Мишень - Анна Викторовна Томенчук
Не знаю, какой реакции я от себя ожидал, но меня внезапно разобрал смех. Я тронул порез на шее, который до сих пор болел, но сдержаться уже не мог и хохотал так, будто Дана рассказала что-то невероятно смешное.
— Конечно, моя госпожа, — наконец выдавил из себя я, вытирая выступившие на глазах слезы. — Если ты подсядешь поближе, то я расскажу тебе, как сильно мне понравилось.
Дана убрала кинжал в свою сумку и прилегла рядом.
— Тебе правда понравилось? — спросила она.
— Правда.
— Ты — мерзкий вампир.
— Ты права. Мерзкий, гадкий и похотливый вампир. Самый отвратительный в двух мирах. Ведь его ты видела во мне, и именно его ждала больше полутора тысяч лет?
Дана протянула руку и прикоснулась к порезу.
— Кто знает, Винсент? Может быть, может быть…
Киллиан
4 февраля
Резиденция Магистра
Озеро Аверно, Италия
Зов Аримана застал меня врасплох. Я пропустил прошлую свадьбу Винсента и дал себе слово, что эту посещу, поздравлю его, но карты легли иначе. Как бы там ни было, в системе ценностей Создатель всегда остается на первом месте, хотим мы того или нет. Как всегда, он не объяснил, что случилось. Да и разговором наш короткий контакт назвать нельзя. Я всего лишь ощутил его присутствие в своей голове и безмолвный призыв прибыть к нему. Сказано — сделано. Немного посомневавшись, я решил, что оптимальным будет воспользоваться обычным видом транспорта. А это значит поезд, самолет и автомобиль на прокат аккурат до резиденции брата.
На Аверно Авиэль бывал не так часто. И сейчас, я уверен, он сидел в Темном Храме в Ливане. Но Ариман был здесь. И здесь же он хотел со мной поговорить. Наконец-то. Путешествие заняло у меня пару дней. Я даже успел переговорить с Авироной, которая пребывала в самом мрачном расположении духа и саркастировала на тему грандиозных торжеств этой зимой. К Аверно я подъехал поздно вечером. Солнце уже закатилось, и на землю опустилась липковатая мгла. Я не мог назвать это и тьмой. Резиденция Магистра хорошо защищалась от посторонних глаз. Ни человек, ни обычное темное существо не могли подойти к ней, не будучи приглашенными. Их пугала мгла и тишь, затопившие пространство вокруг паркового комплекса, который на самом деле был светлым и просторным. И не скажешь, что мой братец неровно дышал к подобной архитектуре. Ему к лицу больше Темный Храм, чем воздушные хоромы под итальянским солнцем. Как бы там ни было, Аверно он никому не отдавал. Здесь было очень мало слуг. Только приближенные к правящей особе. Темные и светлые эльфы, в основном. Несколько вампиров постарше. Резиденция сияла чистотой и в любой момент была готова принять высоких гостей, к числу коих волей случая относился и я.
Я испытывал странную смесь волнения и предвкушения, когда за мной закрылись высокие резные ворота, и автомобиль влетел во двор, украшенный фонтаном. Темный эльф, невысокий и ладный, как фотомодель, с поклоном принял у меня ключи и испарился вместе с машиной, предоставив самому определиться, что я собираюсь делать дальше. Местные хорошо знали, что ни ко мне, ни к Магистру или, тем более, Ариману лучше не приставать с вопросами, что нам угодно. Мы сами позовем, если что-то понадобится. В резиденции мы появлялись нечасто, и каждый визит был ознаменован каким-либо событием. Хотя, в основном, она становилась площадкой для сложных переговоров и решений.
Аримана я нашел в кабинете. Он читал, сидя в своем кресле напротив стола брата. Авиэля здесь, конечно же, не было. Отец не отреагировал на мое появление. Вернее, отреагировал не сразу. Видимо, он был погружен в книгу или, что вероятнее, в свои мысли. А мне было приятно его увидеть. Просто увидеть знакомые черты, отметить, что он не меняется, хотя в уголках глаз залегли еле приметные морщинки. Неизменный на протяжении веков образ. Абсолютное спокойствие. Я лишь пару раз видел, как он злится, ненамного чаще его улыбку. Ариман все время был бесстрастен, но ощущения рядом с ним менялись в зависимости от множества факторов. Он мог ничего не сказать и никак не отреагировать на твою оплошность — но тебя сжимало в комок, и способность дышать куда-то улетучивалась от осознания, что ты ошибся. Он мог поощрить, ничего не говоря, но ты чувствовал себя так, будто к спине прикрутили крылья. Хотя это сравнение более подошло бы смертному.
Он поднял на меня глаза примерно через минуту после того, как я переступил порог кабинета. Закрыл книгу. Отложил ее. Я надеялся на тень улыбки, но ее не было. Лишь глаза стали теплыми, приняли цвет расплавленного серебра.
— Киллиан.
— Великий.
В последний момент я удержался, чтобы не назвать его «отец». Первые недели новой жизни прошли, дистанция между нами увеличивалась, и это «отец» не нужно ни мне, не ему. Сейчас.
— Садись.
Я перевел дыхание и опустился напротив него. Привычная расстановка мебели во всех кабинетах брата: его рабочий стол, резное кресло-трон, и кресла для нас: для меня и Аримана. Столик между ними. Стеллаж с книгами. Все остальное опционально.
Я молчал, понимая, что фразы типа «я рад тебя видеть» не должны нарушать канву разговора. Он и так знает, что я рад его видеть. И знает, что я был бы не прочь на пару суток запереться с ним в Отделе Науки и проработать несколько новых гипотез. Иногда я думаю, что он знает все, но, скорее, просто более чутко, чем все мы вместе взятые, умеет читать эмоциональную карту.
— Треверберг понравился тебе.
— Можно сказать и так.
— Но последнюю операцию нельзя назвать удачной.
Я помрачнел. Это мягко сказано.
— К сожалению, я до сих пор точно не знаю, что там произошло.
— Все, что вам надо знать. — И почему меня так резануло это «вам»? — Это то, что Ролан мертв. Вы упустили перспективное в глазах Ордена существо.
— То, что Ролан мертв, мы знаем и так, — парировал я. — Интереснее, кто его убил.
— Это не единственный вопрос, который тебя интересует.
— Ты прав. Но он важнее многих.
— Лжешь, — Ариман неожиданно улыбнулся.
Я замер, улыбаясь в ответ, и понимая, что он меня запутал. Вернее, нет. Я запутал сам себя.
— Да. И, если ты об этом заговорил…
— Не торопись. Пройдемся?
С этими словами он поднялся с места, поправил мантию (в деловом костюме я почувствовал себя рядом с ним неуверенно), и направился в сторону сада. Здесь был прямой
