День Разрушителя - Виктор Астахов
Мышцы руки налились тяжестью, а лёгкие горели огнём, но лейтененат продолжал рубить и защищать господина. Удар! Блок! Движение! Снова и снова! Даже когда тупые когти прорывались сквозь защиту, разрывая плоть! Павел продолжал сражаться, несмотря ни на что. Во славу ордена «Кровавого Креста»! Во славу графа дома «Трас» — сэра Фридриха Ханса Каствуда!
Граф вырвался вперёд, но семифутовый хтонец, что выделялся на фоне сородичей по-настоящему огромными размерами, атаковал с фланга, ворвавшись в Фридриха всем весом и агрессией. Граф удержал, но тупые окаменевшие клыки впились в сталь доспеха. Павел и его соратники спешили на помощь, но отныне у них не было сил, кровавые чародеи бежали или были убиты, а троглодиты продолжали наседать. Граф потянул на себя, опустил центр тяжести и, выиграв пространство, протиснул сталь клинка в тело земляного духа. Кровь тут же окропила землю. Хтонец взревел от боли, но приложил остатки сил и вырвал правый наплечник из доспеха графа, явив бугристую серо-красную плоть. Каствуд вышел пируэтом, рубанул ближайшую к себе цель и амплитудным ударом обезглавил обидчика, сократил дистанцию и нанёс повторный удар по бездыханной цели. За вторым последовал третий и четвёртый…
Из недр «жабьей головы» послышался рык, что превратился в рёв боли, ибо холодная сталь уже сияла в сгибе левой ноги.
— Что, получил, ублюдок?! — послышался рык Артемара, прозвучавший в такт следующему попаданию эспадона. — Вот тебе! За Верону! И за Империю! И за то, что ты такая гнида!
5
— Граф! — на издыхании взревел Павел.
Ценой чудовищных усилий и потерянных жизней, воины «Кровавого Креста» оттеснили неприятеля, настигли господина и закрыли Фридриха в строю. Отныне тактика имперского строевого боя стала единственной верной и единственной, использованной людьми. Однако, граф более не испытывал тёплых чувств по отношению к былым тактическим подходам, а разъярённое сознание постепенно утопало в бездне гнева. Исполин с рёвом поднялся с земли, раскидывая по сторонам собственных соратников. Бугристая плоть на его плече продемонстрировала конвульсивное движение, а доспех, что должен был защищать тело от атак извне, отныне защищал тело от подступающей волны метаморфозы.
— ФАРБРУК! — прозвучал над полем боя громогласный, нечеловеческий рёв.
— Я иду за тобой! — послышался ответ среди какофонии окружающего безумия.
Граф уловил вспышку света, источником коей стал единственный рыцарь, способный творить чудеса. «Перо Филина» прочертило короткую дугу, а невозмутимый взгляд бросал графу вызов. Наплевав на опасность, протесты соратников и даже собственную хромоту, Каствуд пошагал вперёд, надеясь устроить дуэль и закончить начатое.
— Сэр… нет! Это ловушка! — прозвучал голос Павла — фактически, голос разума, проигнорированный Каствудом.
Как только мутант перешагнул черту схватки, то оказался отделён от соратников шеренгой бойцов и вступил в вожделенную дуэль — один против всех. Ожидаемо, первый удар нанёс эспадон Артемара. Рефлексы не подвели, и сэр Панфар едва не расстался с руками. Огромных размеров клинок прочертил в воздухе дугу, пробив щит сэра Логана. Каствуд закружился по собственной оси, чередуя вялотекущие шаги и молниеносные пируэты. Рыцари сдавили кольцо. Полотна щитов лишили мутанта пространства, а сталь «Пера» тут же отыскала брешь в доспехах. Граф зарычал от боли и нанёс ответный удар. Виктор удержал. Джили поразил бедро, заставив графа присесть, а горизонтальный удар эспадона, в который Артемар вложил каждый грамм своего могучего тела, прогремел о сталь на лице. Толстое забрало, что защищало искажённое лицо барона, прозвенело осколками о землю.
Отныне каждый видел истинный облик сэра Каствуда. Существо более не было человеком в каком-либо из смыслов этого слова. Бугристая серо-красная кожа на его лице была поражена страшным шрамом, оставленным «Кроворубом» несколько лет назад, а некогда незрячий глаз, ныне взирал на капитана демоническим, пропитанным проклятием хаоса взором.
— Ну и урод же ты…! — фыркнул Виктор.
— ВРА-У-А! — послышался рычащий ответ.
6
Положив на алтарь остатки собственных сил и жизней, воители «Кровавого Креста» прорвались к повелителю и даже сумели оттеснить врага, но Каствуд более не различал своих и чужих. Его разум окончательно потонул в бездне безумия, а система ограничителей, что должна была удерживать мутации, более не справлялась с волнами хаотической энергии, что искажала бугристую плоть. Разрезая руки сталью, граф сорвал часть брони, явив изувеченное тело, деформированные мышцы, ныне пульсирующие энергией хаоса и десятки извивающих отростков, что тянулись ввысь подобно щупальцам. Из клыкастой пасти прозвучала некая фраза — приказ, столь необходимый для братьев по оружию. Однако отныне это не была человеческая речь. Лишь рык обезумевшего, осквернённого существа…
— Сэр…? — с ужасом промолвил Павел.
Каствуд вскочил и раскинул по сторонам собственных соратников. Троглодиты всё ещё сновали вокруг, и именно на них обрушил свой гнев граф. Шаг. Удар! Удар! Удар! Снова и снова! Лишь два из пяти последующих взмахов клинка достигли хоть какой-то цели. Лейтенант Саркутур и его соратники с ужасом продолжали наблюдать за тем, кому поклялись служить, за своим господином, за Старшим братом — венцом человеческой эволюции…
Отныне на месте графа Каствуда бесновался жалкий мутирующий выродок, само существование которого походило на агонию боли — болезнь, которую следовало прервать.
— И ради этого вы сражались? — послышался голос, уже знакомый и от того столь омерзительный. Виктор оглядел окружение, омытое кровью его братьев. В глазах имперского рыцаря поселилась глубокая печаль. — Пора заканчивать.
Отныне враг был один, и в его лице отражалась вся суть противоборствующей идеи. Виктор в очередной раз сосредоточил на себе внимание твари, соратники атаковали с флангов, вонзив копья по обе стороны. Выродок пал на колени и взревел, истекая кровью. Метаморфозы продолжали топить его тело в бездне бесформенного хаоса. Клыкастая морда, ныне схожая с ликом демонического зверя, затряслась в конвульсивном припадке, а многочисленные роговые отростки прорезали плоть.
— Граф дома «Трас», сэр Фридрих Ханс Каствуд де Трас, — приблизившись к выродку, промолвил Виктор. Едва живое, существо направило к рыцарю взор. Пусть и на краткое мгновение, но рыцарь уловил в этом взгляде осознанность. Каствуд, вернее то, чем он стал… оно узнало Виктора и именно это вызвало в душе рыцаря наибольшее отвращение. — Несмотря на все преступления против народа Империи, на каждого моего брата, что пал от твоей руки, на твоё предательство идеалов Эльрата и самой человеческой морали, я дарую тебе избавление.
Павел попытался встать. Он видел всё безумство, происходящее вокруг, но лейтенант был верен клятве. Он поклялся защищать господина от всякой опасности, но тяжёлая поступь придавила Павла к земле, а
