Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год

Упругие волны Земли

Наша сейсмическая экспедиция не первый год работает на Камчатке, и потому мы уже привыкли перед выходом в океан днями, а то и неделями ждать «у моря погоды». В такие дни обычно люди не уходят далеко от базы и, зная, что разрешение можно получить от синоптиков в любую минуту, готовы вмиг собраться. Рано или поздно долгожданное «добро» на выход все-таки получаем. Тогда в спешке грузим свои ящики с приборами на «газик», мчимся через весь город к причалу, хотя может быть и так, что пока мы находимся в пути, обстановка изменится и там, у причала, нас ожидает сообщение: «Выход отменяется». На этот раз экспедиционное судно выходило из бухты рано утром, в бледный, пасмурный рассвет... Приборы еще с вечера установлены в штурманской рубке, проверены, готовы к работе. По рации связываемся с сейсмическими береговыми станциями— они тоже ждут сигнала начала работы. В океане неуютно. Из низких облаков временами идет снег. Заметно покачивает. Через час подходим к первой «точке» нашего профиля, штурман сообщает — до нее пять минут. И тотчас на береговых станциях объявляется пятиминутная готовность. А у нас напряжение нарастает: на корме в ожидании команды замерли ребята с секундомерами в руках, матросы стоят там же у приготовленного заряда. Крутятся стрелки координатора, отсчитывая широту и долготу. Проскочить «точку» нельзя.

Взрыв должен произойти точно в нужном месте. Все следим за секундной стрелкой. Осталось тридцать секунд, включаются осциллограф в рубке и самописцы на станциях. Десять секунд, пять, ноль... Заряд ушел в океан, а еще через пять секунд словно огромной кувалдой грохнули по корпусу корабля. Взрыв! Сквозь толщу воды в океанское дно ударила взрывная волна и пошла, изменяясь в земной коре в зависимости от состава и плотности горных пород, распространяясь на многие десятки и сотни километров. Вот она уже достигла берега, качнула маятники чутких приборов и зафиксировалась на лентах самописцев. По рации нам сообщают: «Взрыв записан». Теперь это уже научный материал.

До следующего пункта взрыва почти полчаса хода, можно и передохнуть.

...Вдоль берегов Камчатки, Курильских островов и дальше к югу, мимо Японии, протянулась зона разломов земной коры, место соединения и взаимодействия тектонических блоков Азиатского материка и океанического дна Тихого океана. Это зона трещин, вдоль которой и происходят процессы, вызывающие такие явления, как землетрясения и извержения вулканов. В сейсмических исследованиях центральное место занимает проблема предсказания сильных землетрясений. Над разрешением ее работает и наша лаборатория Института физики Земли АН СССР. Существуют разные методы, с помощью которых, по мнению ученых, можно обнаружить предвестники сильных землетрясений. Один из них — сейсмическое просвечивание очаговых зон. Заключается он в изучении характеристик упругих волн, распространяющихся в той зоне земной поверхности, где возможны сильные землетрясения. Источником образования волн служат стандартные подводные взрывы, многократно повторяемые в одних и тех же «точках». Взрывы регистрируют на береговых сейсмических станциях, которые располагаются на расстоянии в десятки и сотни километров от источника.

Эксперимент решили ставить в сейсмически активной зоне, находящейся под океаническим дном Авачинского залива. Поскольку подобные исследования в море проводились впервые, трудностей было много. Нужно было разработать методику проведения работ, наметить профиль с пунктами взрывов так, чтобы сейсмические волны от них распространялись через нужную зону земной коры, опытным путем определить расположение сейсмических станций, выявить возможные ошибки, чтобы в дальнейшем исключить их из научных расчетов. Да и климатические условия здесь, на Камчатке, весьма затрудняют работу и в океане, и на береговых станциях.

В течение восьми лет работал у берегов Камчатки коллектив лаборатории, руководимый доктором физико-математических наук Виктором Иосифовичем Мячкиным. За это время было произведено около тысячи взрывов. Происшедшее в 1971 году сильное землетрясение, эпицентр которого находился в зоне проведения эксперимента, подтвердило основательность научных расчетов и практических результатов исследований.

