Не брак, а так - Алина Ланская
Отец уже был там. Осторожно обнял сына, будто боялся до него дотронуться, оглядел со всех сторон и явно остался доволен.
— Совсем другой человек, — радостно заключил он. — По сравнению с тем, каким мы тебя видели в аэропорту… Чудеса! Всего за два месяца такой результат.
— И правда другой, — негромко обронил Герман, но его, казалось, не услышали. Дом казался ему чужим, хотя почти за год, что его тут не было, ничего не изменилось.
— Сынок, столько всего произошло, ты наверное, хочешь знать, — мать была возбуждена до крайности. Герман редко ее видел в таком состоянии. Когда приезжала к нему в Швейцарию была намного сдержаннее. — Пора возвращаться в цивилизацию, а то совсем, наверное, отвык от нормальной жизни. Мы с папой поможем. Садись, поешь хоть домашнее. Чем тебя там кормили?
— Нормально кормили, — от маминой трескотни уже начала болеть голова. — Но я поем, конечно.
Родители смотрели на него словно он только что из тюрьмы и лично накладывали в тарелку побольше еды.
Следующие полчаса его почти не трогали, сначала мать рассказала все местные сплетни, а потом передала эстафету отцу.
— Знаешь от Игната, что мы туристический комплекс хотим на Алтае строить? — спросил он сына. — И не только его, в прошлом месяце еще на Валдае тоже проект есть, мы там не одни, но попасть туда было ох как не просто…
Герману уже надоело молчать и он спросил прямо.
— Мы же не строили туристические объекты, пап. Надо сказать “спасибо” моему покойному тестю?
По тому как мгновенно изменились выражения лиц родителей благодарности они к Климову не испытывали.
— Об этом мы и хотели с тобой поговорить, сынок, — мать сделала упреждающий знак отцу и тот промолчал. — Сам знаешь, о покойниках не говорят плохо, но туда ему и дорога! Мы с папой хотим перед тобой извиниться. Мы были неправы, заставив тебя жениться на этой девочке. Аркаш!?
— Да, мать права, Гера. — Ему было сложно признаваться в своих ошибках, а Герман готов был расхохотаться. Что-то такое он и ожидал. Но молча ждал, что последует дальше.
— Полтора года жизни коту под хвост, лучшее время, — снова солировала мать. — Еще и еле живой остался, а кома все равно без следа не проходит. Будь он проклят, тварь!
— Мам!
— Я сына из-за него чуть не потеряла! — воскликнула она и добавила уже чуть спокойнее. — На тебя напали неслучайно! Это Климов велел тебя избить.
Мать замерла ожидая реакцию сына, но Герман лишь пожал плечами. Не то что бы внутри все перегорело и он простил, нет, конечно, но за Алису он был все-таки благодарен прокурору.
— Уверена? — спросил Герман. — А доказательства есть?
— Да если б были…, — отец нервно дернул подбородком. — Мне на ухо шепнули…, но я уверен, что это правда. В его это стиле. В его!
— Думаешь, он геройски погиб? — зло усмехнулась мать. — Нажрался с такими же как и он, попойка у них была в честь какой-то проверки. А он пошел освежиться в кустики… вот и освежился! А может, и помог кто из дружков, кто их знает. Главное, мы теперь свободны от него. Ты свободен, Гера!
— С Алисой надо развестись, — тяжело вздохнул отец. — Не прямо сейчас, конечно, но через полгода будет нормально. Тихо-спокойно, не сошлись характерами, все бывает. Да легко это у вас молодых сейчас — как что не понравится, сразу развод.
Внутри предательски задрожало. Наверное, та самая злость, которая копилась уже много месяцев, но которую Герман не выпускал, держал в себе, но которая заставляла его идти на этих чертовых ходунках, терпеть боль на массажах, не срываться, когда хотелось все послать и просто закрыть глаза.
— Что у нас по бизнесу с ним, пап? — Герман сделал вид, что ему не так уж и важно обсуждать свой брак. — Ты никогда целиком мне не рассказывал, пришло время, как мне кажется.
Тот поморщился, попытался было соскочить с темы, но Герман настоял. Чувствовал, что родитель сдастся, если поднажать. Так и получилось.
— Я его номинал*, — неохотно признался отец. — Почти все, что он получал за свою помощь, так или иначе оставалось у меня. Кое-что записано на жену и на его сына, но так, по мелочи. Он рвался в замы к генпрокурору, так что должен был чист. А что не на меня, так на моих людей. Но это уже неважно. Его семья ничего не получит. Никто за них не впряжется.
— Сомневаюсь! — усмехнулся Герман. Он еле сдерживался, чтобы не перевернуть этот стол. Раньше бы так и сделал, но сейчас не стал пороть горячку. — У Климова было много друзей, а может и тех, кому он тоже что-то обещал. Я бы отдал вдове все.
— После того, что он с тобой сделал? — возмутилась мать. — Герман! Считай, это компенсацией за все то, что всем нам пришлось пережить из-за этого человека. Я так понимаю, ты считаешь, это несправедливым? Потому что благодарен его дочери, что она тебя не бросила? Это пройдет.
Вот эта уверенность, что мать знает лучше, стала последней каплей.
— Не пройдет, мам! Я люблю Алису! И не собираюсь с ней разводиться, только потому что ее папаша сыграл в ящик. Алиса это Алиса. Мне плевать, что сделал ее отец, она это не он!
На лица его родителей надо было смотреть. И с легким злорадством Герман видел как бледнеет мать. К ней у него был особый разговор.
— Гера, ну какая любовь? Ты эту девочку на дух не переносил! А теперь любовь? Не смеши меня! Ты так Яну эту любил. Тебе не нужно было жениться, тебе рано. Алиса не ровня нам, это балласт! Пройдет месяц и ты это поймешь.
— Мать права, Гера. Ты благодарен Алисе, что она была рядом, но почему-то забываешь, на чьи деньги ты лечился. Что-то не слышу никакой благодарности!
— Спасибо, пап! — Герман издевательски поклонился, встав из-за стола. — Деньги все верну. Со временем. Даже с учетом инфляции. Знаешь, что я понял, мам? Пока лежал в коме? Что ты в принципе не любишь тех, кого люблю я. Ты Янку гнобила, потому что
