Император Пограничья 4 - Евгений И. Астахов
Я постучал костяшками пальцев по боковине — глухой звук свидетельствовал о солидной толщине металла.
— Электрическая лебёдка с тяговым усилием в четыре тонны, — добавил Геннадий. — Стальной трос длиной тридцать метров. С её помощью вы сможете вытащить машину практически из любой ямы.
— Сколько пассажиров вмещает? — я открыл заднюю дверь, оценивая пространство.
— Пять человек с комфортом, в экстренном случае можно разместить семерых. Плюс багажное отделение — туда войдёт до четырёхсот килограммов груза, либо еще четверо пассажиров. Но для тех удобств будет немного.
Я обошёл машину ещё раз, изучая каждую деталь. «Муромец» выглядел именно тем, что мне нужно — достаточно мощный, чтобы преодолеть любое бездорожье, и достаточно защищённый, чтобы купить нам время в случае нападения врагов.
— Сколько? — спросил я, принимая решение.
— Для вас, боярин, — Геннадий слегка склонил голову, — две тысячи рублей. С полной комплектацией, включая запасное колесо, набор инструментов и годовое техническое обслуживание.
Сумма была внушительной, но машина того стоила.
— Нет, — подал голос подошедший Волков-старший. — Это же мой племянник. Тридцать процентов скидки, — твёрдо произнёс Аркадий, глядя мне в глаза. — В благодарность за спасение моего сына.
Геннадий Николаевич тяжело вздохнул, но не осмелился возразить хозяину.
— Благодарю, — я кивнул, оценив жест. — Мне действительно нужен надёжный транспорт для деревенских дорог. Беру, — сказал я, протягивая руку Волкову-старшему. — Тысяча четыреста рублей с учётом скидки, верно?
— Именно так, — подтвердил он, пожимая мою руку. — Геннадий Николаевич подготовит бумаги.
Полчаса спустя, уладив все формальности и заплатив требуемую сумму, я стал обладателем новенького «Муромца». Мы тепло попрощались с отцом Святослава, который напоследок похлопал сына по плечу — жест, заставивший того удивлённо поднять брови.
— Спасибо, — тихо сказал Святослав, когда мы вышли из салона. — За то, что заступился.
— Я лишь сказал правду, — пожал я плечами. — Ты действительно делаешь важное дело.
Попрощавшись с кузеном, мы вернулись в гостиницу, где обнаружили молодого алхимика. Ждущий посреди светлого холла парень выглядел уставшим, но решительным.
— Я согласен, — произнёс он без предисловий. — Мои родители тоже. После вчерашнего… в городе действительно небезопасно оставаться.
— Рад это слышать, — я протянул ему руку. — Когда будете готовы выезжать?
— Уже собрали вещи, — ответил Александр. — Отец сейчас пакует последние инструменты.
Мы отправились к дому Зарецких, где наша грузовая телега, значительно полегчавшая после продажи трофеев, быстро заполнилась ящиками с алхимическими приборами, книгами и многочисленными личными вещами семьи. Отец Александра, седой мужчина с натруженными руками мастера, недоверчиво поглядывал на меня, но в его взгляде читалась искренняя благодарность за спасение сына. Он явно не хотел покидать город, но прекрасно понимал, что отныне им здесь житья не будет.
К вечеру караван был готов к отбытию: две телеги и новый автомобиль, в котором разместились я, Василиса, Полина и Александр, с которым я хотел пообщался в дороге. Родители Зарецкого ехали на первой телеге с Федотом и Гаврилой, а Степан вместе с Евсеем и Силантием — на второй.
Уже заранее мы разработали оптимальную стратегию движения. Ехать со скоростью конных повозок было бы крайне неэффективно для внедорожника — мощный дизельный двигатель на такой низкой скорости расходовал топливо впустую, работая не в оптимальном режиме. В то же время, оставить телеги без основной защиты в землях, кишащих Бездушными, было бы непростительной ошибкой. В прошлой жизни я никогда не бросал обоз без прикрытия, и сейчас не собирался нарушать этот принцип.
Поэтому Муромец поедет на умеренной скорости впереди каравана, примерно в полукилометре. Мы проводим разведку, выявляем возможные опасности и периодически останавливаемся, давая повозкам сократить расстояние. На привалы и ночёвки встаём все вместе. В случае угрозы — я смогу быстро вернуться к обозу, а если опасность впереди, то остановим повозки заранее. Так мы сбережём и топливо, и обеспечим безопасность.
Я крепче сжал руль моего нового «Муромца», ощущая мощь послушной машины. Хоть прошлый опыт вождения и принадлежал покойному Платонову, его тело хранило мышечную память. В конце концов, его… теперь уже мой мой род владел автомобилем до банкротства, и он успел натренироваться водить. Пусть та машина и уступала этой в мощности и комфорте, основные навыки никуда не делись.
По пути из города я позаботился о том, чтобы заправить полный бак и прикупить ещё ёмкости дизельного топлива, каждая на сто литров. Мало ли как сложится дорога, да и в Угрюмихе пока негде заправиться. Нужно обеспечить мобильность и независимость от обстоятельств. К тому же, с таким запасом горючего можно будет и генератор какое-то время погонять, если удастся его раздобыть. Электричество в глухой деревне лишним точно не будет.
Всё-таки наличие денег и связей иногда здорово упрощает жизнь. Вот и сейчас я мог не беспокоиться о мелочах, а сосредоточиться на главном — планах по укреплению и развитию своей вотчины. А планов этих с каждым днём становилось всё больше и больше.
Когда городские ворота остались позади, я почувствовал странное облегчение. Муром подарил мне новых союзников, но также вскрыл очередной нарыв коррупции и предательства. Местные аристократы, захватившие престол нравились мне всё меньше и меньше.
Открытое шоссе стелилось перед нами, и это навевало размышления. Каждый день в этом мире только укреплял моё отвращение к здешним правителям. В моей прошлой жизни аристократия была прежде всего военной элитой — людьми, которые возглавляли войска, защищали границы, рисковали жизнью ради своих подданных. Благородство требовало самоотречения и службы.
А что я увидел здесь? Размалёванных павлинов, озабоченных лишь собственными удовольствиями. Аристократы прогнили до основания — плетут интриги, ведут дуэли из-за ничтожных поводов, устраивают балы, пока их народ страдает. Князь Веретинский и граф Сабуров, графиня Белозёрова и Воронцовы, ректор Горевский и князь Терехов… Они используют людей как расходный материал для своих амбиций и извращённых экспериментов.
Даже самые приличные из них, как князь Оболенский, бездействуют, пока их ставленники творят зло. Сила, данная им для защиты слабых, обратилась в инструмент угнетения. Магический дар, который мог бы приносить пользу всем, стал разменной монетой в их бесконечных играх и борьбе за власть.
За крепкими стенами городов они пируют, пока Бездушные уничтожают деревни. Предпочитают искать выгоду там, где следовало бы проявить милосердие. Пограничье для них — не место, требующее защиты,