...Наш корабль идет по знакомому курсу вдоль стокилометрового профиля. Осталось отработать последние две «точки», и тогда можно будет возвращаться в Петропавловск. Работать на корме с зарядами становится все тяжелее, палуба уходит из-под ног. Поднявшийся с полудня ветер раскачал океан, смел куда-то облака и свистит в снастях...

Кончается обычный рабочий день, а вместе с ним и очередной полевой сезон нашей экспедиции.

В. Кудряшов

Час Эрдэнэта

Дарханский день

Звенели пронизанная стужей земля, отбеленные, цвета суровых нитей, травы, звенели оранжевые, до проволочной жесткости промороженные, скрученные в клубок вики, чины, горошки и вьюнки. И еще звенела степь от далекого-далекого зуда моторов.

Было начало апреля, и в этом степном ледяном звоне прорывалась весна: синевой пронзительного неба и пронизывающего ветра, запахом подтаявшей земли.

И все это — и свет, и холод, и звон — слагалось в неправдоподобную, первородную тишину и простор горной монгольской степи.

Тишина не иссякла, когда мы обогнали мерно колышущийся стог «столярки»: оконные рамы, двери, косяки ехали из Дархана, с домостроительного комбината, в Эрдэнэт. На несколько минут тишина отграничилась гулом каравана грузовиков с прицепами и воцарилась снова.

Начало апреля, а ни проблеска зелени. Только лишайники пятнами неживых малахитовых оттенков расцветили бурые утесы. Да, приглядевшись, находил глаз крошечные, с пятачок, розетки, вцепившиеся в небогатую дернину или осыпь под скалами.

...Там, в Дархане, теплее. Вихри уже поднимают на припеке пыль, порскают песчаными струями по ногам.

Вчера мы до знобкого морозного вечера ходили и ездили по просторным дарханским улицам. И в послезакатной тьме взобрались на сопку. За ней серым парусом колыхался на глазастом звездном небе дым цементного завода — его поставили за сопкой, чтобы защитила город от дыма и цементной пыли. И сопка надежно и вечно держала вахту. За дальними — совсем уж чернильного цвета — грядами мерцало зарево: палили сорняки вдоль межей.

— А зверью, птицам не во вред?

Товарищ Лхундевжамц, первый секретарь Дарханского горкома ревсомола, не стал дожидаться перевода вопроса:

— Еще не прилетали птицы, и зверье не плодится. Земля так промерзает за зиму, что не пустит огонь к корням. А старики считают, что травы от золы будут богаче — земля удобрится. На небольших участках проверяем сейчас народные методы.

Хоть и «взрослый» Дархан — ему 15 лет, — для города он просто младенец. И проблемы его взаимодействия с окружающей средой, местом на земле — проблемы новые, завтрашние. Но уже ясно сейчас — заложен и развивается он в основном нормально. При тогдашнем — далеком теперь уже проектировании — учтены были и господствующие ветры (а этот фактор в Монголии — важнейший), и соседство полноводной реки Хара-Гол, и близость шахт Шарын-Гола, и автотрасса, и интенсивно действующая железная дорога.

Среди предприятий Дархана — корпуса кожевенно-мехового комбината. На БАМе знают дарханскую продукцию — дубленки, шапки. Даже «чешское» пиво производит город. На малоплодородных пустошах — их не жалко отдавать для растущего города — проектировщики предусмотрели будущее развитие на редкость удачно. И потому находится сейчас место и для расширения жилищного строительства, и для необходимой культурной «роскоши». Основательные «старые дома» начала шестидесятых годов оттеняются кубиками двух-трехэтажных новостроек. Переезжают из квартирных секций в специальные здания учреждения, магазины.

...В Улан-Баторе, в мастерской народного художника МНР Даваацэрэна, молодой московский скульптор Александр Григорьевич Садиков готовил к показу эскизы фигур муз. Подвальчик-мастерская беспощадно озарен голой мощной лампой. Застывшие эскизы, сохнущие барельефы, комья глины, мешки гипса. Саша Садиков, человек порывистый, жесткий, внезапно переменился. Летящим, неуловимо скромным движением свернул влажную холстину. На доске — удлиненные белые фигурки. Прямые складки одежд стекали в подножия. Сдержанно огладил одну, повернул под светом другую. Резкий свет лампы гас в гипсовых складках одежд. Тени шевелили складки, напоминая — это эскизы, но уже завтра они потребуют воздуха, неба, простора.