Сирингарий - Евгения Ульяничева

-Всех не всех, но чужих сразу примечу.

-Знахарка у вас есть?

-Есть одна старушка, вроде как травами народ пользует, кости вправляет, здоровье в хилых вдыхает. Я-то сама, хвала Козе, не из болезных. Не смотри, что тонкая, - усмехнулась, заметив взгляд кнута. - Ну, как? Ещё что спросишь?

-Ты говоришь, в лесу люди и раньше пропадали. Может, тварей каких видели поблизости? Может, живницы водятся, или межевеки норы роют?

-Э, эта докука мелкая стороной обходит, - отмахнулась хозяйка, - тихо у нас. Всех кнуты спугнули. А лес на то и лес, чтобы людей добывать. Мой муж глубоко ходил, места потаённые знал. Сколько раз просила с собой взять - ни-ни. Уговор у него с тамошним хозяином был.

Усмехнулась. Вытянула ноги, погладила крепкие колени под юбкой. Голову набоку склонила, потянулась, удерживая самокрутку зубами, ровными и белыми.

-Ты сам чудной, кнут. Тёмный такой, будто с по-над солнечной стороны припожаловал.

Кнут сдержанно улыбнулся. Загнал топор в колун.

-А тебе смелости не занимать. Людва кнутов обычаем сторонится.

-Правильно делает, - ответила на то хозяйка, не отводя взгляда, - я к вам тоже не лезу. Обожди малость. Вспомнила что…

Поднялась, ушла в избу. Кнут терпеливо ждал, следом не пошел. Вскорости хозяйка вышла, держала в руках тряпицу. Протянула, в глаза кнуту глядя. Тот молча развернул сверток. На тканине лежало простое веретенцо с толстым, как червяк, черным волосом. Будто не человеческий даже, а скотий.

-Муж мой, как в лес сбирался, кажный раз эту штуку с собой в котомку пихал. Мне не рассказывал, к чему. Может, тебе виднее будет, кнут.

***

-Тут такое дело, Большеглазый! Такое дело! - Сивый сразу ухватил за химок Варда, поволок за собой. - Слышь-ко, бродил я по лесу, бродил по зелёному, следы искал тварин да поживу их, косточки сблеванные. Косточки сблёванные, ремешки кожаные...

-Нашёл? - перебил Варда, по опыту зная, когда натягивать узду.

-А вот нет, нет! Что за тварь такая, что людей без следа глотает, если не живоглот? А его присутствия я и не учуял!

-И хозяйка говорит, что чужих в узле не примечала, - Варда остановился, потёр лоб. - Так и сойдется, что булыню за чужую вину прирежут.

-Нельзя так, - Сивый ногой топнул, зубом цыкнул. - Есть что-то, есть, нутром чую, а глазом не вижу!

Времечко утекало, солнце пятилось. Булыня посиживал себе в компании сотворения Сивого, но, на рассвете, народ за ним придет. И отдать его потребует, а кнуты слово держали.

-Так, давай еще раз, пройдёмся по фактам. Детей исчезло трое. Ни крови, ни следа. Людоедов среди скота нет, от тех пахнет особо. Что ещё?

-Из ведающих людей тут, по словам хозяйки, только бабка-травница. Помнишь её?

-Как забыть, - аж вздрогнул Сивый, - рожа что у суки вымя. Айда доскребемся до неё? Небось утаивает тайны, старая кошёлка!

-Спросить можно, - задумчиво согласился Варда, - но едва ли она что знает. Махнемся? Ты к ней, а я лунных зайцев выманю да поспрашиваю?

-Как что пушистое, так ты сразу руки тянешь, - укоризненно вздохнул Сивый, но согласился.

К нему бы зайцы не выбежали, побоялись, а вот бабку-травку допросить вполне может.

***

Как стемнело, Пустельге окончательно взгрустнулось. Он и пить хотел, и от печева какого не отказался бы. Однако сам понимал, не след ему сейчас в узле показываться. Отволохают.

Сторож его сидел недвижно. В сумерках вовсе потерялся. Пустельгу отпустил до кустов, нужду справить, и то так спину взглядом буравил, что булыня аж багровый вернулся.

Один раз шастнуло что-то из-под корней, длинное и толстое. Булыня на месте подскочил, а заяц уже поспел управиться с напастью. Только хрустнуло.

-Молодец, - похвалил нервно Пустельга и заяц горделиво повел ушами, красуясь, как молодец на вечерке.

Подкатился ближе, под локоть пристроился. Булыня вздохнул, обхватил колени руками. Без дела сидеть, пока чужие его судьбу решали-разбирали, противно было. Думал булыня. Ребятенка, как пить дать, в лес умыкнуло. Здесь лес стоял крепкий, коренной, обжитой. Пустельга на себе его глаза чувствовал, его дыханием дышал.

Поднялся решительно. Комок-колобок тут же подскочил.

-Айда со мной, - сказал ему Пустельга, хлопнул себя по бедру, будто пса подзывая, - не дело это, мне, взрослому мужику, девицей посиживать. В лес пойдем, пока совсем не стемнело. Поищу-покличу, а ты мне подмогнёшь. Добро?

Заяц постриг ушами и первым скакнул на тропинку, ужом в лес убегающую.

***

Бабка повстречала Сивого не ласково. С порога уперла в грудак ухват.

-Тише, женщина! - кнут поднял руки, показал пустые ладони. - Не с войной я к тебе на хату припожаловал. Слово есть.

-Знаю я ваше племя, выползки Змея Железного, - травница оружие опустила, но с порога не ушла, в жилище не пустила, - как беда случись, вы тут как тут, вороньем над стервой кружитесь.

-Кто здесь стерва, пальцем показывать не буду, - обнажил зубы Сивый, - за ребеночка просить стану, нешто не по сердцу тебе?

-Ребеночка, - передразнила травница, - выплодились, как мухи навозные, девать некуда. Одним больше, одним меньше, мне какая с того печаль?

-Такая, что ты тут первая на подозрении. Пришлый что, как с гуся вода. А ты вот ведьма ведьмою, кто знает, может жирных младенчиков шкваришь да малолеток пестом в ступе толчешь? Как придут к тебе да запалят избу, да с четырех углов, кому жалиться побежишь? Не посмотрят ведь, что самих от поноса да почесухи избавляла.

-Змеиные твои речи, Железный Лоб, - бабка заворчала, убралась с дороги. - Проходи, только сказать мне нечего. Мальчишку-то я знаю. Воробьиный он, подкормыш. Ганка, добрая баба, в семью его взяла, когда тот совсем ползунком был. Как своего ростили. Я мальчонку пользовала, от бега ночного врачевала.

Ухват вернула к печке, сама к окну. В избе было темно, душно пахло сухой травой и мокрым зверем. Темнота пласталась по стенам, как тать.

Сивый далеко от двери не пошел. Встал так, чтобы в случае чего дверь одним махом с косяком своротить.

-Не избавила? - прищурился.

-На время помогло. - Травница поправила головной платок, взяла с окна пяльца. Пустые. Пальцы щёпотью сложила, потянула, точно нить продевая. - Говорила я Ганне, что щенок Лунных Псов, они его тянуть к себе будут, что надо бы на новую Луну его в сундук класть, железом держать, замком замыкать. Он сам себя в такое время не