Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 2009 год
Помимо пива в Баварии есть только один общепризнанный «туристический жупел» — незабвенный образ предпоследнего баварского короля Людвига II. С известным безумцем, который выступил меценатом для Рихарда Вагнера , в самом Мюнхене связано немного: он предпочитал романтические загородные резиденции. Мечтательный король (по-немецки его называют Märchenkönig — «сказочный») ограничил свой вклад в столичное градостроительство сооружением зимнего сада при Королевской резиденции. Здесь он плавал по небольшому водоему на челне среди картонных лебедей, должно быть, воображая себя Лоэнгрином. Людвиг вел себя как истинный аристократ и в то же время нарочито брезгливо относился ко всем проявлениям нового, буржуазного миропорядка. Поэтому его в равной степени любят и монархисты, и анархисты, а его портрет сегодня красуется на пивных кружках и футболках, «мышиных» ковриках и даже на крышках унитазов.
Вообще в Мюнхене немало следов разнообразных безумий: так, в XVII веке высшее общество завело венецианскую моду. Поскольку кататься всем двором через Альпы показалось накладно, решили построить Венецию у себя дома. И впрямь вырыли целую сеть каналов, по которым можно было доплыть от дворца до замка Нимфенбург, тогда еще пригородного. Сегодня водные потоки по большей части засыпаны или упрятаны в бетонные берега — кроме тех, что расположены внутри Нимфенбургского парка. Помимо него практически первозданный вид сохранил и Английский сад.
Пернатые обитатели Нимфенбургского парка не подозревают, что они здесь последние аристократы
К слову о «садовнике»
«Веселый путник, остановись! Благодарность усиливает наслаждение. Здесь друг людей Румфорд воплотил с размахом, чувством и любовью вдохновенную мысль Карла Теодора, облагородив прежде пустынную местность и превратив ее в то, что ты нынче зришь вокруг себя», — такой высокопарной надписью приветствует посетителей Английского сада со своего пьедестала его создатель — уроженец Массачусетса Бенджамин Томпсон (1753—1814), который за заслуги перед баварской короной получил титул графа фон Румфорда. Румфорд, как это часто случалось с персонажами европейской истории, служа разным коронам, сочетал государственную деятельность (в Мюнхене он дослужился до начальника генштаба) с науками и искусствами. Помимо озеленения Мюнхена, граф увековечил свое имя открытием первого закона термодинамики и «румфордовым супом» — рецептом дешевой и питательной похлебки из перловой крупы, гороха и кислой капусты, которой кормили много поколений баварских солдат и нищих.
Классический английский парк был разбит в долине Изара на исходе XVIII столетия. Ни структура, ни стиль его с тех пор не менялись. Привыкшего к запыленной городской растительности приезжего он удивит сельской чистотой красок. Есть тут и социальные аттракционы: в теплое время года на подстриженных лужайках постоянно разыгрываются спектакли при участии двух главных групп исполнителей — ну дистов и вуайеристов. Первые картинно раскладывают на зеленой травке ухоженные телеса. Вторые усаживаются вокруг, прикрываясь газетами, шляпами, дипломатами, и смотрят. Все остальные ходят мимо и хихикают.
К более пристойным садово-парковым увеселениям относится серфинг. Если вы видите на мюнхенской улице, за 500 километров от ближайшего моря, человека с доской для серфинга наперевес — в том нет вины баварского пива. Этот человек идет в Английский сад (или возвращается). Через парк протекает быстрый и холодный Ледяной ручей (Айсбах): на одной из быстрин образуется постоянная волна, пригодная для серфинга.
Дети анархии
«Все, ясно! Поехали! — командует мой спутник бодрым и уверенным голосом. — Айда налево!» Я с удовольствием отключаю голову и следую его указаниям. Его зовут Максимилиан. Он — голос из навигационного прибора. Навигатор моего баварского же автомобиля BMW говорит на 18 языках, в том числе на бешеном баварском диалекте.
