Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1977 год
Мы стояли в ожидании хозяина, созерцая погасший очаг, когда сбоку, откинув полог, в «приемную» неожиданно вошел высокий мужчина. Эресуи широкими складками свисала до самого пола, а литам, казавшийся накрахмаленным из-за густой синей краски, жестко топорщился вокруг лица наподобие средневекового шлема. Само лицо было скрыто «густой завесой с прорезями для глаз.
Аг Амайяз почтительно приветствовал родственника, а затем они несколько минут о чем-то разговаривали на тамашек. Мы же втроем рассматривали в это время легендарного аменокаля.
Самое красочное в одеянии вождя — его оружие. Прежде всего бросался в глаза парадный меч — такубу, подвешенный к поясу. Без него согласно протоколу аменокаль никогда не выходит из своего шатра. Меч нашего хозяина был настоящим шедевром оружейного искусства и стоил наверняка никак не меньше двух верблюдов. Кроме него, к поясу был прицеплен кинжал в ножнах из шкуры антллопы. Одну руку вождь держал на крестообразной рукояти меча, пальцами другой обхватывал ножны кинжала.
Гюнтер на правах старшего нашей международной «команды» обратился к аменокалю с пожеланиями благополучия его семье и подданным. Старик внимательно слушал перевод Аг Амайяза. Затем что-то тихо сказал гиду.
— Он вас благодарит» — перевел Аг Амайяз, — и говорит, что скоро поедет в Алжир на совещание. Поэтому и привел караван к Таманрассету.
— Мы горячо приветствовали освобождение Алжира от угнетателей, — продолжал аменокаль. — Теперь в Ахаггаре восстановился мир. Нам не надо беспокоиться, что кто-то на нас нападет. Теперь мы думаем над тем, как улучшить жизнь кочевников, и об этом пойдет речь в Алжире.
— Может ли аменокаль сказать, сколько людей в его племени? — обратился я к Аг Амайязу.
Бей Аг Акамук помолчал, потом, повернувшись ко мне, сказал:
— Мы строго следуем заветам предков — не заводить многодетных семей. Ихаггарен не должен иметь большое потомство, которое трудно прокормить. Мы отвечаем за наших детей.
— Сейчас племя кель-рела насчитывает триста семьдесят мужчин и женщин. У нас триста слуг, — перевел далее наш гид слова аменокаля.
Затем Аг Амайяз, повинуясь словам вождя, пригласил нас к очагу. Там уже пылал огонь, и в большом чайнике кипела вода. Бей Аг Акамук собственной рукой разлил густой чай по стаканчикам и вместе с нами пил его в торжественном молчании.
Когда чаепитие закончилось, аменокаль церемонно пожал руку каждому из нас, а я преподнес ему от имени всей нашей группы... несколько пачек грузинского чая. Дело в том, что еще раньше Аг Амайяз говорил мне, что лучшего подарка для туарега не придумаешь. Аменокаль кивком головы поблагодарил за подарок и удалился за полог, в свои покои.
Сахарская карта геологов
На следующее утро я приглашаю компаньонов поехать со мной на базу СОНАРЕМа — Национального общества по исследованию минеральных ресурсов, где трудятся наши геологи. Перед отъездом из Алжира в советском торговом представительстве меня познакомили с письмом, полученным из Таманрассета.
«Особых сенсационных новостей нет, — писал руководитель группы наших специалистов в Ахаггаре Евгений Иванович Белокуров, — на Ренессансе работы идут нормально. Вдоль главного Ахаггарского разлома появляются точки с золоторудной минерализацией».
Вот тогда-то мне и запала мысль побывать в гостях у наших ребят, помогающих проводить геологическую «инвентаризацию» огромного края. Но где именно? Ведь Ренессанс, Лаюни, Тифтазунин — разбросанные на сотни километров рудники. Алжирские специалисты в министерстве промышленности посоветовали поехать в Тифтазунин: там разрабатывается крупное оловянно-вольфрамовое месторождение, открытое советскими геологами.
И вот мы подъезжаем к воротам базы СОНАРЕМа. Собственно, слово «база» звучит слишком громко для кучки легких строений из синтетических материалов, хорошо защищающих от полуденного зноя. В одном из таких домиков под гофрированной крышей застаем наших специалистов-инженеров. В помещении душновато, несмотря на то, что на полную мощность работает вентилятор, а окна плотно задраены, чтобы оградить людей от удушающего жара Сахары.
Хозяева охотно рассказывают о своих делах, сожалея, что руководитель группы советских специалистов уехал на центральную базу в Ин-Экер, что в двухстах сорока километрах от Таманрассета.
— Уже не первый год, — говорит Юрий Маркович Осипчук, приехавший в Ахаггар с Дальнего Востока, — проводим «инвентаризацию» этих гор. Места перспективные.
