Том 1. Стихотворения - Гумилев Николай Степанович

<1917>

«За службу верную мою…»

За службу верную мою Пред родиной и комиссаром Судьба грозит мне, не таю, Совсем неслыханным ударом. Должна комиссия решить, Что ждет меня — восторг иль горе: В какой мне подобает быть Из трех фатальных категорий. Коль в первой — значит, суждено: Я кров приветный сей покину И перееду в Сатр Соитоз Или в мятежную Куртину. А во второй — я к вам приду — Пустите в ход свое влиянье: Я в авиации найду Меня достойное призванье. Мне будет сладко в вышине, Там воздух чище и морозней, Оттуда не увидеть мне Контрреволюционных козней. Но если б рок меня хранил И оказался бы я в третьей, То я останусь, где я был, А вы стихи порвите эти.

1917

«Вдали от бранного огня…»

Вдали от бранного огня Вы видите, как я тоскую. Мне надобно судьбу иную — Пустите в Персию меня! Наш комиссариат закрылся, Я таю, сохну день от дня, Взгляните, как я истомился, Пустите в Персию меня! На все мои вопросы: «Хуя!» Вы отвечаете, дразня! Но я Вас, право, поцелую, Коль пустят в Персию меня.

1918

В день рожденья Мика

Первая книга Гиперборея Вышла на свет, за себя не краснея, Если и будет краснеть вторая, То как Аврора молодая, Красными буквами пламенея, Видом прелестным сердца пленяя.

1918

«Уже подумал о побеге я…»

Уже подумал о побеге я, Когда читалась нам Норвегия, А ныне горшие страдания: Рассматривается Испания. Но, к счастью, предстоит нам далее Моя любимая Италия.

<1918>

Михаилу Леонидовичу Лозинскому

Над сим Гильгамешем трудились Три мастера, равных друг другу: Был первым Син-Лики-Унинни, Вторым был Владимир Шилейко, Михаил Леонидыч Лозинский Был третьим. А я, недостойный, Один на обложку попал.

1919

«Если плохо мужикам…»

Если плохо мужикам, Хорошо зато медведям, Хорошо и их соседям — И кабанам, и волкам. Забираются в овчарни, Топчут тощие овсы — Ведь давно подохли псы, На войну угнали парней. И в воде озер, морей Даже рыба издерзела. Рыло высунула смело, Ловит мух и комарей. Будет! Всадники — конь о конь! Пешие — плечо с плечом! Посмотрите: в Волге окунь, А в Оке зубастый сом. Скучно с жиру им чудесить, Сети ждут они давно. Бросьте в борозду зерно — Принесет оно сам-десять. Потрудись, честной народ, У тебя ли силы мало? И наешься до отвала, Не смотря соседу в рот.

<1919>

«Не Царское Село — к несчастью…»

Не Царское Село — к несчастью, А Детское Село — ей-ей! Что ж лучше: жить царей под властью Иль быть забавой злых детей?

1919

«Левин, Левин, ты суров…»

Левин, Левин, ты суров, Мы без дров, Ты ж высчитываешь триста Обесцененных рублей С каталей Виртуозней даже Листа. В пятисотенный альбом Я влеком И пишу строфой Ронсара, Но у бледных губ моих Стынет стих Серебристой струйкой пара. Ах, надежда все жива На дрова От финляндцев иль от чукчей, А при градусах пяти, Уж прости, Сочинять нельзя мне лучше.

1919

«Чуковский, ты не прав, обрушась на поленья…»

Чуковский, ты не прав, обрушась на поленья.   Обломки божества — дрова. Когда-то деревам, близки им вдохновенья,   Тепла и пламени слова. Береза стройная презренней ли, чем роза?   Где дерево — там сад. Где б мы ни взяли их, хотя б из Совнархоза,   Они манят. Рощ друидических теперь дрова потомки,   И, разумеется, в их блеске видел Блок Волнующую поступь Незнакомки,   От Музы наш паек. А я? И я вослед Колумба, Лаперуза   К огню и дереву влеком, Мне Суза с пальмами, в огне небес Нефуза   Не обольстительней даров Петросоюза,   И рай огня дает нам Райлеском. P.S. К тому ж в конторе Домотопа Всегда я встречу эфиопа.