Admin - i 1cdedbafc07995a6
В "Супер-Арсенале" уже вовсю кипит бой. "Прокаженные" толпой ломятся внутрь, в узких дверях образовывается затор. Канонада ружейных залпов и автоматного стрекота сотрясают стены магазина, вопли умирающих под пулями "прокаженных" разрывают нам барабанные перепонки. Несколько измочаленных тел вываливается на парковку сквозь разбитые окна, расплескивая литры крови.
Если бы нам было чем -- мы бы снова блевали.
-- Первый закон зомби-апокалипсиса: будь человеком, и к тебе потянутся, -- слышим хриплый голос Вани.
Весь его план в одном предложении.
15:10
Наконец, битва закончена. Перед окнами и дверями магазина плетеный ковер из окровавленных человеческих тел. Ступая по нему, из "Супер-Арсенала" выходит человек. С карабином наперевес, он тоже с ног до головы в крови, но, в отличие от лежащих внизу, жив, а не мертв. Не знаю, ранен ли он, не знаю, заражен ли он -- сейчас это неважно. Я просто хочу, чтобы он уехал отсюда. Неожиданно я ловлю себя на мысли, что всей душой желаю его спасения.
Трясущейся рукой парень открывает дверцу "Акцента" и садится за руль. Заводит мотор. Жуя пробитую резину железными дисками, машина медленно отъезжает от магазина. На Нансена все еще неспокойно -- несколько "прокаженных" по прежнему бродят вокруг. "Акцент" выезжает на дорогу и катится к спуску на Буденовский проспект. Привлеченные звуком мотора, "прокаженные" бросаются за ним вдогонку, но развязки этой истории мы не видим -- машина съезжает вниз и исчезает из поля нашего зрения. "Прокаженные" следуют за ней, как стая щенков за материнской титькой.
Первый луч солнца ложится на дорогу, и мы видим его блик, отраженный в наполненной кровью луже. Поднимаем головы к небу, и мое тело, наконец, расслабляется. Такого блаженства я не испытывал уже давно.
В серой стене дождевых облаков появляются первые голубые оконца. Нам остается только ждать.
15:50
-- Ну, что, выходим? -- спрашивает меня Витос.
Мы в тамбуре вагона, держусь рукой за металлическую ручку двери. Десять минут назад погода окончательно наладилась, с тех пор мы не видели ни одного "прокаженного". Однако после кровавого побоища, развернувшегося на нижнем Нансена всего час назад, нас все еще потряхивает.
-- Выходим, -- решаюсь я.
Щурясь от яркого света, выпрыгиваем на насыпь и перебежками двигаемся к магазину. Как я и предполагал, от химического запаха не осталось и следа. Стало быть, в воздушной среде вирус живет около получаса, не больше. Это хорошая новость.
Головы моих друзей крутятся во все стороны, выискивая любые признаки движения. Два топора, два ножа и одно мачете находятся на боевом взводе. Пробегая мимо того места, где несчастного кавказца сожрали заживо вместе с одеждой, мы избегаем смотреть вниз. Наступая на тела убитых "прокаженных" перед входом в оружейный магазин, представляем себе, что идем по водяному матрацу.
-- Еба-ать! -- восклицает Ваня.
Пожалуй, это самое подходящее слово для описания того, что мы видим внутри магазина. Здесь достаточно светло (спасибо выбитым окнам), чтобы ни одна тварь не выбрала это место для дневки, и мы, открыв рты, созерцаем представшую перед нами картину.
Большая часть "прокаженных" нашла свою смерть именно здесь. Примерно с три десятка трупов в творческом беспорядке разбросано по всему магазину. Они лежат на полу, лежат на разбитых витринах, лежат на поваленных манекенах в охотничьей экипировке. В отделе рыбалки мы видим единственное тело в одежде -- это третий из пассажиров черного "Акцента". По бритой голове я понимаю, что это водитель. По изрешеченной пулями спине -- что он стал жертвой нескольких шальных пуль, если такие вообще бывают. Тело четвертого товарища нигде не видно, но я не исключаю возможности, что оно просто похоронено под трупами убитых им тварей.
Однако если отбросить кровавые подробности, перед нами настоящий Клондайк! Здесь есть все, что нужно для выживания в "зомби-апокалипсисе", как назвал это Ваня. Принадлежности для охоты и рыбалки: камуфляж, удочки и спиннинги, палатки, веревки, капканы, переносные газовые плиты для полевой кухни, походные фляги, фонарики, настоящие охотничье ножи, по сравнению с которыми наши выглядят жалкими ковырялками.
И, конечно же, оружие. Дальний стенд полностью отведен под оружие. Когда-то оно стояло на подставках, соединенное друг с другом стальной цепью с подвесными замками, но наши предшественники позаботились об этом, и сейчас оружие свалено в кучу на полу. Ружья двуствольные и одноствольные, дробовики "ремингтона", самовзводные карабины, и, конечно же, знаменитая "Сайга". Быстрые автоматические выстрелы, что мы слышали -- ее голос.
