Котова Ирина - Королевская кровь 1
блокнотик.
- Про Марину ничего не скажу, но, по-моему, ее по-настоящему только животные
интересовали. А остальные очень уж малы были.
Напоследок журналист спросил:
-Как вы думаете, где они сейчас?
- Ой, милый, откуда ж мне знать? В свое время сама голову сломала, куда они могли
подеваться. А только я скажу, к лучшему это. Королева нас отослала, близких слуг, а то и
нас бы порешили. И девочек, если б не сбежали, тоже поубивали бы. Прячутся где-то, а
где – Тень его знает.
Люк на прощание поцеловал старушке руку и пообещал обязательно прислать ей в
подарок книгу, когда напишет.
Не все посещения были столь информативны. Через неделю Люк взвыл от нудятины,
через две – ходил мрачнее тучи, пугая слуг. Он скурил, наверное, годовой запас сигарет, и
часто угрюмо напивался вечерами, когда собранная информация в его кабинете никак не
выстраивалась в стройную систему. Коньяк ничуть не помогал делу, зато проклятые
бумажки переставали мешать ему спать. Часть адресатов за столько лет успела переехать, другая не могла встретиться или переносила встречу, кто-то уже умер. Он представлялся
журналистом или писателем, поэтому пришлось немного изменить внешность, чтобы
никто не понял, что лорд Люк Кембритч из светской хроники, которого неоднократно
показывали по телевизору, и журналист Евгений Инклер, которым он представлялся –
одно и то же лицо. Ежедневный грим раздражал, но он с упорством буйвола пер вперед.
За это время ему, переехавшему в Рудлог уже после переворота, стали понятны многие
детали месяцев перед переворотом. Следопыт обзавелся знанием о привычках и характере
сестер, о поведении королевы и ее мужа, но ни на каплю не продвинулся в их поисках.
После двух месяцев встреч и «интервью» оставалось обработать около десятой части
списка.
- Здравствуйте, леди Симонова.
- Добрый день. Чем я могу помочь?
Стройная молодая женщина, одетая богато и с большим вкусом, с темным ассиметричным
каре, стоит около своего красного автомобиля, в который она только что погрузила
покупки. На пакетах – сплошь знаки дорогих магазинов и домов мод.
- Миледи, простите меня, что я так некорректно подхожу к вам, вместо того, чтобы
договориться о встрече по телефону.
- Да что вам нужно? – Екатерина Симонова, урожденная Спасская, явно не обладает
большим терпением.
- Пожалуйста, уделите мне несколько минут. Я писатель, пишу о королевской семье книгу.
Чисто биографическую, без политики. Я знаю, что вы были вхожи в семью, дружили с
одной из принцесс.
Она внимательно смотрит на него, и в глазах он видит…что? Страх? Сожаление? Обиду?
- Мне нечего вам сказать, - она открывает дверь и садится в машину.
- Ваша Светлость, - он наклоняется к ней, - пожалуйста, подумайте. Если вы хорошо
относитесь к подруге, у вас есть возможность развеять всю чудовищную ложь, которую
вокруг них нагромоздили. Бояться уже давно нечего.
- Отойдите! – почти кричит она, но он все-таки всучивает ей свою, точнее, Евгения
Инклера визитку, с просьбой позвонить, если она подумает и решится. Машина со свистом
уезжает, как будто за леди гонится демон.
Через несколько дней он получает сообщение с предложением встретиться вечером в арт-
кафе «Империя» в самом центре. Место для томных аристократов, с кабинками для
приватных встреч, и умеющими молчать официантами. Молодая женщина ждет его у окна
в приват-ложе, курит, она сильно накрашена – бледное лицо, темные глаза, темные
волосы, ярко-алые губы. Весь вечер он любуется ею, напоминая себе, что он на задании, а
она замужем. Он любит таких, как госпожа Симонова – тонких, ухоженных, дорогих. Но
почему-то иногда, пока он ее слушает, в памяти всплывает другое лицо – лицо уставшей, заплаканной женщины, и прозрачные от слез серо-голубые глаза.
- То, что я вам расскажу, останется между нами, - предупреждает она.
- Но как же книга? – удивляется «писатель».
- Плевать, выкрутитесь как-нибудь. Мое имя упоминать запрещаю. Понятно?
- Понятно, - покорно кивает головой подставной журналист. – Зачем же вы тогда решились
на встречу?
- Я устала жить с этим, - тихо говорит леди, и «Евгений» вдруг со всей очевидностью
понимает, что она на грани истерики. – Мне нужно хоть с кем-то поделиться, иначе я
сойду с ума.