К слову о BMW
Концерн «Баварский моторостроительный завод» (так расшифровывается и переводится аббревиатура BMW) представлен в Мюнхене грандиозным архитектурным комплексом, в котором наслоились друг на друга несколько поколений модной архитектуры. Штаб-квартира «баварских моторов» — небоскреб, очертания которого должны напоминать моторные цилиндры. Рядом гигантский рекламно-развлекательный комплекс под названием «Мир BMW». Тут же расположен и музей фирмы. С момента постройки в 1973 году его чашеобразное здание стало одним из символов Мюнхена. В позапрошлом году «Мир BMW» обновили за полмиллиарда евро (сумма, на которую можно было построить дворец на самом дорогом участке земли). Сегодня здесь можно и поглазеть на обаятельных четырехколесных стариканов, которые строили еще в те времена, когда фирма специализировалась в первую очередь на авиационных двигателях, и полюбоваться на чудеса техники завтрашнего дня и плоды фантазии современных художников. Так, обитающий в Берлине датский концептуалист Олафур Элиассон соорудил здесь «ледяной автомобиль»: взяв за основу водородный автомобиль BMW H2R, он заменил внешнюю обшивку болида хрупкой оболочкой — металлическим каркасом, на который напылено много слоев льда. Автомобиль стоит в холодильной камере.
В музее BMW вам покажут не только мотоцик лы и автомобили, но и инсценированные картины из истории концерна. А также расскажут о том, что первые в мире водительские права и номера на машину были выданы именно в Мюнхене
«Баварец по своей природе добродушен, — отмечал уроженец Гессена и житель Тюрингии Иоганн Вольфганг фон Гете. — Но в своих привычках и воззрениях — упорен и непоколебим». Он готов до истерики защищать свой распорядок жизни — например, особые правила в сельском хозяйстве или образовании — и отчаянно отбивается от любых влияний извне: берлинских, брюссельских, любых. В таких делах баварец способен дойти до стихийного анархизма. Взять хотя бы закон о запрете курения в общественных местах: Мюнхен до последнего противился его ратификации, а затем первым ввел послабления, ссылаясь на «специфическую культуру баварских пивных». «Год 2506-й, — шутил один немецкий юморист в популярном скетче. — На заседании земельного парламента в Мюнхене принято судьбоносное решение: принять Единую Европу в состав Баварии. За исключением, конечно, Пруссии».
Всячески подчеркивая свою особость, мюнхенцы бесконечно гордятся даже разновидностью своих городских сумасшедших. Вплоть до того, что им ставят памятники — на Виктуалиен маркте целых пять штук. Как правило, «оригиналы» — это люди из глубинки, так сказать, носители народной смеховой культуры. Но есть и совсем отдельный случай — знаменитый баварский клоун, мюнхенский уроженец Карл Валентин.
Через 60 лет после смерти его по-прежнему знает в городе каждый — примерно как Чарли Чаплина в Америке. В двух словах не скажешь, что именно смешного было в этом худом, не уклюжем человеке с лошадиным лицом, приятеле Брехта и «дадаисте от сохи». В 1930-е годы Валентин — пожалуй, единственный в рейхе — мог позволить себе выйти на сцену и вместо обязательного приветствия сказать публике: «Хайль... Хайль... Хайль... как его там? Никак не могу упомнить...» — «Гитлер!» — подсказывали ему из зала. «Да, Гитлер, — хлопал себя по лбу комик. — Хорошо все-таки, что нашего фюрера зовут не «Кройтер» («хайлькройтер» по-немецки — «лекарственные растения»). Впрочем, вскоре после начала войны Валентину все же запретили выступать. Как и полагается художнику, он глубоко не любил власть в любых проявлениях, за что по сей день любим мюнхенцами.
В маленьком музее Валентина, внутри старинных Изарских ворот, хранится то, что осталось от его знаменитого «Паноптикума» — абсурдного ярмарочного балагана, пародии на музей. Клоун собирал здесь все истинно лишенное смысла. «Стакан берлинского воздуха», отороченная мехом «зимняя зубочистка», «скважина от замка, смыкавшего пояс верности принцессы Кунигунды», инсталляция «Водолаз, вынужденный лечь спать в скафандре, поскольку потерял на дне ключ от него». Кстати, открывается музей ровно в 11.01 (как значится на сайте, «даже в самую мерзкую погоду»), а закрывается в 17.29.
Русский хоббит
Они наверняка понравились бы друг другу, если бы встретились — Валентин и персонаж, вошедший в мюнхенскую историю под именем Väterchen Timofej. Но такой возможности им не представилось — «батюшка Тимофей» явился в городе в 1952 году, через четыре года после смерти комика. Откуда — точно никто не знает. Сам он рассказывал, что был «прихвачен» в качестве возницы немцами, отступавшими из СССР. Так или иначе, Тимофей был одним из тех многочисленных советских граждан, что затерялись после Великой Отечественной войны и сочли за благо не возвращаться домой.
