Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
- Потому как немногие готовы идти к вам в услужение, – так же просто продолжает слуга.
- Ну-ка объясни, - требует генерал, отдавая слуге полотенце.
- Вы велели искать себе слугу умелого, смышлёного, и чтобы грамотен был, я таких и искал. Но как кто приходил, так первым делом спрашивал, много ли будет езды.
- Езды? – уточняет Волков.
- Да, переездов. И когда говорю, что вы на месте не сидите, так все и уходят. И то понятно, люди все семейные, семью оставлять им нельзя. Кому захочется мотаться из стороны в сторону по всем окрестным землям? А ещё спрашивают, берёте ли вы слуг на войну.
Тут уж генерал смеётся:
- Да как же человеку на войне без слуг?
- Я так и говорю им, так те сразу: нет, не нужно такой нам службы, - тут Гюнтер замирает. – Господь милосердный, какие страхи я вытерпел у Гернсхайма, - он качает головой, - а холод какой тогда случился… А в Винцлау… Там меня вообще едва не убили…
- И зачем же ты про это всё говорил соискателям должности? – недовольно спрашивает господин.
«Конечно, этот олух такого порассказать может, что никто ко мне на должность идти не захочет».
- А зачем же мне врать? – в ответ спрашивает у него слуга.
- Поменьше болтал бы, так имел бы уже помощника, - назидательно произносит господин. – Ты того юношу бери, раз его госпожа Кёршнер рекомендует.
- Да, господин, – отвечает слуга и начинает подавать хозяину платье, начиная с чистого белья.
- Как его звать?
- Юношу? Петер, - отвечает Гюнтер. – Петер Вольф.
Завтрак надо было ждать, кухня в этом благодатном доме начинает работать до зари, но к тому времени, когда генерал уже думал выезжать, приготовлено ещё ничего не было, так и поехал он, выпив всего лишь стакан молока и съев маленькую и сладкую сдобную булку.
«Надо всё-таки просить по утрам кофе».
Никак он всё не мог приучить поваров Кёршнеров варить кофе. Это оттого, что хозяева дома никак не привыкали к этому удивительному напитку. Хотя хозяйка иной раз и могла выпить с ним за компанию чашечку.
***
Но и у епископа, к которому барон отправился ни свет ни заря, он как следует не позавтракал. У первосвященника город и графства Мален завтрак был весьма скуден: хлеб, немного масла и сыры, теплая вода, вот и всё. И не пост вроде, а ничего сытного на столе у того не было. Генерал у него не задержался, поговорили снова о новом храме в Эшбахте, чуть-чуть о приглашении Волкова в Ланн, причём ничего нового епископ на сей счёт не сказал, лишь сказанное уже повторил; также поговорили о настроениях горожан. И тут уже епископ порадовал генерала, ещё раз подтвердив, что народец городской всё ещё возмущён теми событиями, что были в городе месяц назад, и что жалеют маленького графа.
В общем, у епископа Волков был недолго и уехал от него голодным. Он уже думал поехать за город и найти того самого прапорщика Бломберга и поговорить с ним, но так как вся эта затея могла затянуться, надо было сначала позавтракать. И ему, и его людям тоже, им ведь ни молока, ни хлеба с утра не перепало; а посему генерал решил вернуться к Кёршнерам. Но едва он вылез из кареты, как старший лакей, встречавший его во дворе, ему сообщил:
- Вас дожидаются господа.
- Господа? – впрочем, Волков удивлён не был.
- Бургомистр и с ним господа ещё.
Волков поднялся в большую столовую, где и вправду нашёл бургомистра, а с ним ещё и первого секретаря магистрата Цойлинга, капитана Вайзена и ещё двух господ, которых Волков не знал. Они завтракали вместе с хозяевами дома, и Клара Кёршнера сразу стала звать барона за стол, и он сел завтракать. Обильный и сытный завтрак, казалось бы, должен был его занять… Но нет, дела с которыми пожаловал городской голова, были важнее всякого завтрака.
- Господин генерал, - сразу перешёл к делам бургомистр Ольбрехт, и даже присутствие за столом дамы его от того не остановило. - Вчера сенаторы, а также иные важные люди города держали совет – и в итоге решили просить вас навести наконец порядок на реке, прекратить разбои.
- Письма соседям с извинениями мы разошлём сегодня же, – заверил его секретарь магистрата. И продолжил: – Казначейство выделит вам на поимку разбойников тысячу двести талеров…
«Мерзавцы, вот как, значит, о прибылях своих забеспокоились».
Прибыль есть прибыль, дело обычное. Но вот что действительно удивило генерала, так это прыть, с которой извечно медленные бюргеры принялись за дело; и тогда он спросил у гостей:
- Господа, я чего-то не знаю? – тут он случайно взглянул на хозяина дома и по его ухмылочке понял, что угадал. И его догадку сейчас же подтвердил господин Цойлинг:
- Вчера днём было получено письмо от фогта Фринланда господина Райслера, – сообщил он это после вздоха, после которого генерал понял, что письмо то было вовсе не дружеским. Не тем, что добрые соседи пишут друг другу.
- И что же вам, любезные господа, написал фогт Фринланда? – генерал улыбается. Он догадывается по их лицам, что в письме том было для горожан что-то очень неприятное. – Обещает не пускать ваши лодки с товарами на свои пирсы?
- Ах, если бы, - невесело продолжал секретарь магистрата. – Он обещает конфисковывать товары с наших лодок, в счёт ущерба, что нанёс Ульберт купцам из Фринланда.
«Ах, каков молодец фогт. Вот припугнул купчишек так припугнул».
- Он обещает конфисковывать двукратно от утраченного, - замечает тут бургомистр. – Прислал нам счёт, пишет, что купцами Фринланда потеряно товаров и денег почти на двадцать одну тысячу талеров, он просит город возместить… Нам кажется, что цифры завышены, и у нас…
Но здесь генерал жестом прервал его: подождите, подождите… И повернул беседу в нужное ему русло:
- Господин секретарь сообщил вам, что графиня фон Мален решила ввести в совет города своего сенатора вместо того, что представляет графа сейчас?
Тут бургомистр лишь руками развёл:
- Сенаторы мои начальники; ни препятствовать их назначению, ни содействовать я не в силах. Это уж как решат горожане и многоуважаемый барон. Я приму всякое решение.
«Хитрый мерзавец, - Волков даже разозлился на бургомистра. – Ни «да», ни «нет», подлец, сказать не хочет».