Екатерина тушит сигарету, вытаскивает ее из мундштука и тут же закуривает вторую.
- Мне кажется, что я видела ее после…после того, что случилось, - наконец произносит
она, и видно, что она страшно переживает.
Писатель резко наклоняется к ней, глаза его блестят:
- Как? Когда?
- Сначала, - она роется в сумочке, - вы мне поклянетесь на проклятие, что не причините ей
вреда.
Люк, понятия не имеющий, зачем Тандаджи ищет королевскую семью, с некоторой
опаской берет плоский, черный камень с иголочкой посередине.
- Я, Евгений Инклер, клянусь, что собираю информацию исключительно в познавательных
целях и не для причинения вреда королевской семье или ее членам, или тем, кто дает мне
информацию, - и он прокалывает указательный камень торчащей иголочкой. Кровь шипит, впитываясь в парные желобки для сбора крови, отходящие крестом от иглы, а запястье его
окутывает едва ощутимая невидимая лента клятвы.
Симонова кивает, клятва ее устраивает, она даже расслабляется немного. «Да уж,- думает
Люк, отважная женщина». А если б он оказался из тех, кто давно ищет королевскую
семью, чтобы уничтожить? Как она справилась бы с ними?
- Интересные вещицы у вас во владении, - замечает он, откладывая окровавленную
салфетку, которую он прикладывал к ранке, доставая сигарету и закуривая.
- Наследство от бабульки, - спокойно отзывается Симонова, - она Темной была.
«Инклер» чуть не давится дымом от таких признаний. Ах, да, чего ей бояться, он же
клятву закровил, что не причинит ей вреда.
- Именно поэтому, - говорит она с нажимом, - я прекрасно знаю, что никто из королевской
семьи не имел ведьмовства ни на каплю. Ни-че-го черного в них не было.
Люк уже с некоторой опаской смотрит на молодую аристократку, сидящую перед ним. Ее
суждению можно доверять, черная черную почует издалека. Но как, интересно, им удается
скрываться?
- Мы постоянно принимаем настои, подавляющие агрессию и призывные способности, -
объясняет Екатерина, поняв его невысказанный вопрос. – Так что не бойтесь, демонов тут
не появится, и кровь вашу я пить не буду. Тем более, что второе – преувеличение. Мы
сосем энергию, а не кровь.
- Но как же, - Люк задумывается, пытаясь сформулировать, - откуда все эти слухи,
фотографии?
- Они все, девочки, имею в виду, обладали какой-то специфической силой, это точно. Но
она не черная, я еще раз вам говорю. Значит, кому-то было очень нужно, чтобы их
посчитали черными.
- Даже не знаю, что сказать. Вы меня обескуражили, леди. Расскажите мне, пожалуйста, про королевскую семью. И про то, как и когда вам показалось, что вы видели принцессу
Марину.
Она делает глубокий вдох. Пока она думает, в кабинку, постучавшись, заходит пожилой
официант. Он, не здороваясь, ловко расставляет чашечки с кофе, конфеты, мороженное, пирожные, меняет пепельницу и величественно удаляется. Екатерина перехватывает его
удивленный взгляд.
- Я, когда нервничаю, либо курю, либо сладкое ем, - объясняет она, набирая ложечкой
мороженное, - успела заказать, пока ждала вас.
- И как вам удается сохранить такую фигуру?! – восхищается он вполне искренне, а она
даже расслабленно как-то смеется и грозит ему облизанной ложечкой.
- Осторожно, господин Инклер, а то я подумаю, что вы со мной флиртуете.
- Он наклоняется вперед, позабыв и про бороду, и про дурацкие светлые волосы, и хрипло
говорит:
- А что, если и так?
И видит ответ в ее расширившихся зрачках.
Эту ночь они проводят вместе, и их любовь болезненна и остра, как у всех одиноких,
случайно пересекшихся людей.
Наутро, одеваясь и периодически затягиваясь из лежащего на подставке мундштука, Кэти
спокойно рассказывает о своем детстве и юности. Люк вытирает тело после душа и
внимательно слушает ее. О том, как придя в первый класс императорской гимназии, где
наравне с детьми простых горожан учились дети аристократов, она увидела заплаканную
светленькую девочку и с удивлением узнала, что эта плакса – третья принцесса Марина
Рудлог. О том, как ей стало жалко всхлипывающую малявку, и она подсела к ней и
поделилась шоколадкой. Как ее с родителями, до того бывавшими в дворце только на
общих приемах, пригласили в личные королевские покои, где была Марина, хорошенькая, как куколка, в нарядном кружевном платье, и сама королева.
- Ее Величество приняла нас очень ласково. Маринка рассказала ей, что подружилась с