Не долго думая, перетаскиваем в "Октавию" (благо, самый большой урон, полученный ей во время бойни, был нанесен Ваниным топором) все, что видим. Салон и багажник стремительно наполняются награбленным добром. Видя, что все нам просто не увезти, даю Ване команду брать только самое нужное и только по паре (на поиски родных предстоит экипировать две машины). Мы с Витосом, тем временем, спускаемся в небольшое подсобное помещение за боеприпасами.
Внутри царит полумрак, и мы зажигаем фонарики. Очевидно, раньше боеприпасы хранились в небольших деревянных шкафчиках, расставленных на стеллажах, но теперь все они взломаны и выпотрошены. Не разбираясь с маркировкой, сваливаем в глубокий рыбацкий садок все коробки подчистую. Через минуту садок полон. Время поджимает, а я не хочу задерживаться здесь ни единой лишней минуты. Велю Витосу тащить садок наверх и паковаться, а сам задерживаюсь еще на несколько минут поискать что-нибудь взрывчатое. Шашки, гранаты, что угодно. Чем черт не шутит -- вдруг найдется?
Но вместо этого слышу у себя за спиной шевеление. Отупев от ужаса, направляю луч фонаря в темный угол, из которого исходил звук. И моя челюсть медленно отпадает.
Передо мной на полу сидит человек.
16:30
Это четвертый пассажир "Акцента" и второй кавказец из сидевших на заднем сиденье. Парень тяжело ранен -- даже в полумраке подсобки я вижу кровь на его груди и животе. В левой руке "Сайга", направленная дулом на меня. Правая рука представляет собой окровавленную культю -- кисть оторвана по самое запястье.
-- Нэ ссы... -- хрипит парень. У него тяжелый кавказский акцент. -- Пули кончились. А без руки хуй зарядишь...
Молчу, сраженный неприятной картиной.
Возможно, он врет. Но зачем? Я у него на мушке, его палец на спусковом крючке.
-- Видал, сколько я положил?
Киваю -- видал.
-- Да, стрелять умэю немножко... Но насэли, суки, рэально. Нэ углядел, и вот -- нэт руки. Ты у них главный?
Молчу.
-- Вижу, что ты. Мнэ пиздэц, да?
Медленно киваю ему -- да.
На обескровленных губах появляется тень улыбки.
-- Сам знаю. Слышь, братка, а ведь тэбе тоже пиздэц...
Снова смотрю на карабин. Все-таки обманул...
-- Да нэ ссы ты, -- из груди парня вырывается лающий смешок. -- Сказал нэ заряжен, значит нэ заряжен. Но тэбе все равно пиздэц... Потому что ты главный.
Молчу.
-- Когда-нибудь, братка, ты приведешь их нэ в то место. И случится хуйня... Как сегодня, -- из уголка глаза выкатывается слеза и катится по небритой щеке. Если б не она, я бы ни за что не понял, что он плачет. -- И ты будэшь виноват. Они сдэлают тебя виноватым.
-- Ты был у них главным? -- нахожу в себе силы спросить.
Еще один сиплый смешок.
-- Я? Нэ-эт, брат, нэ я. Вон тот пидарас лысый в магазине -- он был главный. Я говорил -- нэ хуй идти, надо дома сидеть. А он нэ послушал, повел. Из-за него Арсена убили. Моего брата...
"Арсена съели заживо", -- проносится у меня в голове. -- "Разорвали на куски и съели".
-- Ты грохнул главного? -- спрашиваю.
-- Канэшно, -- кивает парень. -- Полрожка в спину высадил.
Мы молчим. Потом его сдавливает пароксизм кашля, и он харкает кровью на пол подсобки.
-- Добьешь? -- поднимает он глаза на меня.
-- Нет, -- качаю головой.
-- Ну, хоть пушку помоги зарядить. Я сам...
Он инфицирован -- минут через двадцать сам помрет.
-- Нет, -- повторяю.
-- Ну и хуй с тобой. Пиздуйте отсюда, пока нэ поздно.
Киваю ему и выхожу из подсобки.
Пацаны уже в сборе. Витос разглядывает какие-то желтые свертки.
Ваня вопросительно смотрит на меня:
-- Мне показалось, ты базаришь с кем-то.
-- Креститься надо, -- выдавливаю из себя улыбку и подхожу к Витосу. -- Что это?
-- Ща посмотр'им.
Витос вскрывает упаковку, снимает застежку, и сверток разматывается в длинный желтый водонепроницаемый полиэстеровый плащ с капюшоном.
-- А вот это нужная вещь, -- замечает Ваня.
Мы берем плащи на всех, и еще несколько про запас. Потом, переступая через мертвые тела тех, кому не посчастливилось найти такие же до начала первого "розового дождя", направляемся к выходу из магазина.
Глава 6
