Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
Тыгтыгович молчал, его желтые глаза были прищурены, он следил за девушкой с молчаливым, нечитаемым выражением на своей звериной морде.
Девушка бросила на меня взгляд — испуганный, обиженный, полный невинности.
— О, пожалуйста, господин… я быстро. Я не хочу быть обузой…
И этот взгляд, полный фальшивой слезы, добил моих воинов окончательно. Два кошколюда уже почтительно взяли ее под руки и повели вглубь правого туннеля, их тени быстро растворились во тьме.
Я остался стоять, сжав кулаки, с гнетущим чувством, что только что совершил огромную ошибку, позволив увести в темноту неизвестно что в обличье беспомощной красотки. А вокруг меня сидели остальные кошколюды, которые только облизывались и завидовали, абсолютно не подозревая, что их сородичи, возможно, ведут на поводке саму смерть.
Глава 32
Кто ты такая?
Мы остались сидеть в гроте, и тишина повисла тяжелее, чем сырой воздух пещеры. Я уселся на холодный камень, спиной к шершавой стене, и попытался собраться с мыслями.
Внутри все сжималось от знакомого, подлого предчувствия. Да, я был Драконом. Да, я мог жечь и крушить. Но каждая битва отзывалась в животе ледяным комом. Это не был страх смерти — скорее, страх провала. Страх не оправдать доверия этих безумцев, которые смотрели на меня как на воплощение самой мощи. А еще ныло плечо. Тупая, назойливая боль напоминала о недавней ране и о том, что я не неуязвим. Спасибо Лире и Ирис — их мази и, хм, «отвлекающая» забота здорово помогли, но до полного заживления было далеко.
Я закрыл глаза, пытаясь дышать глубже. Вспоминал пламя, что клокотало в жилах. Вспоминал вкус власти. Это помогало. Немного.
И тут из темноты правого туннеля, куда ушла наша троица, донесся звук.
Не крик. Не предсмертный хрип. Это был… сдавленный, влажный чавкающий звук. Затем — короткое, глубокое урчание удовлетворения, такое, какое издает кот, сожравший особенно жирную мышь. Потом — полная тишина.
Все кошколюды, включая Тыгтыговича, разом насторожились. Уши встали торчком, глаза впились в темноту, хвосты замерли. Рука сама потянулась к эфесу меча. Адреналин ударил в голову, смывая все страхи. Сейчас будет бой. Сейчас…
Но из мрака появились они.
Сначала два кошколюда. Они шли, слегка покачиваясь, с блаженными, глуповатыми ухмылками до ушей. Их морды были выпачканы чем-то темным и липким, один даже лениво облизывался, вытирая лапой рот. Они выглядели так, будто только что съели не просто жирную мышь, а целого барана и запили его двойной порцией вина. Довольные до усрачки.
А за ними, грациозной тенью, шла она. Девушка. Мой плащ был наброшен на нее снова, на этот раз, казалось, плотнее. На ее лице играла легкая, смущенная улыбка. Она потягивалась, как кошка после долгого сна, и ее движения были томными и расслабленными.
— Ну что, простите за задержку, — пролепетала она, опуская глаза. — Так вышло…
— Ничего, ничего, мисс! — один из кошколюдов обернулся к ней, и его голос был густым и ленивым от блаженства. — Мы все… э-э-э… обезопасили. Полностью.
— Да-да, — кивнул второй, с трудом фокусируя взгляд. — Никаких опасностей. Теперь все чисто.
Тыгтыгович медленно подошел к ним, втянул воздух носом. Его ноздри задрожали. Он посмотрел на своих воинов, потом на девушку, и на его морде на мгновение мелькнуло что-то неуловимое — понимание? Предостережение? Но он лишь хмыкнул и отвернулся.
Остальные кошколюды, видя, что их товарищи целы и невредимы (и более чем довольны), расслабились. Заворчали с одобрением, стали перешептываться с намекающими ухмылками.
А я сидел и смотрел на эту идиллическую картину. Ледяной ком в животе не растаял. Он стал только тяжелее. Они были целы. Они были счастливы. Но что-то было не так. Что-то фундаментально и опасно не так. И этот сладкий, тяжелый запах, что теперь витал вокруг них, был не запахом страха или крови.
Он был похож на запах гниющего меда.
Мы двигались дальше по пещере, выбирая проходы почти наугад. Я шел впереди с Тыгтыговичем, стараясь не терять бдительности, но ледяная рука предчувствия все сжимала мне горло сильнее. Воздух становился все гуще, и тот самый сладковато-гнилостный запах, что витал вокруг нашей спутницы, теперь, казалось, пропитал собой все вокруг.
Сначала я списывал странности в поведении кошколюдов на усталость и мрачную атмосферу пещеры. Они шли чуть более рассредоточено, их обычно бесшумная поступь временами сбивалась, кто-то пошатывался. Но потом я начал замечать детали.
Один из воинов, обычно ярый и резкий, теперь шел с пустым, блаженным выражением на морде, бессмысленно улыбаясь в пустоту. Другой, чей хвост всегда нервно подрагивал, теперь волочил его по земле, как плеть.
Именно в этот момент я увидел это.
Наша «спасенная» красавица, идущая чуть позади, обернулась и поймала взгляд одного из кошколюдов из арьергарда. Она не сказала ни слова. Просто кивнула в сторону небольшого ответвления туннеля, темной ниши, скрытой сталактитами. И тот, будто загипнотизированный, беззвучно отделился от группы и последовал за ней.
Сердце ушло в пятки. Я сделал шаг, чтобы крикнуть, но сильная лапа Тыгтыговича легла мне на предплечье. Он молча покачал головой, его глаза были узкими щелочками. Он тоже видел. И, похоже, понимал гораздо больше меня.
Прошло не больше пары минут. Они вернулись. Кошколюд шел чуть впереди нее, его поступь была увереннее, но… пустой. Его глаза, обычно яркие и живые, теперь были тусклыми, словно покрытыми дымкой. И самое главное — от него больше не пахло кошколюдом. Пропал тот знакомый запах пыльной шерсти, теплого мяса и кошачьей мочи. Его сменил тот самый тяжелый, приторный и гнилостный аромат, что исходил от девушки. Он был слабее, но уже въелся в него.
Девушка шла сзади, скромно опустив глаза, но уголки ее губ были подняты в едва уловимой улыбке торжества.
И это повторилось. Снова. И снова.
Она ловила взгляд, кивала, и очередной воин покорно следовал за ней в темноту. Они возвращались чуть более отрешенными, чуть более «ароматными». Их индивидуальность, их дикая, кошачья сущность будто вытравливалась, замещаясь этой сладкой пустотой.
Вскоре со мной шла уже не группа бдительных охотников, а странная процессия молчаливых, улыбающихся кукол с стеклянными глазами. Воздух стал густым и сладким до тошноты. От былой моей команды остались лишь я, Тыгтыгович и горстка самых старых и осторожных воинов, которые жались к своему вождю, тихо рыча и оскаливаясь на своих бывших товарищей.
Я понял, что мы уже не идем к цели. Мы ведем ее. Или она ведет нас. Прямо в пасть.
Тишина
