Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
Но генерал машет рукой:
- Ах, оставьте это… Просто пришли люди… Вы потом почему не устроили розыск тех людей? Почему не заставили прокурора искать зачинщиков всего этого?
- Так прокурор мне неподвластен! – восклицает бургомистр.
- Неподвластен? – Волков удивляется и замолкает на мгновение. – А кому же он подвластен?
- Его назначает совет города, - отвечает Ольбрехт - так же, как и судей, и никто из них перед бургомистром не в ответе.
- И вот всё у вас так! Всё! – снова неистовствует барон. – Никто ни за что ответа не несёт, словно в республике проживаете. Почем отпустили разбойников Ульберта? Почему их в пример другим не повесили?
Тут все гости молчат. Лишь бургомистр за всех отдувается:
- Отпустили разбойников? Ну, не знаю… То дела судейские…
- Дела судейские? – ещё больше злится генерал. – Вы половиной города не далее как этой весной приходили ко мне и просили, чтобы я разбойника Вепря утихомирил, - он теперь обращается к капитану стражи: - Вы же сами собирали их лодки по реке, как же потом вы разбойников выпустили?
Мёльнер лишь качает головой:
- Ну не я же их выпустил… Я же напротив… Я же их ловить был готов… Это всё… - он не договаривает.
И Волков продолжает, как будто ему говоря:
- Вот и доиграетесь вы, господа горожане, доиграетесь, - тут барон начинает привирать. Сгущать краски. – Мне фогт Фринланда письмо прислал. Злое письмо. Угрожает фогт. Говорит, ещё одно нападение на его купцов Ульберт совершит – и он не дозволит более купцам из Ребенрее швартоваться у пристаней Фринланда. Вы этого, господа, добиваетесь? А кантоны скоро из-за Ульберта, ещё вам воспретят по реке ходить, и правильно сделают. Что будете делать? Воевать с горцами решитесь? Может, посольство к ним пошлёте? – тут генерал берёт короткую паузу и продолжает уже спокойнее: – Я-то и с Фринландом, и с горцами договорюсь, они мои лодки и швартовать, и пропускать будут, а вот вы про свои сами договаривайтесь, герцогу пишите, пусть он вас спасает. Кстати, как только герцог меня к себе позовёт на доклад, так я ему непременно сообщу, что торговля в его южных землях находится под угрозой, а если он поинтересуется, отчего так, я уж, скажу вам честно, своему сеньору врать не стану, а скажу как есть. Скажу, что горожане ворам речным потакают. Скажу, что я воров ловлю, а прокурор городской их выпускает. Дескать, воруйте дальше. Уж пусть герцог сам думает, кто тут, в Малене, торговле мешает.
И это были его главные козыри, решающие козыри.
Мнение сюзерена и торговля.
Эти карты Малены ничем перебить не могли. Уж злить курфюрста земли Ребенрее, зная его крутой нрав, не каждый решится. Тем более купчишки городские за последнее время очень уж пристрастились к удобной и выгодной торговле по реке. И торговля та стала для них прибыльна, товары из Малена: зерно, железные изделия, бронза – всё это уже доходило и до больших рынков Хоккенхайма, а хмель так уходил и ещё дальше, до самых Нижних земель, где из него еретики варили себе пиво. Конечно, рисковать хорошим доходом местные фамилии явно не хотели. И тогда бургомистр стал озираться по сторонам, смотреть на писарей, что пришли с ним. Даже на притихшего хозяина дома посмотрел и наконец произнёс:
- Городу и фамилиям первым такой поворот придётся не по нраву. Никак нам без торговли по реке нельзя быть. Что же мы, зря дорогу строили от города до ваших Амбаров?
- Так прекращайте уже разбойникам потакать. Уж решите наконец, в чём интерес города – в разбойниках, - конечно, он имел в виду Маленов, и горожане это прекрасно понимали, - или в торговле.
- Нам надо посовещаться, - Ольбрехт не говорит, с кем именно, но это и так понятно. Он поднимается с места, а за ним, как по команде, начинают вставать и все остальные люди, пришедшие с ним. Потом они кланяются, но перед тем как уйти, бургомистр просит:
- Только уж пока повремените с пушками, не тащите их в город, - и в его голосе слышится скорее просьба, чем требование. – Уж больно горожане на сей счёт волнуются.
- Хорошо, - обещает генерал, - подожду пару дней. А вы за то время уж решите: будет ли расследование по делу о нападении на графиню и на дом моего друга?
Он говорит только об этом, словно его не волнует то воровство, что происходит на реке. А вот горожан как раз наоборот.
Как они ушли, так Волков встал и стал ходить по зале, и, кажется, был он доволен свершившимся разговором и говорил хозяину дома:
- Ну что, друг мой, дошла до горожан моя мысль?
- Уж больно озабоченные они ушли, - кивал ему Кёршнер. Он был рад, что столь непростые переговоры, с криками и упрёками, разрешились без окончательной ссоры.
- Верно, верно, - соглашался с ним генерал. – Именно озабоченными. Так что давайте выпьем с вами вина, - он подошёл к столу и налил себе и родственнику по полному стакану. – До дна, друг мой, ибо переговоры наши вышли успешными.
- Вышли успешными? - уточнил Кёршнер, беря свой стакан.
- Они вышли лучше, чем я и думать мог, - отвечал ему генерал, салютуя ему своим стаканом.
Всё так и было, он знал, что бургомистр сейчас же будет собирать важных людей, может, и сенаторов позовёт и всё им объяснит. Объяснит так, как Волкову и надо. Ведь ушел он отсюда – вернее, едва не убежал – с поспешностью юноши и расскажет, что в скором времени они могут остаться без речной торговли, а это приведёт к непременному падению сбора торговых пошлин, о чём чиновник, что собирает пошлины в Амбарах, сразу будет писать герцогу. А Эшбахт ещё и подскажет тому чиновнику, кто виноват во всех этих убытках.
- А вдруг и вправду Фринланд и кантоны наши баржи пускать к себе перестанут? – немного волновался Кёршнер.
- Ничего, пусть, нарисуете на своих баржах моего ворона, а я уж как-нибудь с Фринландом и горцами договорюсь, - успокаивал его генерал, настроение у которого было хорошим.
В общем, эта подлая выходка Маленов оказалось ещё и глупой. И теперь потихоньку оборачивалась для барона нежданным усилением его позиций как в городе, так и на реке.
