Жена без срока годности - Ольга Горышина
— Это теперь и мой дом, забыл? Хотела сюрприз сделать, — добавила после его едва слышного смешка. — Но ты меня опередил.
— Сюрприз у нас в жизни был только один — две полоски на тесте.
— Плюсик, чтоб ты помнил! Две полоски тебе не я подсунула под нос…
Он на секунду прикусил губу, разгневавшись на собственный склероз.
— Я вчера все серьезно сказал про детей. Не делай из мухи слона. Мы справимся.
— Мы?
— Я и эти дети. Ты же не мама, ты просто моя жена — по документам. Они же не будут ждать тебя из Америки. Им на тебя плевать по ровному счету. Ну, еще одна тетка в их жизни. Ничего больше.
— А тебя они должны полюбить, так? Ты этого ждешь? — спросила уже в подземном гараже, подходя к машине.
— Я ничего не жду. Может, привяжутся. Может, нет. Это ровным счетом ничего не меняет.
— Почему Дима не в школе?
— Спросила бы Катю, что меня спрашиваешь? — завел он машину.
— А ты не спросил? — успела я пристегнуться до того, как он тронулся с места. — Хорош папашка, нечего сказать!
Захотелось рассмеяться, но не получилось — только вздохнулось тяжело.
— Их летом у мамаши забрали. Эти два месяца он с учителем подтягивал знания, там одни тройки авансом, как говорят. Я бы его в частную школу отдал или репетиторам сначала. Сейчас он еще на две недели на море поедет…
— Сейчас каникулы, разве нет?
— В ноябре, кажется?
Теперь мы оба рассмеялись — ну, блин, какое нам до всего этого дело?
— Куда мы едем? — это интересовало меня куда больше.
— Позавтракать. Здесь недалеко за углом. Потом я отвезу тебя домой, — и он сделал акцент на последнем слове.
Но последнее слово еще не было сказано — мы даже о первом не договорились. Взяли омлет и блины. О диете подумаем завтра. Еще чай. Облипиховый. Сезонный, так сказать, для холодного времени года и подогрева холодных отношений.
— Я пытался купить билеты в Тель Авив, но без номеров паспортов не могу это сделать.
— Когда будут готовы детские?
— Завтра.
— Ну, тогда и номер своего дам.
— Сложно, что ли?
Достала, позволила ему сфотографировать титульную страницу.
— У тебя есть там человек, который может назначить собеседование в американском посольстве?
— Консульство не подойдет? Страна маленькая. Все равно на море поедешь.
— Без разницы. Но я все равно не могу заполнить на них анкеты.
— На них?
Мы долго смотрели друг другу в глаза.
— Ты уже передумал встречаться с Алексом? У тебя теперь есть Дима?
Андрей молчал.
— Я сделаю всем троим гостевую визу. Там посмотрим.
— То есть ты все еще думаешь?
— Нет, не думаю, — обрубила я и вопрос, и взгляд Андрея. — Даже не надейся, что я еще раз впрягусь в воспитание твоих детей. Все сам, все сам…
Взгляд Андрея снова вернулся на кончик моего носа. Как пружинка, с таким же гулом — это он размешивал облепиху в чашке.
— А если не получится это все провернуть? — спросил со злорадной ухмылочкой.
Ну что ж… Значит, у этих детей не будет шанса на хорошую беззаботную жизнь. Не судьба, как говорится. Но так я не сказала.
— Ты мало заплатил, что ли? Откуда червь сомнения выполз? Из жопы?
— Какая ты грубая, Марина!
— А какая я должна быть? С тобой… Ты макнул меня по уши в дерьмо и еще спрашиваешь, чего я из него выныриваю?
— Ты недовольна своей жизнью? Так у тебя ж все хорошо! Мужиков послала, детей из дома выпроводила, работу мечты получила…
— Еще нет.
— Получишь, я не сомневаюсь. Подруге помогла перевезти больного ребенка…
— У тебя есть знакомый врач в Израиле, который сделает полное обследование и выдаст справки на английском языке?
— Найдем. Уж это точно не проблема.
— И нужно медицинские карты старших получить. Пусть их тоже проверят. У старшего, уверена, надо зубы лечить…
— Здесь, что ли, не вылечить?
— Все равно ж израильские материалы, нет? Я хочу все документы на детей иметь.
— Мне не доверяешь?
— Еще раз спрашиваю тебя, с какой стати? Я тебя не знаю и даже не хочу знакомиться. Ты — имя в документах и все.
— До Австрии ты была нежнее.
— Музыка Моцарта действует на меня умиротворяюще. Не заметно?
— Во сколько мне домой прийти?
— Чем позже, тем лучше. А то сам не понимаешь? Какой в тебе прок, если ты детей не умеешь укладывать спать. Или умеешь?
— Марина, почему ты такая злая?
— Потому и злая, что ты дурацкие вопросы задаешь. Что ты так ничего и не понял…
— Объясни.
— Если нужно объяснять, не нужно объяснять.
— Это для статуса в соцсетях подходит, не для жизни.
— В жизни только хардкор, да? Ну вот иди подумай. Так ведь в школе говорили, да? Иди, подумай…
Домой он меня отвез — молча. Не уверена, что начал думать, размышлять над содеянным, но меня доводить до белого каления передумал точно. Берег дурную голову! Без шапки ведь в машине. А седина от выноса последних мозгов не защищает. Попрощались до вечера молча, кивком с улыбочкой. Вот с вахтером я поздоровалась без всякого лукавства, по ходу вспомнив, что ключ мне Андрей так и не предложил. Что нам теперь, дома сидеть? Или спросить у Кати, оставили ли ей ключ. Вообще странно, непонятно какую опеку в дом пускать…
Дома я застала обоих детей в гостиной. Правда, одна играла на полу с кубиками, а другому “опека” вправляла мозги за столом. Перед Димой лежала раскрытая тетрадь, но он в ней явно ничего не видел. Не из-за слез, а просто — не смотрел!
— Дим, пошли со мной!
Я почти скомандовала, и Катя посмотрела на меня с неприкрытой злобой. А вот Диана даже не подняла головы. Дима втянул эту голову в плечи, и я догадалась, что вот ему точно доставались подзатыльники. Надеюсь, все же от родной матери, а не от усердных попечителей.
— Бери тетрадь. У меня есть хороший учитель по математике, он тебе сейчас все доходчиво объяснит по телефону.
Я на это надеялась. Написала Алексу сообщение с просьбой позвонить. Добавила, что со мной мальчик, о котором я ему рассказывала, и у него проблемы с математикой. Если не трудно…
Ну, поверить в то, что мальчик со мной, Алексу не составило особого труда. Спросил только, как ему представиться? По имени и только, ни слова про Штаты и где находишься — потом все объясню, сейчас я с представителем опеки тут. Алекс ничего больше не спросил, кроме