Он подходит к карте, разукрашенной цветными пометками. Все, что нанесено на нее геологами, — плод трудных поисков в горах, прокаленных солнцем. До завоевания Алжиром независимости здесь уже работали геологические партии. Говорят, что они обнаружили немало залежей полезных ископаемых. Однако бывшие колониальные хозяева Алжира предпочли лучше похоронить результаты изысканий в архивах, нежели передать их алжирскому народу. Теперь и эти залежи, и новые месторождения заново открывают наши разведчики ахаггарских недр.
После беседы-лекции на машине начальника базы отправляемся в Тифтазунин. Поднимая шлейф въедливой шафрановой пыли, «газик» целый час волчком вертится между гранитными валунами. Дорога петляет так, что кажется, будто мы кружимся на месте. Наконец машина с сердитым урчанием одолевает крутой подъем. За перевалом открывается площадка с палатками. У самого гребня зияет черный провал штольни. Это Тифтазунин.
Мы приехали, что называется, в самое время: ночная смена возвращается в Таманрассет, а под землю готовится уйти новая группа шахтеров, к которой присоединяемся и мы. В утренней тишине мерно стучит компрессор, нагнетающий воздух в 200-метровую штольню. Вместе с горняками проходим несколько десятков метров под землей. В штольне кромешная тьма, где-то впереди мерцает огонек лампочки. Рядом гудит и посвистывает труба для подачи воздуха. Если снаружи жарко, то здесь вообще нечем дышать. Каково же там, в забое, где только что застрекотал первый отбойный молоток. Его эхо тут же гаснет в ватной и влажной тишине. Впрочем, в сам забой нас не пускают. Да мы особенно и не настаиваем, понимая, что будем только мешать там. Выходим наружу вслед за первой вагонеткой, наполненной рудой. Горячие лучи полуденного солнца мгновенно слизывают с лиц обильные капли пота.
Вдвоем с Абдельазизом проходим в палатку, где находятся ящики с образцами минералов. Там застаем алжирца лет тридцати, сидящего за столиком.
— Геолог Саид, — представляется он и, взглянув на Абдельазиза, вдруг радостно восклицает: — О, да это же сын Ахмеда Бенаиша!
— Да, — расстерянно подтверждает мой спутник. По его лицу видно, что он и представления не имеет, откуда знает его Саид.
— Ты, я вижу, не признаешь меня. А я тебя сразу узнал, ведь столько раз бывал в вашей семье после гибели твоего старшего брата Мохамеда. Мы с ним вместе ушли в партизанский отряд тогда, летом 1957 года...
Саид тут же берет лист бумаги, чтобы набросать весточку моему соседу. А Абдельазиз не перестает удивляться, какие неожиданные встречи могут быть за тридевять земель от дома, в глухом сахарском краю.
Пока есть время до отхода машины, я беседую с Саидом. Он вспоминает партизанские годы, проведенные в Оресе. Был дважды ранен и лечился в Болгарии. Потом, уже после победы, работал в федерации Союза молодежи Алжира. И вот теперь, как молодой специалист, почти год трудится в Ахаггаре. О советских коллегах говорит с глубоким уважением и симпатией. Они помогают ему осваивать трудную профессию разведчика земных недр.
Слушая Саида, я вспоминаю наше посещение единственного во всей Сахаре музея в оазисе Уаргла. Его два островерхих шпиля и острые грани напоминают «розу Сахары». Это, вероятно, один из самых миниатюрных музеев в мире — всего три комнаты и небольшая пристройка. Однако в здании-кристалле собраны экспонаты, отражающие прошлое и настоящее территории, превышающей всю Западную Европу! Здесь собраны предметы быта сахарских племен, реликвии прошлого, среди которых вывезенные из горных районов «каменные картины» древних художников. На других витринах — оружие берберских воинов, богато украшенная конская сбруя. Тут же выставлены ковры знаменитых мастеров из долины Мзаб.
Всего несколько метров отделяют три комнаты музея Сахары от пристройки. Но между ними пролегли тысячелетия истории пустыни: к стенам временного сооружения прикреплены не тагельмусты, каменные браслеты и мечи, а макеты нефтяных вышек. Здесь же большая карта Сахары, усыпанная бисером разноцветных точек, которыми обозначены месторождения полезных ископаемых и нефтяные скважины. Такое соседство экспонатов в музее Сахары отнюдь не случайно. Правительство Алжира считает развитие этого обширного района, включая и область Ахаггара, одной из самых актуальных задач: по данным геологических партий, сахарская подземная кладовая хранит большие запасы ценных минералов, среди которых, помимо олова и вольфрама, есть и хром, и марганец, и золото.
