Лишь тот... - Сергей Викторович Вишневский

Послышался топот, и от толпы крестьян умчалось сразу несколько человек, среди которых были и парочка женщин.

— Каркас! Взять этих!

Парочка воинов, сидевших на лошадях, тут же пришпорила коней и умчалась за преследователями.

— Могу я узнать, что тут происходит? — раздался голос Снека, который вышел из-за спин крестьян.

— А ты еще кто такой?

— Я служу церкви, — максимально ровным тоном ответил Снек. — Меня зовут Снек.

Из толпы показался Гош и послушники.

— Церковники? — Него огляделся. — Вы видите тут церковь, церковники?

— Здесь нет церкви, но наш долг заботиться о людях и... — начал было клирик.

— Здесь нет церкви! Это не ваша паства! Это мои люди, на моей земле! — раздраженно прорычал барон. — А значит, и то, что тут происходит — мое дело!

Снек скосил взгляд на три тела, два из которых было обезглавлено, и тем же спокойном, уверенным тоном ответил:

— Чтобы утверждать подобное, вы должны чем-то доказать, что имеете право распоряжаться в этих местах.

— Это. Моя. Земля, — отчеканил барон. — Я. Никому. Ничего. Не должен. На своей земле.

Гош молча вытащил клинок из ножен. Руди достал из рукавов парочку ножей. Ари и Нами сдвинулись за спину клирика.

— Мой герб на моих латах. Я барон Него, подданный герцога Дамьяна.- слегка убавил гонор Него. — Грамота о владении этими землями в моем замке. Какие еще вам нужны доказательства?

— Можно увидеть вашу родовую метку? — так же бесстрастно спросил Снек.

Мужчина поджал губы, дернул за шнурок на вороте и оттянул латы вниз так, чтобы на основании его шеи была видна красное родимое пятно, напоминающее ровный треугольник с парой черных точек внутри.

— А теперь я хотел бы увидеть ваше право называться церковниками.

— У нас нет такого права, — вступил в разговор Гош, покачивая клинком. — У нас только право нести свет людям.

Снек молча поднял руку и пальцем, на котором засиял оранжевый огонек, нарисовал в воздухе знак Единого.

— Янтарный свет, — процедил сквозь сжатые зубы мужчина и обернулся со злорадной улыбкой к своим воинам. — Ребята! К нам пожаловал сам янтарный свет! Благословить наследника старика Хена, герцога Дамьяна, они не пришли. Зато явились в наши земли и суют свой нос куда не надо!

Барон обернулся к Снеку и уставился в его глаза.

— Я собираю долг со своей деревни за два года недоимок, — процедил он и не оборачиваясь громко произнёс: — Кракс! Руби!

Свист металла, удар и глухой стук от головы, упавшей на землю.

— Вас что-то не устраивает, преподобный Снек? — с издевкой спросил он.

Клирик продолжал смотреть в глаза дворянина и молчать.

— Разве... разве они рабы? — тихо прошептала девушка, смотря на кровь, разливающуюся по земле. — Разве они... за что? Почему они умирают?

— Меня не устраивают ваши методы, — ответил Снек, продолжая держать взгляд барона. — Насколько я знаю, деньги выглядят по-другому.

— То, каким образом я беру дань — мое личное дело. Эти люди под долговым ярмом.

— Я понимаю ваше недовольство, но о каких цифрах идет речь? — вмешался Руди.

Него перевел взгляд на кудрявого воришку и, смерив его взглядом, ответил:

— Семнадцать золотом.

— Семнадцать? — вскинул брови послушник. — Что же... я думаю, что мы можем уладить этот вопрос.

Руди достал небольшой кошелек и высыпал из него монеты на ладонь. Быстро отсчитав семнадцать, он протянул их барону.

— Семнадцать золотом, — с улыбкой произнес он. — Мы готовы помочь этим людям и сохранить их жизни.

Него взял в руки золотые монеты южан, которые по весу соответствовали королевским, взвесил их в ладони, а затем медленно перевернул кисть, высыпая золото в сухую пыль деревенской дороги.

— Подачек от церковников я не принимаю.

Он обернулся к воинам, наблюдавшим за происходящим, и отдал приказ:

— Руби следующего!

Свист. Удар. Глухой звук и тихий плач среди согнанных крестьян.

Ари задрожал от злости. Его сжатые кулаки наполнились силой и начали светиться. Тут же на его плечо легла ладонь Гоша, который тихо прошептал на ухо:

— Церковь не вмешивается в дела знати... особенно во внутренние дела знати.

— Барон Него, — произнес Снек, глядя, как хлопает глазами отрубленная голова последнего человека. — Я буду вынужден сообщить в высший Синод о ваших действиях.

— Я не возражаю, — ответил тот и расплылся в злобной улыбке. — Ты можешь сообщить об этом в Синод и заодно самому Единому. Думаю, он меня осудит... Да, но я обязательно покаюсь вашим братьям и договорюсь об индульгенции. За золотишко, которое тут вытряхну... Каркас! Руби следующего!

Свист. Удар. Глухой стук.

В толпе крестьян послышалось завывание женщин от безысходности и ужаса.

Клирик молча продолжал смотреть на барона, а тот отвернулся и подошел к своим воинам.