквозь прорывы дымов – тяжести на плечах будто нет, колебаний нет, не люди – танки двуногие, неяркие, смутные, с лопатами, «кошками», ящиками и мешками за спиной, но ведь прямо танки. Кажется, даже дымная пелена перед ними расступается.
Не цепью, рассредоточенными группами, швыряя вперед новые дымы, но угадывается кто с кем, и узнает их всех ротный даже по навьюченным спинам, даже в химическом тумане фамилию каждого назовет. Хорошо идут, уверенно! И ведь как заговоренные…
Падает кто-то. Немецкий огонь становится плотнее. Но должны успеть штурмовики. Все ж как-то подрастеряны фрицы. На ходу одновременно взмахивают руками – это Эшвин и Хатубов из его группы, бойцы падают – рвутся гранаты в ходе сообщения – и вскакивают штурмовики. Верно – только вперед, каждая секунда важна…
Лупит пулемет с фланга – нервно, но длинно, скороговоркой. Дзот отсечный, не разглядели, прошляпили.
— Тарасов, дзот видишь?!
— Сделаем.
Группа без лишних слов лезет из траншеи. Им помогают остающиеся, комроты и сам упирается каской в зад бойца – подсаживает-выпихивает вверх.
Бегут в оседающий дым не оглядываясь. Верно, чуть правее, во фланг гаду заходить.
Опаздывает Тарасов. С дзотом уже кончили – две группы сразу повернули к пулемету, одна так и вообще удачно, сразу почти с тыла оказалась. До подрывных зарядов дело не дошло, характерные удары – противотанковыми гранатами кончили.
А впереди уже заходились автоматы – уже на вершине наши, за траншею бьются, на обратный склон уходят. Хорош ждать.
— Вперед, братва!
Угол срезали поверху, а дальше по ходу сообщения – он уже проверен – группа Нурина должна на мины проход проверить.
Развеивается наверху дым, но еще дерет горло. Пробегая по ходу сообщения – хорошему, обшитому досками, с частыми зигзагами – Серега мельком глядит на часы. Встали, что ли? Не может быть, чтобы так быстро. А, хрен с ним, потом время пересчитаем.
Дохлый фриц, пулеметная площадка, блиндажи, ефрейтор Харин разглядывает трофейный фонарь.
— Никола, да ты нашел время! – рычит капитан Васюк.
— Так оставили меня. Тут, говорят, стой, страхуй…
— Так чего именно на последний слог напираешь? Не это самое, а наблюдай…
…Немецкое «эн-пэ», стереотруба, хорошо, ценность… дальше… Ой-ой, сколько понакопано…
Обратный склон густо изрыт: блиндажи, пулеметные гнезда, минометные позиции, и ходы, ходы, ходы… словно головоломка какая-то. Но то на первый взгляд, а так ясненько… На аэрофотоснимках все совершенно иначе выглядело, фигня, а не снимок, нужно будет доложить. Но потом…
Серега бежит по ходу сообщения, придерживая на груди автомат. Связные следом, автоматными стволами в разные стороны – всяко может быть, и сюрпризы тоже. Ага, фрицев здесь погуще, перескакивать приходится, попали под огонь, когда тикали...
— Севрюк, где второй взвод?
— Тама, тама…
— Федя, ты штурмовой сапер или свинопас? Тебе же за такой рапорт медаль вообще не дадут. Что за смутное «тама-тама»?
— Ох, подзадохся, малость, тваркапитан.
— Так вздохни поглубже, и соберись с мыслями. Вон ленту подними, положи наверх – пригодится нам.
Лента точно пригодится – взяты исправные немецкие пулеметы. Захвачены легкие минометы и двое пленных. Второй взвод не слишком увлекся, не зарвался, вовремя остановились, притормозили. Хорошо, пока хорошо.
Рота, только что плотно атаковавшая, единая даже в группах, даже многочисленная, словно растворилась на немецкой позиции. Сколько же фрицев здесь сидело? Ладно, эти подсчеты тоже потом. Уже постреливают пулеметы издали – пытается опомниться противник, и артобстрел нарастает. Саперы-штурмовики осваивают траншеи и пулеметные гнезда, капитан Васюк не столько командует, сколько пытается собрать воедино, осмыслить новое, и внезапное, и ожидаемое.
Стрелкового батальона до сих пор нет. Не подошел. Немецкие снаряды ложатся на левом скате, это по нашей пехоте, но не то чтобы густо. Что там пройти-то? Плохо.
Взводные определились – потери: один убитый, трое раненых, двое пропавших без вести. Тоже плохо. Потери небольшие, все же это высота – пусть не Эверест, но приличная, фрицы на нее надеялись. Но есть у нас пропавшие без вести.
— Как же так, Тема?
Взводный-один, крепкий, но нескладный лейтенант, разводит руками:
— Шли, вроде, и вот… Они же даже не на фланге были. Не найдем.
— Это так себе, товарищи. Недосматриваем мы. Ладно, закрепляемся. КП – там будет.
Радиосвязь есть, но почему-то только со штабом родной бригады. Те имеют связь с полком, а напрямую – фигушки. Но пехота все-таки подтянулась. Стрелковый комбат-два ранен, его заменил юный лейтенант.
— Что, не вставали ваши? – спрашивает капитан Васюк.
— Бил немец прямо перед нами, пришлось перегруппировываться, – уклончиво поясняет лейтенант.
Молодец, далеко пойдет, если жив будет.
— Честь мундира и родного батальона, да, товарищ лейтенант? Понимаю. Занимайте позиции, фрицы долгой передышки не дают.
Появляется прямая связь – телефонная. Протянули провод, связисты у них ничего так, шустрые. Комполка на проводе:
— Молодцы твои, Васюк! Прямо на загляденье шли. Быстрые, черти! Не ожидал. Доложу в дивизию, непременно доложу.
— Спасибо. А где «коробочки»? Немцы контратаковать готовятся.
— Ров же. Не прошли к вам, в резерве будут.
— Ясно. А артиллерия? У меня же из ПТО только гранаты.
— Будет ПТО. По мере возможности сразу направим. И всецело поддержим артдивизионом. Ты это, Васюк… опытный. Там у меня батальон лейтенант принял, он толковый, но если что, помоги советом. Ты же воевать умеешь…
Вслух материться командир отдельной специальной саперно-штурмовой роты не имеет права. Даже когда очень хочется. В бою – иное дело. Да, придется подождать.
Гвардии капитан Васюк в сердцах плюет в угол блиндажа – в лучших замоскворецких традициях попадает прямо в середку немецкой каски. Взводные, стрелковый комбат-мальчишка, телефонисты смотрят с большим уважением.
— Значит, так. Всемерная поддержка нам будет оказана, но попозже. Сейчас на собственные силы опираемся. Комбат, у тебя бронебойщиков сколько?
Силы есть. Стрелки, обжившись в траншеях, чувствуют себя поувереннее, у них и ПТР, и штатные станковые пулеметы. Вот минометов мало. Но штурмовики-саперы уже повозились перед позицией – установлены мины. В минном деле товарищ Васюк разбирается поверхностно, но в роте по этому делу специалистов изрядно. Собственно, именно мины и саперные работы – основной профиль штурмовых саперов, отдельная рота насчет этого слегка «недоношенная». Впрочем, Серега над этим уже размышлял, курад с ней, со штатной организацией, на войне идеала не бывает.
Немцы вошкаются долго, и контратака начинается только во второй половине дня. Подготовлена так себе. Наш артдивизион довольно прилично ведет заградительный огонь, по
