Иванус Двуликий - Александр Лаврентьев
Последняя фраза должна означать, что с нами прощаются – Пестиримус под столом опять играет в болонку и ухватывает меня зубами за штанину. Я понимаю его тонкие намёки и начиная вставать из-за стола. Где я этого старика видел?
На улице нас встречает настоящий ливень, настолько сильный, что он, похоже, смыл всю голодную очередь в Москва-реку. Неожиданно прямо над рекой вспыхивает разряд молнии, раскат грома докатывается через пару секунд. Гроза в ноябре редкость, такое я наблюдаю впервые. Раз даже погода настолько поменялась, то и будущее обещает быть нескучным, особенно в свете поисков какой-то дырки без дна. Спешу поделиться своими предчувствиями:
– Похоже, наши неприятности не кончились.
Ответ вселяет в меня новую порцию оптимизма.
– Ивус, они ещё даже не начинались.
Глава 7.
В Зарядье просто попасть – это самые давнишние кварталы города, между Варваркой и Москворецкой набережной, старейшее его место. Москва начинала расти отсюда, стены кремлёвской крепости в двух шагах, а Китайгородская стена когда-то была их продолжением. Улочки здесь узкие и кривые, а дворы – длинные галереи, местные называют их «галдарейки». В начале века это место было населено мастеровым народом, кризис тридцатых превратил Зарядье в криминальные трущобы. Поэтому выбраться из этого района, да ещё когда стемнело, может оказаться непросто – денег на такси у меня нет. Внезапно начавшись, также неожиданно ливень разом прекращается, я складываю зонт, который становится ненужным. Чтобы сократить расстояние, я делаю глупость и сворачиваю из Псковского переулка под арку, за ней следует двор колодцем. Выйдя из двора через арку, мы оказываемся в переулке.
– Сюда греби. Курить есть?
Три силуэта отделяются от стены, ещё двое появляются в проёме арки, отрезая путь к бегству. Рассредоточившись в наступательный порядок, все пятеро энергично направляются в нашу сторону.
– Я не курю, – отвечаю я, пытаясь изобразить бодрость в голосе. – Вредно для здоровья.
Бобику понятно, что намерение стрельнуть цигарку в таких ситуациях – всего лишь примитивный повод. Каждый раз – одно и тоже, придумали что-нибудь более оригинальное, например: «Сколько будет квадратный корень из тысячи семисот шестидесяти четырёх?» или «Не подскажете, в каком направлении проходил путь из варяг в греки?» Увы, аборигены Зарядья демонстрируют полное отсутствие фантазии, предпочитая портить себе лёгкие табачным дымом, не испытывая никаких поползновений к здоровому образу жизни. Мой надёжный страж и храбрый спутник предусмотрительно куда-то исчезает.
– Время сколько? Часы покажи!
Вряд-ли их интересует, который час. И им не нужно то, что надето у меня на левом запястье, а то, что находится во внутреннем кармане куртки. Как они узнали?
– Пять утра! – раз драки не избежать, то можно быть дерзким.
– Самый умный, да? – гнусаво говорит белесый, демонстрируя зависть к чужому интеллекту. – Здоровье, говоришь? Оно тебе скоро ой-как понадобится!
Этот, похоже, у них за главного, хоть и маленького росточка. У него маленький подбородок и немигающие рыбьи глаза. Кажется, драки не миновать, поэтому начинать следует с него. Прижимаюсь спиной к стене и беру сложенный зонт за его наконечник: мне наивно кажется, что так держать оборону сподручней – меньше шансов получить по затылку от амбала с дрыной, что пытается зайти в тыл справа. Иллюзий у меня никаких: если я продержусь секунд тридцать, в мире бокса все будут меня звать Кассиус Клей. Именно в этот момент я слышу шаркающую походку: звук шагов распространяется из-под арки, сначала он негромкий, он обрастает каким-то низким и глухим шумом; мне кажется, он исходит не снаружи, а изнутри, будто там, в глубине пробуждается что-то первобытное, словно это зов желудка, а не разума. Видимо, его слышу не я один – все настороженно замерли.
Внезапно кто-то похлопывает меня по плечу, я вздрагиваю – передо мной появляется плотный загривок весьма крупного мужчины; как он так быстро сумел переместиться из одного места в другое – непонятно. Лица его я не вижу, у него круглые уши и коротко стриженный череп, судя по сизому дыму, у него в зубах папироса. Несмотря на осенний холод, он раздет по пояс, его непомерной ширины спину украшает высокохудожественная татуировка змеи, держащей в зубах окровавленный нож. Непонятно откуда возникший персонаж оказывается между мной и группой шпаны: похоже, наметившееся было махание кулаками по моей физиономии на время откладывается.
– Что, фраера мелкие, цигарки захотелось? Дать в зубы, чтоб дым пошёл?
– А ты чей будешь? – в вопросе белобрысого нахальство перемешано с наивной любознательностью. – Кажись, не нашенский?
– Вашенский! – трудноуловимым движением он хватает белобрысого за грудки и выдыхает тому в лицо целое облако табачного дыма. – Зрение поправь!
После этого он говорит что-то на ухо так тихо, что мне не слышно. Сказанное имеет воистину волшебный эффект, сопоставимый попаданию шара в ряд кеглей в кегельбане. Вся банда рассыпается, кто-то даже валится на брусчатку, и, вскочив, бросается наутёк – секунда, и переулок пуст, топот ног затихает за поворотом к Проломным воротам и смешивается с гулом Москворецкой набережной. Меня тошнит, а уши заложены – я понимаю, что стал свидетелем чего-то необычного. Я остаюсь с неожиданным спасителем один на один; он грузно поворачивается, я вижу перед собой сильно небритое лицо, изрядно помятое кулаками и жизнью. Сломанный в давней драке приплюснутый нос свёрнут набок, а его волосатую грудь украшает ещё одна татуировка, это высокохудожественное изображение многокупольной церкви. Поклонник архитектуры культовых сооружений широко щерится, я вижу рот, полный золотых коронок.
– Кажется, я и тебя напугал? – вежливо интересуется он. – Извини, Ивус, само получилось. Закрой рот, простудишься.
Нежданный спаситель поворачивается ко мне голой спиной, качающейся боцманской походкой он неторопливо продолжает движение по переулку. Мои ноги перестают быть ватными, я догоняю его и опасливо двигаюсь параллельным курсом, соблюдая дистанцию.
– Как ты это сделал?
– Вы, человеки, существа весьма примитивные, – мужчина лениво поворачивает голову в мою сторону и задорно подмигивает. – Не обижайся, это не оскорбление, это констатация факта. У вас всего пять органов чувств, электромагнитные и гравитационно-временные поля вы не видите, ультра и инфразвук вы не слышите вовсе. А с телепатией у вас вообще никак.
– Часы и компас хотели отнять?
– Весьма на то похоже.
Если это так, значит кто-то не просто за нами наблюдает, он наверняка знал о встрече и хотел завладеть тем, что
