Лидер - Иоланта Палла
У него рассечена бровь и ссадина около нижней губы. Мне достался шишак на лбу. Минимальные травмы. Только от этого легче не становится.
— Куда тебе? — игнорирует мои выжатые, как лимон, извинения и смотрит перед собой.
— Да вот, — указываю в сторону парка, где мы не так давно гуляли с Машей, — здесь останови.
Почему-то меня тянет именно туда. Накидываю на голову капюшон от толстовки и хватаюсь за ручку пальцами. Неловко от его молчания. Я же извинилась. ПЕРЕД НИМ. Это можно приравнять к прыжку с парашютом. Поправочка: к прыжку с парашютом без самого парашюта.
— Долго будешь тут? — прилетает в спину, когда я уже опускаю ноги на асфальт.
— Не знаю.
— Позвони, если что. Я заберу тебя. Меньше проблем будет.
Скупо киваю и закрываю дверь, глядя на то, как джип плавно выезжает с парковки и вливается в поток машин.
— Спасибо… — произношу для собственного успокоения и, бросив на джип ещё один взгляд, иду в парк.
Как же гадко на душе… На прохожих не смотрю. Только себе под ноги. Перед глазами мелькают не кеды, а картинки вчерашнего веселья-позора. Достаю телефон, чтобы набрать Зое. Надеюсь, что у них всё прошло менее трешово. На звонок она не отвечает, но пишет сообщение.
Зоя Коломская: Когда моя голова перестанет быть квадратной, я тебе позвоню…(((
С разочарованием закрываю чат и сажусь на лавочку напротив автомата с кофе. Невольно погружаюсь в раздумья. Я вижу себя только в музыке. Нигде больше. Я хочу заниматься вокалом, а не строительством. Почему нельзя отмотать назад? И не видеть той фотографии…
Подтягиваю к себе колени и утыкаюсь в них подбородком. Слёзы есть, но они застывают в глазах, мешая обзору.
— Ярослава? — часто моргаю, прогоняя влагу, и вижу перед собой Машу. — Я думала, мне показалось. Как ты?
Пожимаю плечами и вымучиваю улыбку. Не знаю почему, но в её присутствии дышится легче.
— Хочешь поговорить? — улыбается и указывает на автомат с кофе.
Напряжение в моем теле мгновенно спадает, и я, конечно, киваю ей в ответ.
8
Четыре года назад
POV Маша
Наверное, если какой-то маньяк поймал бы меня и воткнул в сердце тупой ржавый нож, не было бы так больно, как сейчас. Под пристальным взглядом подруги я чувствовала себя ещё гаже, чем вчера, когда явилась к ней с чемоданом в руках. Поток слёз иссяк ночью, и в данный момент я была полностью погружена в кипяток мыслей. За что он так со мной поступил? Зачем привел её в наш дом и уложил в нашу постель, где, как я думала, мы занимались не сексом, а настоящей искренней любовью? Почему променял семь лет быта на интрижку с надутой ботоксом и филлерами девчонкой?
— Ты точно в порядке?
Ира скептически вскидывает бровь, вырывая меня из вчерашнего кошмара, и дотрагивается до руки теплыми пальцами. Я холодна. Кажется, кровь отлила вместе со слезами. Сижу на стуле в кухне у подруги, натянув на себя бесформенный свитер, лосины и теплые носки. На голове и лице черт пойти что. Всё, на что меня хватило, — выполнение утренних процедур. Смыла с себя весь ужас ночи, но от этого легче на душе не стало.
— Если так можно сказать, то да, — вымучиваю из себя улыбку, но в груди горит.
Моё сердце бьется, конечно, только на автомате. Выполняет прямую функцию — поддерживает жизнь. В остальном мне кажется, я умерла вчера.
— Слушай, Машунь, — Иришка тяжело вздыхает, наклоняя голову, и сжимает мои пальцы своими, — всё пройдёт, понимаешь же? Боль — временное явление. Надо жить дальше. Ты тест делала?
— Что? — не сразу понимаю, что она имеет в виду. — А-а-а, — протягиваю, вспоминая об одной красной полоске, — да. Отрицательный.
— Хорошо, — хмурюсь, наблюдая за облегчением, которое проскальзывает на лице Иры, — страшно представить вашу войну за ребёнка.
— Игорь бы не стал… — осекаюсь на половине предложения и выдергиваю руку из-под пальцев подруги.
Что я несу? Не стал бы?! Я была убеждена, что и изменять он мне не станет, а что говорить о ребенке… Я не знаю, чем бы все закончилось…
— Прости, — Ира допивает кофе, поднимается и отходит с чашкой к мойке, — не моё дело.
— Ты меня прости, — устало провожу руками по лицу и пытаюсь прогнать из головы удушающие мысли, — я просто не понимаю…
Иришка ничего не говорит больше, моет чашку, возвращается ко мне и крепко обнимает. Этого достаточно для того, чтобы на глазах выступила влага, но я с остервенением её вытерла. Нет! Я не буду плакать. Я видела, как измена влияет на жизнь женщин, и не хочу быть одной из их. Вот только мои мысленные установки полностью сбиваются, когда Ира уходит на работу, оставляя меня в своей двушке одну, а на телефон поступают вызовы и сообщения от Игоря. Я раз за разом сбрасываю их, после чего сажусь на стул с очередной чашкой кофе и смотрю на экран айфона. Внутри припекает от желания ответить ему, дать объясниться и позволить навешать лапшу на уши. Так ведь будет проще всего — сделать вид, что ничего криминального не случилось.
Но я не даю себя шанса ошибиться вновь. Выключаю звук и, подтягивая колени к лицу, упрямо смотрю в окно, за которым кипит жизнь. Не знаю, сколько времени проходит, но кофе остается нетронутым, а в груди по-прежнему звенит разбитое стекло.
В какой момент мы пошли в разные стороны?
Вопрос отдает частым пульсом в теле. Я чувствую, как накатывает очередная волна слез, и сжимаю пальцами рукава свитера. Нет! Так нельзя. Нужно
