Последний Контракт Том 1. Том 2 - Илья Романов
На столе стояли три массивных бокала с какой-то жидкостью желтоватого цвета.
Вдоль небольшого коридора виднелось две двери, одна из которых, как я понял вела в парилку, а другая в помывочную.
Кивнув, я взял с крючка шерстяную шапку и, обмотавшись белым полотенцем, подошёл к двери, из-за которой доносился голос Борея и рычание медведя.
Коснувшись влажной и шершавой поверхности тёплой ручки, я открыл её и в моё лицо сразу же ударил поток горячего пара.
— Заходи! Пар не выпускай! — крикнул Борей, а я застыл и почувствовал, как мои брови лезут на лоб.
В небольшом помещении с трехъярусной лавкой, печью с камнями, несколькими тазиками и огромной купелью, стоял Борей.
Старик держал в руках массивный, мокрый веник из веток и листьев, которым он лупил по спине лежавшего на лавке медведя.
Тот, закрыв глаза, утробно рычал и будто бы находился где-то не здесь, а в приятных фантазиях, если такие бывают у зверей.
Всё это выглядело настолько сюрреалистично и невообразимо, что я даже не знал, что делать.
— Давай заходи, говорю! — вновь прокричал Борей, бросив на меня мимолётный взгляд и продолжая лупить медведя.
Быстро кивнув, я зашёл в помещение, что стало для меня ошибкой.
Мне было не привыкать париться в банях и в жизни гладиатора я часто в них бывал. Но… Эта баня… Это было нечто.
Я будто бы попал в филиал ада.
Горячий пар накрыл меня покрывалом, отчего кожа, успевшая высохнуть от пота, мгновенно им покрылась вновь.
Лёгкие нещадно обожгло и я с трудом мог дышать, вдыхая еловый аромат с какими-то травами.
Почувствовав, что начинаю банально плыть от повышающегося давления, я с трудом сел на нижний ярус скамейки, закрыв лицо руками и стараясь делать мелкие вдохи.
— Смотри, мохнатый, а этот городской не слабак! Не убежал! — задорно произнёс Борей и раскатисто посмеялся.
Начиная постепенно привыкать к адской температуре, я чувствовал, как пот градом стекает с меня. Полотенце начало пропитываться влагой.
Но даже так я не уходил. Сделай я это и нанёс бы оскорбление старику, помощь которого мне ещё нужна.
— Добавим пара, мохнатый?! — услышал я вопрос старика, ответом которому было расслабленное рычание кайфующего медведя. — Вот это по-нашему!
Слегка оторвав ладони от лица, я посмотрел, как Борей берёт деревянный ковшик в одном из тазиков и выливает его содержимое на раскалённые камни.
Громкое шипение испаряющейся влаги заполнило всё помещение, после чего пар поднялся такой, что жар от него стал невыносим.
— Дыши через нос, молодой! — обратился ко мне Борей, улыбаясь во все свои белые зубы. — Пусть вся грязь выйдет из твоего тела! Кровь закипит, а сердце почувствует жар!
Вздохнув, как сказал старик, я почувствовал, как мои ноздри, горло и лёгкие обожгло раскалённым воздухом, отчего я закашлялся.
— В-о-о-т! Ещё раз! — продолжал улыбаться старик, а я вновь задышал.
С каждым подобным вздохом, мне становилось легче и вскоре я перестал пытаться не подохнуть от жара.
Поняв, что теперь я могу подняться на второй ярус, я сразу же сел на него, ощутив очередную волну пара.
Это было похоже на какое-то превозмогание, которым грешат герои множества романов и фильмов. Даже не думал, что мне придётся прочувствовать подобное на себе.
Продолжая слушать, как старик обстукивал веником медведя, я посмотрел на свои руки, мгновенно удивившись.
Вся кожа покрывалась не только потом, но и какой-то липкой желтоватой жидкостью, мерзкий запах которой резко бил в нос, но я не чувствовал его из-за елового и травяного аромата.
— Вон там скребок! — указал Борей одной рукой в угол, где на небольшой табуретке лежало несколько металлических скребков.
Именно такими и пользовались гладиаторы в моей прошлой жизни.
Улыбнувшись ностальгии, я поднялся со скамьи и взял один из них, сразу же начав соскребать с себя желтую жидкость.
Мерзкой слизью она спадала с меня на пол и её сразу же подхватывал небольшой поток воды, проступающий сквозь доски пола.
И как он смог провести сюда канализацию, если ручей в другой стороне? Интересно…
С каждым сантиметром слезающей с меня субстанции, я ощущал, как кожа начинает дышать. Я будто бы снимал с себя старую шкуру, как линяющая змея.
Стоило мне только закончить и, омыв скребок, вернуть его на место, как вдруг Борей произнёс:
— Ложись на скамью!
— А-а?! — недоуменно спросил я, смотря на него и веник.
— Это только первый этап, молодой! — ухмыльнулся старик, а медведь подтвердил утробным рыком и махнул лапой, как бы говоря «не бойся, не сдохнешь».
Вздохнув, я кивнул старику и, словно смертник на эшафот, залез на третий ярус, сразу же почувствовав ещё больший жар.
Сняв полотенце и улегшись на него животом, я подложил руки под голову и…
— Раз! — задорно прокричал Борей, а мою спину обожгло тысячами прутьев, отчего я сжал челюсть. — Два! — вновь удар, пронзившей всё тело от головы до пят. — Три! — очередной удар, после которого старик медленно провёл веником вдоль моего тела. — Мохнатый, давай нашу! Зап-п-п-е-е-е-вай!
Запевай? Что запевай?
— Как давно я здесь не был − упаду на траву! Гляну в ясное небо и пойму, что живу! — начал петь старик, а медведь поддерживал его своим ленивым рыком. — Небо в колокол грянет, и польёт проливной! Я бегу в своё детство, летний дождик за мной!…
С каждым словом Борей продолжал колошматить меня веником, от которого теперь, вместо боли, ощущалась приятная нега.
Закрыв глаза, я полностью ушёл в себя, продолжая слушать далёкую песню старика и рык медведя, вводящие меня в транс. Еловый и травяной аромат словно усилились в разы, проникнув в каждую клетку моего тела вместе с паром.
Да… В такой бане я ещё не парился…
* * *Ночное время суток накрыло хижину и территорию, где жил Борей. Песня сверчков и уханье совы, сидящей где-то в лесу, пришли на смену щебетанию птиц.
Ну а я сидел за массивным столом в доме старика, держа в руке ту самую кружку из бани, в которой, как оказалось, была медовуха.
Сам же старик сидел передо мной и с блаженным видом потягивал свой напиток.
Ощущая приятную лёгкость, полное отсутствие усталости и тепло от чистой и новой одежды, которую мне дал Борей, я смотрел на устроившегося на полу медведя, в лапах которого тоже была кружка.
— Не пялься так на него, — заговорил Борей, издав тихую отрыжку и вытерев губы тыльной стороной ладони. — Зверь не любит, когда на него пялятся. Так делают либо те, кто охотится, либо те, между кем есть кровь.
— Никогда не видел медведя, пьющего из кружки, — медленно проговорил я, убрав взгляд
