Клыки и монеты - Алексей Яшкин
— Сейчас следами на лице никого не удивишь. Пытаешься ее переубедить?
— Да. Сказал, что все равно на ней женюсь.
— Взрослое решение, друг мой Симон. Но сегодня не будет звать ее с собой. Надеюсь, к концу вечера ты поймешь, почему.
Эйбенхост пожал плечами и не стал спорить. Охотники прошли дальше. Когда они были на полпути, Симон посчитал нужным признаться.
— Герхард, ты знаешь, я передал на благотворительность в церковь четверть своего дохода за последнее время.
— Да? Я думал, что ты стал охотником исключительно для того, чтобы зарабатывать много и даже очень много марок.
— Это правда. Но в какой-то момент серебра оказалось слишком много. Больше, чем я рассчитывал. А пока я лежал у лоренцианцев, было время поразмыслить о жизни, о том, что правильно, а что неверно. И пришел к мысли, что помогать ближнему своему нужно. И поступками, и деньгами.
— И кому отдал деньги?
— Треть альфонцам, треть лоренцианцам и последнюю треть в церковь, куда хожу по воскресеньям.
Когда они дошли до нужного места, Симон поморщился от нахлынувших воспоминаний из недавнего прошлого. Впрочем, сейчас госпиталь лоренцианцев выглядел полупустым. Шатры снаружи убрали, а из подвала вынесли большую часть подстилок. Казалось, сейчас монахов было больше, чем больных.
Герхард нашел главного лоренцианца, брата Антония и предложил отметить окончание эпидемии. Охотник настоял, чтобы к ним в компанию пригласили немую девушку-помощницу.
— Уважаемый, мне кажется, ей будет неуютно вместе с мужчинами, — уклончиво ответил монах.
Он оставался одним из немногих, кто знал, что девушка была вампиром. И понимал, что лучше развести охотников и их добычу. Но Герхард успокаивающе поднял руки.
— Не волнуйся, брат, я знаю ее маленький секрет. Сейчас я больше хочу объясниться с ней. Сказать, что бояться нечего. И поблагодарить лично за заботу о Симоне.
Брат Антоний задумался, но все же согласился. В госпитале оставалось всего полторы дюжины больных, которым сейчас не требовалась срочная помощь. А предложение отдохнуть было слишком заманчиво. Они собрались впятером в дальнем закутке: Лили, двое охотников и двое лоренцианцев — брат Антоний и второй по старшинству человек в госпитале, брат Петер. В угол принесли пару скамей и плетеное кресло, а охотники прикатили деревянную колоду, которая стала импровизированным столом.
В госпитале нашлись четыре глиняных кружки и забытый кем-то из больных латунный стакан. Герхард откупорил первую бутылку и разлил вино и раздал всем присутствующим. Металлический стакан достался Лили.
— Это сладкое вино с юга. Думаю, никто из здесь собравшихся такого не пробовал. Предлагаю выпить за окончание эпидемии.
Брат Анотний первым отсалютовал глиняной кружкой и сделал большой глоток. Остальные собравшиеся повторили его жест. Симон признал, что действительно не встречал подобного вкуса. Сладкий, терпкий, с ароматами специй. Герхард внимательно смотрел, как пила девушка. Ей вино тоже понравилось, и она быстро допила первую порцию.
Герхард налил всем вторую. Лили откинулась в кресле и с удовольствие сделал большой глоток. Потом она словно что-то вспомнила, встала и жестом попросил подождать. Девушка ушла вглубь подвала и вскоре вернулась, неся в руках свернутое шерстяное одеяло. Она указала на Симона, жестом показала, будто набрасывает что-то себе на плечи и протянула охотнику.
— Уважаемый Симон пришел к нам, завернувшись в одеяло, — с легкой улыбкой объяснил брат Антоний. — Вот, возвращаем.
Уже немного захмелевший Симон встал, с подчеркнутой вежливостью отвесил поклон и положил одеяло на скамью под себя. Герхард разлил вино в третий раз. Когда он возвращал стакан Лили, их пальцы на мгновение соприкоснулись. Девушка не сдержалась и отдернула руку, так что охотник едва не упустил стакан.
Герхард посерьезнел. Он выпрямился на скамье и заговорил, не сводя глаз с Лили.
— Я должен признаться, что твой поступок меня впечатлил. Редко когда человек в подобном положении рискнет быть узнанным и станет помогать ближнему своему. И, разумеется, я не могу считать тебя обычным вампиром. Это будет черная неблагодарность. Обещаю, что отнесусь к тебе справедливо и милосердно.
Девушка медленно кивнула, принимая объяснения охотника.
— В сложившейся ситуации ты прежде всего жертва. Как у тебя получается решить твою особенную потребность?
Лили помотала головой. Но Герхард увидел, как изменился в лице брат Антоний. Он явно хотел что-то сказать, но промолчал. Когда эпидемия сошла на нет, люди внимательнее стали смотреть за ближними. И должны были появиться проблемы с кормлением девушки.
Для Симона это был лучший вечер с момента его прибытия в город. Герхард наконец нашел благодарных слушателей и проявил себя как отличный рассказчик. Он пересказывал городские слухи и сплетни, сильно приукрашивая и добавляя смешные подробности. Рассказывал истории из жизни охотников, по большей части вымышленные.
Брат Петер пересказывал старые шутки, которые неоднократно слышал каждый из собравшихся. Но менее смешными они от этого не стали. Все хохотали и даже Лили открыто улыбалась и беззвучно смеялась.
Закончилась вторая бутылка вина. Симон попытался вспомнить историю из студенческой жизни, но сбился на середине и поднял руки, признавая, что сегодня он не рассказчик, а слушатель.
Под конец вечера Лили заснула прямо в кресле.
Герхард посмотрел на нее и неожиданно серьезно заговорил.
— Должен признать, друзья мои, что самой тяжелой вещью в мире являются правильные поступки. За любое преступление можно раскаяться и получить прощение. А если ты все сделал правильно, то как снять тяжесть с души? Ведь ты уже выбрал единственный верный путь. Пошли, друг мой Симон. Надо закончить всю эту историю.
— О чем ты? — непонимающе посмотрел на него Симон.
— И станешь ты стражем для ближнего своего, и огородишь его от зла природного и жестокости человека.
— Герхард? — беспокойно спросил брат Антоний. Он узнал фрагмент из проповеди святого Лоренцо, но не понимал, к чему клонит охотник.
— Лили уже не проснется. Я добавил ей в вино вытяжку из четырехлистного маковника.
Монахи и Симон с ужасом посмотрели на охотника.
— Вы забыли, что вместе с нами сидит не человек, а опасный хищник. И только вопрос времени, когда она нападет и попробует добыть кровь.
— И это значит, что ее нужно было убить? — тихо и печально спросил брат Антоний.
— Она уже отняла жизнь у помогавшего ей лоренцианца. Ты готов пожертвовать еще одним братом?
Монах не стал отвечать. Он встал, вылил остатки вина на пол и вышел из закутка. Брат Петер последовал за ним.
— Она мирно ушла во сне. В конце лучшего вечера своей жизни. Пошли, друг мой Симон, нам нужно найти лопату и по-христиански похоронить несчастную.
Симон тяжело поднялся и накрыл
