Хроники особого отдела - Александр Игнатьев
– Всё-таки только в России жопа не является обыкновенной частью человеческого тела. Жопа в СССР – это событие. Притом, что Полная Жопа – это комплекс мероприятий. Надо Ксюхе сказать, что я за ребятами поехал. Месяц уже отдыхают, хватит. Я по Маше соскучился!
Затем Ян молча спустился по ступенькам в лес.
Июньский день блестел изумрудной молодостью листвы. Через аквамариновое небо на землю опускались прозрачные светлые ленты тепла. Совсем рядом с домом свили себе гнёзда маленькая синица-московка и редкая красавица-сойка, обладательница ярко-голубых перьев на плечах. Обе птахи, заслышав звуки шагов, резко взлетели и начали, шумно крича, перепрыгивать с ветки на ветку, беспокоясь о содержимом своих гнёзд. На клумбе, созданной заботливыми руками Бориса Евгеньевича, расцвела ранняя багряная роза. Маленький чёрный жук купался в её цветочной пыльце. За лесом, в «Тропарево» громко кричал сумасшедший петух.
Елена Дмитриевна стояла и смотрела в окно на сгорбленную фигуру никогда не унывающего полковника, аккуратно выводящего поднятой с земли палкой ровные круги, в серой пыли лесной тропинки…
***
Спустя трое суток, когда душный день перевалил за половину, по скалистой гряде над военно-грузинской дорогой неторопливо поднимались в гору всадники. Глядя на отряд, любой, не только местный, мог бы догадаться, что это городские жители, никогда не видевшие скал: двое раскачивающихся в сёдлах мужчин, девушка в мужских трикотажных брюках и, по всей видимости, проводник из местных, посадивший перед собой ребёнка в седло. Периодически перед отрядом возникал и тут же исчезал в скалах силуэт огромной чёрной собаки, больше похожей на борза – сказочного волка-оборотня. В то время как люди, следующие за проводником, почти сгорбившись, крепко сжимали руки в поводьях, чтобы не выпасть из седла и сохранить равновесие на горном склоне, последний, как ни в чём ни бывало, явно распевал какую то песню, правда, скорее, заунывную и меланхолическую, соответствующую виду горного каменистого склона, по которому карабкались лошади.
Мнение трёх наблюдателей, спрятавшихся среди скал, почти соответствовало истине, за исключением небольших добавлений. Проводник не пел песню. Он возмущённо бурчал себе под нос, (не настолько тихо, чтобы следующим за ним людям не было слышно):
– Туристы… а я говорил: «Пошли пешком!», – уже б вернулись, с полдороги. Но, «Нам надо на вершину!», «Хочу на вершину!», – ну-ну! Попы-то как? Не отбили ещё? Путешественнички! Хе! Нам-то с Машей нормально...
Тут он прервал тираду и посмотрел на девочку. Она спала. Проводник, улыбнувшись, заткнулся.
***
Ближе к вечеру, отряд вышел к полуразрушенным каменным башням, белыми скелетами блестевшими на фоне темнеющего неба. Словно ласточкины гнёзда, столетия назад мозолистыми руками их прикрепили к скалам. Теперь наступающая ночь будто раздвинула завесу веков и обнажила старые стены. Проводник остановился и, не отрывая глаз от руин, спешился. Расстелив снятые с лошади шкуры, он уложил на них ребёнка и пошёл собирать хворост для костра. Очень скоро затрещало сухое дерево, и в котелке забулькало. Запах варева заставил собаку вернуться с намеченной на ночь охоты.
– Дулх-халтам бирх!(1) – через час в полной тишине и темноте места провозгласил новоявленный повар оголодавшим туристам, потом посмотрел на оскалившегося в ухмылке пса и, ничуть не смутившись, добавил.
– Ну, почти!
Усталые люди поели и улеглись. Кроме одного исключения. Исключение бодро теребило косички и рассматривало танцующее на ветках пламя. Малявка, проспавшая в уютном гнезде седла полдня, потребовала сказку.
– Это место называется Шоам, – начал проводник. – Здесь двести лет назад стояла одна сторожевая и десять жилых башен. В Шоане всегда жили лучшие ингушские мастера-оружейники, а женщины слыли златошвеями. Их искусству вышивать золотыми и серебряными нитями могли позавидовать лучшие парижские рукодельницы…
– А почему мы приехали сюда? – поднял голову Илья. – Нам, вроде, немного в другую сторону…
– Потому что здесь интересно, – буркнул новоиспечённый проводник. – Может у меня ностальгия?
Спорить с таким аргументом не решился никто.
Маша помолчала, для верности, ещё секунд тридцать и сказала:
– А дальше?
– А дальше завтра утром мы пойдём к святилищу Тушоли и отпустим этого разжиревшего наглого зверя, – Ян скосил глаз на сидящую рядом ласку. Затем навестим старое кладбище и могилу, закрытую тяжёлым чурташ, заросшую густым зелёным мхом. Там спит мой друг. Признанный ингушский святой – Элмарз-Хаджи.
Костёр, негромко потрескивая догорающими угольками, почти перестал мерцать живыми звёздами огней, и люди постепенно уснули.
Борис Евгеньевич, обнявшись с вещмешком, негромко захрапел. Илья, поворочавшись, случайно подкатился к Тане, и последняя, (тоже во сне), прижалась к его груди. Маша спала. Ей снился замок, рядом с которым стучали подковами кони у железных ворот и размахивали копьями суровые ратники. На облаке в круглых очках сидел Олладий. Высунув от напряжения красный кончик языка, он аккуратно выводил буквы, скрипя длинным камышовым пером по коричневому пергаментному листу. Девочка знала, что он писал исторические хроники. Потом она тоже взлетела и уселась рядом с ним на пушистом белом одеяле. Кот важно махнул вниз лапой – длинным острым когтем показав на две сидящие у костра фигуры. Один из них был какой-то полупрозрачный старик, второй – Ян. Они, по очереди, ели из котелка и о чём-то тихо разговаривали…
***
– О! – первое, что услышал Илья, ещё не проснувшись, как следует. – Поздравляю!
«Ян поздравил кого? Меня? С успешным выполнением задания? – спросонья подумалось Илье. — Вроде бы, мы на отдыхе?».
Мысли текли сонно, лениво и спутанно, а ему было, на удивление, тепло и уютно, спокойно и легко. Голову кружил непривычный, но удивительно родной запах, рука не хотела выпускать её… кого?
– Когда отмечаем? – не отставал, мешая мечтать, целеустремленный начальник. Илья приоткрыл глаза, чтобы понять, с кем и о чём тот, всё-таки, говорит.
И… утонул.
Она лежала лицом к нему. Это её волосы касались его щеки. И это её ладонь он сжимал.. и это её глаза… её глаза посмотрели на него… и смущённо спрятались за ресницами… тела вздрогнули и, разлепившись, откатились друг от друга!
Ян ещё что-то говорил, и кое-что Илья даже смог уразуметь…
– Ну, и правильно! Сколько можно слова подбирать? Пока ты их подберёшь, чтоб достаточно красиво попросить руки и сердца, здешние джигиты двадцать раз успеют спеть любовную песню и увезти красавицу в горы! Просто скажи, что любишь, жить без неё не можешь, зовёшь замуж!
Джигиты? Какие джигиты? Замуж?
– Ты меня слышишь? Илья?
–
