Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов
— Они вам люто завидуют, пран Ланс, — не отнимая ладонь о лица, продолжал Ридо. — Даже не за то, что ваш дар и ваше мастерство выше. Тут каждый радостно оспорит, доказывая, что это именно он — лучший из лучших, непревзойдённый и знаменитый. Это их вера и её не сломить. А вам они завидуют за то, что вы первым решили защищать Трагеру от врагов, в то время как они думали лишь о том, где бы раздобыть лишнюю горсть серебра. Вы показали трагерцам пример того, как нужно вставать за свою державу.
— Ну, и что тут такого? Просто я…
— Нет, не просто. Отныне и до скончания веков вы — первый менестрель, вставший на защиту Эр-Трагера. Остальные — жалкие последователи.
— И вы тоже?
— И я тоже. Но я этого не стыжусь. А вот Лобо альт Эскобан подушку по ночам грызёт, что не догадался позвать сподвижников под знамёна великого княжества. Конечно, он не вступит в открытое противостояние с вами, но, если увидит, что вы поскользнулись, то слегка толкнёт в спину. Или, скажем, Эрике альт Дако…
— Непревзойдённый?
— Именно. На людях он будет восхвалять вас до небес, но не преминёт наговорить каких-либо гадостей капитану Васко или самому адмиралу Жильону, если подвернётся подходящий случай.
— Неужели, все они такие? — удивился Ланс, в который раз поражаясь собственной беспечности и неумению разбиратьсяв людях, граничащему с врождённым идиотизмом.
— Конечно, не все. Вот Уго альт Тардин, например, или Лаго альт Браццо пойдут за вами до конца. Первый от лени — зачем привыкать к новому командиру, пока есть старый? Второй от глупости — те резоны, которые я излагал, попросту недоступны его рассудку. Но если вместо вас командование фортом возьмёт на себя тот же Лобо альт Эскобан, он покряхтят и смирятся. Опять же — первый от лени, второй от скудоумия.
— Весёлую картинку вы нарисовали мне…
— Увы, прежде всего, правдивую. Как говорили в старину — если предупреждён, значит вооружён. — Ридо скромно улыбнулся — ну, просто герой, только что совершивший подвиг.
— А вы? — Ланс не поддержал игру. Спросил прямиком, будто нанёс неотразимый укол шпагой. — Вы что будете делать? Ударите в спину или прикроете мне её? Подтолкнёте, когда я поскользнусь, или подставите плечо? Чего мне ожидать от вас?
— Странный вопрос, — щёголь выглядел загадочнее, чем кот, сожравший хозяйскую сметану. — Неужели вы ждёте на него прямого и откровенного ответа?
— Говорят, в Тер-Веризе принято отвечать вопросом на вопрос. Но мы не в Тер-Веризе. Поэтому, проявив откровенность, я вправе ждать ответного хода.
— Я дам веем ответ, вне всяких сомнений. Вопрос мой заключается в следующем — поверите ли вы мне?
— Конечно, поверю! — воскликнул Ланс, напуская на себя слегка обиженный вид. На самом деле, события последних месяцев отучили его верить даже собственной тени. Когда-то в молодости отчаянный и подающий надежды менестрель верил всем, кто его окружал. Само собой, нарывался на предательства, измену и даже пару раз угодил в пренеприятнейшие истории, имевшие целью, как сообразил уже гораздо позже, устранить соперника со стороны так называемых друзей. Круг лиц достойных доверия сузился до ближайших друзей и некоторых соратников, не запятнавших дворянскую честь ложью и двуличием. Временами в нём оставались лишь Коэл и Регнар. Теперь трудно предугадать — а можно ли всецело положиться на последнего оставшегося в живых друга детства? Да, Регнар простой, открытый и не способен плести интриги, но он частенько подчинялся внезапным порывам, особенно когда сталкивался с несправедливостью или что-то происходящее казалось ему несправедливостью. Сейчас он воодушевлён грядущими сражениями против браккарцев, но кто знает, что взбредёт в голову магу-музыканту через день или через месяц? — Я привык верить соратникам.
— Боюсь, в этом и кроется причина ваших несчастий, пран Ланс, — покачал головой Ридо. — Излишняя доверчивость ещё никого не доводила до добра.
«Какой же ты умный, — подумал альт Грегор. — можно подумать, я беседую с мудрым старцем, а не с мальчишкой, которого не так давно родители увезли от войны».
Но вслух сказал:
— Знаете ли вы такого поэта — Дар-Шенна по прозвищу Злой Язык?
— Из Дома Синей Каракатицы?
— Он самый. Так знаете его стихи?
— Увы, мне о нём известно только, что покойный был задирой, склочником и окончил дни на чужбине. И какие бы усилия я не прилагал, а пожалеть браккарца не получается.
— Я тоже не люблю браккарцев, — пожал плечами Ланс, — но когда читаю четверостишия Дар-Шенна, то забываю о его происхождении. Вот одно из них.
Бывает, станут и друзья врагами —
Нас предают и издеваются над нами.
Но все ж не доверять друзьям позорней,
Чем быть самим обманутым друзьями.
Ридо внимательно выслушал и покачал головой.
— У нас в Трагере говорят: «Враг всегда надёжнее друга потому, что он никогда не предаст».
— Я что-то не возьму в толк, — рассмеялся Ланс, — в друзья вы ко мне набиваетесь или во враги?
— В друзья набиваться бессмысленно. Ту не старание нужно, а благосклонность Вседержителя — если он поможет, то не только два благородных прана подружатся, но и петух яйцо снесёт.
— Тогда что вами движет?
— Нелюбовь.
— То есть?
— Понимаете ли, пран Ланс, вот эту толпу, сейчас преданно заглядывающую в рот Лобо альт Эскобану, но стоит вам распрямить спину и заговорить, готовую упасть перед вами ниц…
— По-моему, вы преувеличиваете, — возразил альт Грегор.
— Преувеличиваю, — не стал спорить Ридо. — Но совсем немножко. Мы же
