Герой не её романа - Агата Соболева
По завершению их "обеда" он пошел куда-то по делам, а Аня с удивительным чувством спокойствия и удовлетворения пошлепала по лужам домой. И хоть день не прошел как всегда без нелепостей, но на дно беспокойной души упало огромное облегчение — ее железный друг и товарищ снова здоров, все материалы по книге тоже на месте, трагедия не произошла и даже в этот по весеннему пасмурный день настроение было приподнятым и светлым. И было оно таким ровно до того момента, как поворачивая за угол собственного дома, она не столкнулась лицом к лицу со своим недавним прошлым.
Слишком близко
Влад…
Красив, как греческий бог, обаятелен и болтлив. Всегда в центре тусовки, постоянно с кем-то на созвоне, встрече и почти никогда не бывает наедине, даже с собственной девушкой. Коктейль из тестостерона и дофамина на волне вечного движа. Аня влюбилась в него без памяти и вытерпела немало страданий в этих отношениях. Да и разрыв был настолько тяжелым, что приходила в себя она дольше, чем они встречались.
Сердце болезненно сжалось, а воздух стал слишком густым, чтобы дышать. Их разделяли всего не больше метра, и Аня ощутила привычный набор чувств, что он в ней вызывал: жгучее физическое желание и выжигающую словно кислота боль. Предложи он ей сейчас подняться к ней, она бы даже не раздумывая взяла его за руку и привела наверх. Но он этого не скажет… Аня знала, что его принцип не возвращаться туда, где когда-то уже не получилось…
— Привет!
Он расплылся в улыбке, а в глубине глаз мелькнуло что-то неприятное. Инстинктивно она отступила на шаг назад. Много раз она себе говорила держаться от него подальше — лучшее решение. И сейчас увеличить расстояние было необходимо, чтоб просто начать нормально дышать.
— Привет. — Губы плохо слушались и вышел какой-то лепет.
— Отлично выглядишь!
Это замечание ее кольнуло, будто он не комплимент ей сделал, а поддел. Ведь в последнее время, что они виделись, она либо ревела, либо орала, либо в опустошении смотрела в одну точку.
Тогда из этого омута ее выдернул отец — запихал ее в поезд и отправил в другой конец страны. Сейчас ее некому было спасать, поэтому оставалось одно — бегство. Сохранять достоинство перед ним было бесполезно. Стыд и чувство унижения уже карабкались липкими холодными лапками из глубин души. Именно в этих отношениях она поняла, насколько важно уметь расставаться, отпускать, ставить точку…
Жалкая улыбка коснулась губ.
— Ты тоже.
— А я тут квартиру купил. Так что мы сейчас можно сказать соседи.
Когда они встречались, у него была двушка старой планировки в районе аэропорта. Он говорил что хочет что-то побольше и на этаже повыше.
Ну неужели из всех высотных домов города тебе надо было купить именно в моем?!
Анна уже внутренне начинала скулить и чувствовать подбирающуюся удушающую тоску. А следующие слова окончательно ее добили.
— И не поверишь. Женюсь! В мае.
Казалось, ее ударили под дых. Кое-как сделав вдох, она боролась со слезами, что начинали пощипывать глаза. Улыбка была кислой и неискренней.
— Поздравляю. Что ж… мне пора. Еще увидимся.
Она поторопилась прошмыгнуть мимо, чтобы, не дай бог, он не увидел ее слез. Но вот же… Стоило ей суетливо сделать пару шагов, как, по традиции, в самый не подходящий момент, она оскальзывается. Не так, чтобы упасть, но достаточно, чтобы на спине прошибло пот. Она не стала стыдливо озираться, чтобы узнать смотрел ли он в это время на нее. В конце концов, ей уже нечем его удивить, как и ему ее.
Шаги до подъезда были тяжелыми, сбитое дыхание и нарастающая надрывная нота внутри. Магнитный ключ. В лифте из зеркала смотрела жалкая одиночка. Никому не нужная. Всеми покинутая.
Женится. Она не мога представить себе Влада женатым, ведь это значит принадлежать кому-то больше, чем только себе и всем сразу.
Звон ключей, прихожая. Обычно светлая и приветливая. Сейчас она говорила только об одиночестве и пустоте.
Еще были свежи воспоминания, как в этих стенах их с Владом настигала страсть, едва они закрывали входную дверь за собой. Как летела одежда, сбивались картины, падали с комода подставки, пузырьки и шкатулки. Как все летело к чертям, и было не важно кроме бушующих гормонов.
Хотелось прямо здесь сесть в одежде на пол и разрыдаться, но силой воли она заставила себя переодеться, дойти до кровати. Завернувшись в мягкий теплый плед она сжалась в комочек, как будто это было способно заткнуть ту рану, что кровоточила в груди. В памяти начинали всплывать все те, с кем она пыталась, но не смогла. Они все были полной противоположностью ее — яркие экстраверты. Они как локомотивы мчали по жизни, а она как прицепной вагончик за ними. Они были фотографами, диджеями, фитнес-тренерами, дикторами на радио, председателями студенческого совета или команды КВН университета, активистами школы. Всегда спортивные, высокие, активные, успешные, дико обаятельные и всегда они уходили к другим, а она снова и снова пыталась построить счастье с тем, для кого она была лишь эпизодом. Вереница лиц и фрагментов жизни кружили и кружили на повторе, затягивая ее в воронку пучины безысходности, таща на самое дно одиночества.
Скупые пара горьких слез сорвались с ресниц. Личная жизнь у нее не клеилась, папа погиб, брата не стало еще несколько лет назад, сестра вся в своей жизни, а мама не переставала говорить, что она сама виновница своих бед и не учится на ошибках. Подруги разъехались, либо нырнули с головой в семью или карьеру. Она была абсолютно никому не нужна… Была мысль завести кота или собачку, но ее в такие моменты всегда останавливала картинка, что у нее случится инсульт, инфаркт, приступ эпилепсии, или просто упадет и ударится головой, подавится или еще что-нибудь… И никто о ней не вспомнит, а бедное животное будет сидеть с ее воняющим трупом, пока само не умрет, или социальные службы его не передадут в службу отлова, где его усыпят. В погружающейся в сумерки комнате бесцельно блуждающий взгляд упал на сумку с ноутбуком.
Возможно, мама была
