Последний Контракт Том 1. Том 2 - Илья Романов
— Пришёл всё таки, мохнатый! — громко и мощно крикнул он, на что медведь издал рёв, распугав птиц. — Ну так не стой на пороге, заходи! — махнул рукой старик.
Вы когда-нибудь видели, как медведь открывает калитку? Я никогда… До этого момента.
Поддев когтем железный крючок, он вальяжно прошёл на территорию дома и двинулся ко мне.
Сжав топор в руке, я стоял на месте и краем глаза видел, что Борей наблюдает за мной, будто оценивая.
Думаешь, что я побегу от этого медведя, старик? Ошибаешься.
Подойдя, медведь навис надо мной и принялся обнюхивать. Его горячее дыхание обдавало моё спокойное и собранное лицо, а нос почувствовал запах рыбы.
Несколько секунд длилось сие действо, пока мохнатый не прекратил меня нюхать и выставил вперёд мощную лапу с когтями, попутно издав утробный рык.
— У вас городских не принято знакомиться? — услышал я вопрос Борея, продолжая смотреть на медведя и недоумевать.
— Это… Он со мной знакомится? — медленно повернулся я к старику и увидел на его лице кривую ухмылку, за которой последовал короткий кивок.
— А-а… Эм… Виктор, — пожал я лапу медведя, на что тот вновь издал утробное рычание и убрал свою конечность, поставив её на землю.
— Заходи, мохнатый, — обратился старик к медведю. — Сейчас молодой дрова наколет и баня будет готова. Твою купель я уже налил.
Тихо прорычав, медведь в одно мгновение уменьшился в размерах и завалился в открытую дверь бани, пройдя за стариком.
— Может я всё ещё сплю? — тихо спросил я сам себя, не понимая, что только что видел.
Посмотрев на топор в своей руке, я покачал головой, ощутив боль мигрени и поморщившись.
Подойдя к колоде и поставив полешку, я поднял топор и, резко опустив его, произнёс единственные слова:
— Интересно… Насколько я здесь застрял…
П.А. Давно я арты не заливал! Примерно так я видел Борея. Только без татухи, шрама на носу и в рубахе)
Глава 18
Закончив с рубкой дров, я тяжело вздохнул и, положив топор на землю, опустился на колоду, не заботясь тем, что она покрыта щепками и древесными опилками.
Рубашка промокла от пота, которую теперь можно было просто выжимать. Всё лицо покрылось влагой, стекающей с моего подбородка большими каплями.
Грудь и горло горели из-за недостатка воздуха, сердце билось подобно барабану, отдаваясь пульсацией крови в висках.
После восстановления я был слишком слаб для подобной работы, но и отказаться от неё не мог. В своих прошлых жизнях я часто сталкивался с таким понятием, как закон гостеприимства. Да, Борей не говорил напрямую, что я его гость. Но он дал мне кров и постель, попутно омыв и переодев. Кем бы я был, если бы отказался помочь ему?
Я не знаю, сколько часов я колол эти клятые дрова, но за это время из бани так никто и не появился. Казалось, что старик и медведь пропали там с концами, но выходящий из трубы дым говорил об обратном.
Закрыв глаза, я подставил лицо лёгкому ветру, обдуваемому моё уставшее тело.
Уставшее… Скорее слабое. Печати, что я использовал в прошлых боях. Их было ничтожно малое количество. Обладай я таким же резервом печатей в мире Карпова, то не выполнил бы задание Смерти.
Вот только я больше рассуждал о том, что моё тело слабо, но ничего с этим не делал. Тренировки с Кардески и мои собственные не давали более никакого результата. Я остановился, как говорится, на плато.
Что это значит? А то, что мне нужно нечто большее, чем просто тренировки. Даже та боль, через которую я прошёл на берегу озера не открыла новой печати. Мне нужна опасность. Нужен бой на грани и за гранью. Бой, где моя жизнь будет висеть на волоске.
Вот только где мне взять его? Как вариант, в одиночку пойти штурмовать укрепленные предприятия боссов Семи Колец. Но это было бы глупым поступком. Одно дело использовать безумие и горячку боя на пользу, другое бездумно прыгать в пропасть.
Слушая щебетание птиц и журчащий ручей неподалёку, я посмотрел на свои трясущиеся руки. Вены, наполненные кровью, набухли под кожей. Волосы предплечий пропитались потом, а подушечки ладоней были стёсаны, оголяя мясо и кровь.
Сжав кулаки добела, я поднялся с колоды и, сняв с себя мокрую рубашку, положил её на землю.
Вновь взяв полено и поставив его, я поднял топор.
Я чувствовал, как мышцы трещат от натуги и усталости. Тело желало вернуться в кровать, но я знал, что это лишь иллюзия.
Мышцы не знают, что они выдохлись. Руки не понимают, что такое боль. Спина не чувствует, что она затекла и может в любую секунду не разогнуться.
Лишь разум определяет тот порог, который человек сам себе поставит.
Подняв топор над головой, я крепко сжал челюсть и, вложив всего себя, ударил.
Полено разлетелось на две части. Щепки и кора полетели во все стороны. Тяжёлое дыхание вырвалось из моей груди.
— Ещё раз, — хрипло произнёс я, понимая, что этой колкой дров я ничего не добьюсь, но мне было всё равно.
Взяв очередное полено и поставив его, я занёс топор, ощутив, как руки, спину и ноги пронзила боль. На мигрень я уже даже не обращал внимание.
На инстинктах я хотел отбросить топор и создать печати Регенерации. Но быстро поборол этот порыв.
— Г-ра! — рыкнул я, опустив топор и, подняв лёгкий порыв ветра, разрубил полено.
Вот только теперь лезвие на добрую половину застряло в колоде.
Поставив ногу на этот широкий и массивный во всех смыслах, пень, я вытащил инструмент и вновь тяжело задышал.
— Молодец, — услышал я голос Борея позади себя и, обернувшись, посмотрел на него мутным и уставшим взглядом.
Лицо старика было пропарено. Красная кожа пылала, отдаваясь паром. С седой бороды капала то ли вода, то ли пот. На голове у него находилась вытянутая шерстяная шапка, а низ мощного и покрытого шрамами тела был обмотан полотенцем.
Кивнув на его слова, я подобрал расколотую древесину и убрал её в общую стопку, под навес.
— Вещи снимай и оставь на колоде, — вновь заговорил старик. — Потом заходи в баню. После хорошей работы не грех и телу дать отдых.
Договорив, он закрыл дверь и исчез внутри помещения, а я поднял с земли рубаху, положил её на пень и, сняв штаны, голым отправился в баню.
Своей наготы я не стеснялся да и смотреть здесь некому, кроме старика и медведя.
Да уж… Медведь в бане… Расскажу Алексею, не поверит.
Улыбнувшись своим мыслям, я открыл деревянную дверь и зашёл внутрь, сразу же оказавшись в небольшом помещении и почувствовав под ногами гладкую древесину.
Вдоль стены,
