Совершенное королевство - Лина Венкова
— Никак он порядок не наведёт, а ведь сколько лет уже стоит во главе школы! Спортзалы не оснащены для занятий, компьютерный класс всего один, да и все коридоры уставлены какими-то убогими сорняками! — она стояла на стуле и уже пять минут не могла открыть антресоль. — Объясните, кому в школе нужна эта трава? Детям её есть, что ли? Эшфорд в своём директорском кресле совсем рукава спустил, ничем заниматься не хочет!
— Почти все цветы школе подарил отец, — с каменным лицом объявила я. Наверное, этот букет — последний, что папа сделал для этой женщины. Школа у нас, вообще, очень даже приличная. Все спортивное снаряжение стабильно меняется по мере износа; компьютерный класс, может, один, зато с новыми компьютерами и полным программным обеспечением; а папины цветы — просто цветы. Но они красивые! Я пылала от возмущения.
Сердитые морщины на лице миссис Фишер в какой-то момент разгладились.
— Конечно, милая, — она снисходительно закатила глаза. — Нужна же хоть какая-то отдушина человеку, жизнь которого похожа на хождение по горящим углям. Славный он, твой папка. Бесхарактерный, правда, но как человек — золотой!
— Почему папа бесхарактерный?! — не сдержалась я, и тут же на меня плеснулась новая порция грязи.
— Да потому что терпит эту паршивку, мать твою! — казалось, миссис Фишер с самого начала только и ждала, когда же представиться возможность обхаить мою маму. — Может хоть сейчас заживет как человек, вон какую дочь вырастил! Главное чтобы ты, дорогая, не пошла по её стопам. Генетика такая вещь, сегодня ты умница и папина отрада, а завтра мамины гены засияют как…
Наверное, на мою долю в последнее время все-таки пришлось больше, чем я могла выдержать. Мамин уход и так очень больно ударил по нам с папой, и просто стерпеть вот это у меня не было ни желания, ни сил.
— Зато характер есть у меня! — гаркнула я и букет с размаху зарядил миссис Фишер прямо в лицо. — Никто не смеет говорить так о мне и моей семье!
Опрометью бросилась к выходу и хлопнула дверью так, что та едва не отвалилась. Вот о чём говорила Карен Аббингтон! Хоть мы с папой и не принадлежим к тому числу людей, что любят посвящать посторонних в собственные переживания и проблемы, все равно, как оказалось, уже полгорода гудит о мамином побеге — если не весь. И мне это не нравится. Её поступок может быть сколько угодно мерзким, но это не обязывает меня слушать чужие упреки в её поступках, да ещё и намеки на мою дурную наследственность. Зря папа не сделал для миссис Фишер другой букет, из роз, чтобы шипами острыми можно было расцарапать её гнусную физиономию!
От злости я уже не видела яркого солнца, цветущей сирени и бежавшей за мной Клариссы. Ей пришлось пробежать хороший кусок дороги, прежде чем я вообще её услышала.
— Хелена, подожди! — пробился сквозь стену моей чёрной злости запыхавшийся голос Клэр. Я нехотя остановилась.
— Чего тебе? — набросилась на девочку. — Твоя мамаша не все спасибо мне передала?
— Нет, — с чувством собственного достоинства ответила Клэр. — Я хочу извиниться перед тобой за мамино поведение. Мама не имела права говорить такое про тебя и твоих родителей, независимо от того, как они поступают.
Я застыла, не веря своим ушам. Всегда знала, что Клэр очень умная и рассудительная, но даже представить не могла, что в этих качествах она превосходит даже свою неотёсанную родительницу.
— Извини, — в свою очередь смутилась я. — Ты знаешь, что я очень вспыльчива, и сегодня перегнула палку. Но даже ты, Клэр, должна согласиться, что повод был веский.
Девочка тяжело вздохнула: — Да, но не настолько, чтобы бросить букет прямо в лицо.
Наверное впервые за долгое время мне стало перед кем-то стыдно. Клэр не упрекала меня, а лишь отчаянно грустила о том, что не смогла предотвратить. Наверное, это и есть то, что называют "характер" — верность себе и способность отличить дурное от правильного.
К дому Фишеров с букетом я прибежала буквально за десять минут, однако, назад вместе с Клэр мы продвигались очень, очень медленно. Благодаря её умению замечать вокруг только хорошее, мы то и дело останавливались у очередного раскидистого дуба или липы, фотографировали бабочек и красивые дикие цветы. Клэр чем-то отдаленно напоминала моего папу — человек любые невзгоды мог утопить в своем единении с природой. Я искренне восхищалась таким подходом к жизни, но не могла себя заставить следовать ему.
Отец встретил нас там, где я его и оставила — весь испачканный землёй, он пересаживал цветы в летней кухне. Наш приход его, казалось, совершенно не удивил, так что едва мы вошли, папа отряхнул руки и дружественно улыбнулся Клэр: — Привет, красавица.
Клэр, словно завороженная, оглядывалась вокруг. Она первый раз была у меня дома. А если учесть то, какое впечатление производил мой далеко не средней внешности отец, то и вовсе пришла в восторг.
— Здравствуйте, мистер Розенкарц, — она кокетливо стрельнула в него глазами. — У вас тут так интересно!
Пока папа отправился приводить себя в порядок, мы с подругой хозяйничали на кухне. Я достала из верхнего шкафчика испеченный папой пирог и поставила греться воду для чая, как вдруг звёзды велели Клэр спросить: — Хелена, ты ещё дружишь с Ривалом Эшфордом?
Я молниеносно обернулась. Девочка беспечно разглядывала морковного цвета орхидею на подоконнике, опершись локтем на стол и подперев подбородок ладонью. Она даже не смотрела на меня, так что это не было проверкой моей реакции на разговоры о нём. Успокойся, Хелена. Она просто спросила.
