День Разрушителя - Виктор Астахов
Девушка нахмурила брови и перевела взгляд на тело бессознательного орка и хмурого чародея, что ныне находился под прицелом десятков самострелов — два мужчины, что превратились для Лиары в названную семью. Как много они сделали для неё! В воспоминания вспыхнули моменты ушедших дней, привалы в лесных походах, кровопролитные сражения, поиск пищи, смех и юная зеленоглазая орчиха, что ожидала своего отца. Лиара подняла взор, встретившись взглядом с отцом — тот самый взор изумрудных глаз, наполненных сталью и любовью. Лорот молчал, но в его взгляде Лиара прочитала всё, что должна была знать.
— Нет, брат, — прозвучал наполненный сталью ответ из её уст. — Я пойду тебе навстречу, но не потому, что боюсь и даже не потому, что ты угрожаешь тем, кого я люблю. Я пойду тебе навстречу потому, что хочу поговорить. Хочу взглянуть в твои глаза. Но для начала… поклянись, что моим друзьям не будет грозить опасность.
— Слово чести, — без нотки лукавства промолвил Шасури.
— Лиара, нет! Мы не знаем…
— Не бойся, Хал-ан, — промолвила девушка с удивительным спокойствием. Неожиданно на фиолетовом лице расцвела улыбка, а ладонь прикоснулась к груди старика в привычном жесте эмпатии. — Всё будет хорошо. Пригляди за Крогом и, чтобы ни случилось… берегите себя.
Фиолетовые губы в последний раз прикоснулись к морщинистой щеке, прежде чем дочь Лорота отправилась в центральное святилище Харасан-Талу, на встречу со своей судьбой.
4
В сопровождении небольшого отряда эльфийских воителей Тейн и Лорот ступили в центральный зал, увенчанный великолепным резным куполом. Само же святилище представляло собой величественное древо, укутанное пышной кроной с сине-зелёной листвой. Само нахождение близ сего чуда природы наполняло всякую душу спокойствием, а беспокойный разум тишиной.
Время не прошло бесследно для Харасан-Талу, а потому в стене ныне красовалась огромная прореха, сквозь которую открывался вид на окружающие леса и одинокую гору Тир-Лист.
— И так, семья в сборе, — усмехнулся Тейн, наблюдая приближение Лиары.
Окружение тот час приняло хранителя «Талмона», наполнившись волнами лазурной энергии. Однако вопреки происходящему вокруг, первым, кто удостоился внимания со стороны Лиары, стал Лорот. Девушка прижалась к отцу, что было сил, едва сдерживая слёзы, и генерал Тэлагат, даже будучи скованным в путах, принял её объятия.
— Дочь… мне так жаль… — голос Лорота дрогнул. На стальном взгляде изумрудных глаз так же навернулись слёзы. Как же он страдал от обыкновенной невозможности просто обнять дочь. — Послушай! Ты должна вернуть камень к алтарю! Это…
— Я здесь, пап. Всё хорошо, — отныне девушка не смогла сдерживать слёз, продолжая стискивать отца в объятьях. — Представляешь… Шеймус… он не бросил меня ни на миг, а люди… я встретила столько хороших людей!
— Я… Лиара… я… люблю тебя, — более не в силах сдерживать внутренние порывы, Лорот зарыдал. Сталь превратилась в осколки.
Ни на мгновение взгляд Тейна не отпускал сей сентиментальной сцены. Шасури не вмешивался в разговор, не проявлял усмешек и агрессии, но его рука машинально опустилась на рукоять клятвенного меча.
— Зачем? — вдруг, раздался единственный вопрос из уст Лиары. Риторика изменилась в одно мгновение, а взгляд более не тонущий в слезах встретился с невидимым взглядом Тейна. Лиара приблизилась к брату. — Для чего ты сделал всё это?
— Так… было нужно, — впервые в голосе Тейна прозвучало смятение.
— Нужно? — в голосе Лиары звучала лишь сталь. — Ты уничтожил мой дом, убил тех, кого я любила. Тейн Шасури, когда я узнала, что ты мой брат… я рыдала! Ты был первым среди всех живых существ, кому я осознанно пожелала смерти.
— Теперь ты понимаешь, — Тейн сделал шаг вперёд. Лазурные потоки набирали интенсивность и даже камни взмывали в воздух под действием силы, но брат и сестра вели диалог так, будто знали друг друга всю жизнь. Так, словно не было ничего кроме их диалога. — Боль. Боль, что принесли моему народу люди и собственные сородичи. Боль утраты. Боль предательства. Боль, что принёс мне родной отец. Тобой движет та же сила.
— Нет. Не боль… не сейчас. Мною движет любовь, Тейн. Любовь к своему народу и мастеру. Любовь к мужу и отцу. Любовь к тем, кто стал моей названной семьёй. Любовь к той крохотной жизни, что покоится под моим сердцем…
— Дитя? — Тейн невольно покачал головой.
— К его безвинной сущности и миру, в котором ему доведётся жить… — Лиара сделала паузу, дабы взглянуть в самую глубину глаз собеседника — прямиком в глазницы ухмыляющейся маски. Её голос дрогнул, но не утратил огня. — …К моему брату.
— Брату? — усмешка в голосе эльфа прозвучала подобно агонии боли. Словно в этот самый миг Тейн получил удар клинком. Ныне его лицо выразило ту же эмоцию, что и укрывающая его маска. — К тому, кого ты ненавидишь всей душой?
— Да. К тебе. Я не могу знать всё, что тебе довелось пережить. Не могу знать о действиях отца и ощутить твою обиду, но… я не желаю тебе зла, Тейнарисонисис Шасури, — Лиара опустила ладонь на плечо брата, ощутив, как содрогнулось его тело. Тейн застыл. Всего на мгновение, агония боли, коей искажалась его аура, обрела покой. — Ненависть способна разделить всякие узы, способна превратить нас в чудовищ. Но мы сможем преодолеть её. Прими меня, как часть себя, Тейн. Мы сделаем это вместе.
Владыка «Шасури» застыл, утопая во взгляде сестры. Эти глаза — сколько всего в них видел Тейн и лишь лжи, столь обыденной для быта Игг-Шайл не было во взгляде Лиары. Она сделала ещё шаг, сократив всякую дистанцию. Потрясённый эльф чувствовал лишь запах её волос — аромат мяты, что неизменно преследовал друидессу и прикосновение её рук. Лиара прижала Тейна к себе, сковав в объятиях. Объятиях, казалось бы, забытых, схожих с объятиями матери, что утешала своё дитя, но в то же время, совсем иными, схожими с объятьями отца, когда тот приветствовал своего сына.
— Он… был прав, — дрожащим голосом прошептал Шасури. — Каждую секунду он был прав… Ты и в правду удивительная…
Единственным движением Тейн отступил назад и вытянул из ножен Лиары «Фаилриз». В сияющих глазах вспыхнуло удивление, что тут же переросло в искру осознания. Шелест перерос в щелчок. Лиара прикоснулась ладонями к груди, ощутив теплоту собственной крови и холод стали. «Фаилриз» — «Лезвие Удачи», тот самый клинок, что некогда принадлежал её отцу и погибшему мужу, оружие, зачарованная сталь которого превратилась в продолжение руки Лиары, ныне зияло в её груди. На сияющих глазах навернулись слёзы. Нет, Лиара не плакала по себе и даже не по
