Кровью и жизнью (СИ) - Елена Добрынина
Сбоку, недалеко от входа в таверну, стояло главное украшение двора — большое пышное дерево, усеянное желтыми цветами. Название его мне было неизвестно, вероятно, какой-то родственник рододендрона. Одно было несомненно — на поддержание этой красоты хозяин таверны не жалел ни сил, ни средств (работа магов жизни была налицо). Под деревом стояла золоченая бочка, намекая на вывеску заведения.
— Вот с этой стороны улицы Сайфилд идет, проходит через арку и заходит в «Бочонок». А мы вон оттуда наблюдали, — Ноэль махнул рукой в сторону бокового выхода. — Тут же постоянно кто-то крутится.
Словно в подтверждение сказанного дверь таверны отворилась и, плеснув янтарным светом, выпустила из недр своих двух мужчин, прилично одетых, но набравшихся тоже вполне прилично.
— Ути, какая симпатюля.. — всхорохорился один из них, окинув меня мутным взглядом, но заметив выступившего вперед Ноэля и Эверта рядом быстро сдулся, — Да все, все поэээл, идем..
И они , поддерживая друг друга, направились в сторону арки.
— Надо все провернуть за то время, пока он идет по двору. На улице слишком людно, внутри тоже, да и тесновато, — Эверт заглянул в окно.
Ноэль же в это время подошел к дереву, посмотрел куда-то вверх, и быстро, словно бельчонок, прыгнул на бочку, а с нее на ветки раскидистого растения. Зелень и роскошные цветы надежно скрыли его от наших глаз.
— Если бы он подошел сюда, — из кроны вынырнула рыжая голова, — было бы проще.
— Думаю, это можно устроить, — кивнул Диксон. — Пойдемте-ка отсюда, а то вышибала начинает нехорошо на нас посматривать. Все, что нам надо, мы увидели.
Ноэль легко спустился вниз, и мы, пройдя сквозь сумрак арки, вышли на улицу.
— Слушайте, я сегодня к своим, — остановился на одной из улочек малец. — А то подумают, что я нос задрал.
— Ладно, — не стал спорить Диксон. — Завтра приходи, подлечим. И обсудим еще кое-что.
Паренек подмигнул нам здоровым глазом и растворился в вечерних закоулках.
Наступили суетливые дни. Дел было много: закончить все важное, передать дела в конторе (мист Мун, словно нарочно, взвалил на меня такую прорву задач, что мне и отвара выпить было некогда), совершить миллион мелких покупок (а также избавиться от того, что не нужно), рассчитаться с хозяйкой пансиона, попрощаться со знакомыми (которых у меня оказалось не так уж и мало).
Также я пыталась уговорить Эверта позаниматься с Ноэлем — было асболютно понятно, что он далеко не всегда может контролировать свой огненный дар. Но мужской половине нашего сообщества было пока не до того: они планировали свое темное дело, поэтому часто пропадали вечерами, а где — мне не сообщалось. Моя роль в этом порицаемом мною мероприятии была проста — сидеть в номере и не мешать.
Было тревожно, особенно вечерами, когда я оставалась одна. Читать не хотелось, но нервная энергия требовала какой-то деятельности. Успокоение я нашла в занятиях по магии. Плавные спокойные пасы магии жизни не очень соответствовали настроению, а вот некоторые упражнения из базовых приемов морталистики внезапно понравились. Особенно самое простенькое, вызывающее ускоренное старение неживой ткани. Резко выбросить перед собой руку с напряженной, отогнутой ладонью, мысленно произнести «цитиус» и представить, как из центра ладони выходит луч, направленный на нашу цель. Разумеется нужного эффекта я не добилась (да и не ждала, если честно), но душу отвела.
В последний мой рабочий день меня вызвал к себе мист Мун и очень ворчливо и раздраженно вопросил, осознаю ли я, что мне с моей головой надо не растрачивать себя на неквалифицированных работах, а идти учиться. Его возмущенный тон (словно он мне уже тысячу раз об этом твердил, а я только отнекивалась) не мог ввести меня в заблуждение. За время нашего знакомства я научилась различать под ним искреннюю заботу. Поэтому я не удержалась и чмокнула удивленного законника в сухую щеку.
— Я обязательно буду учиться, обещаю.
— Ладно, ладно, — буркнул мист Мун отстраняясь, — иди уже. И вот еще, — он протянул мне конверт, — премиальные.
Покидала я контору в смешанных чувствах: было жаль вот так резко расставаться с этой суетливой, беспокойной, но очень интересной частью моей жизни.
Последний вечер перед ответственным и не слишком законным делом прошел довольно буднично. Эверт перезаряжал мой артефакт с иллюзией, подгоняя его для нашего мелкого воришки, Ноэль беспечно вертелся вокруг, обсуждал с менталистом детали завтрашней «работы». Я же привычно тренировалась в своей комнате чтобы успокоить нервы.
И вот настало то самое утро. Мужчины собрались, амулет на Ноэле был активирован, и я не удержалась от восклицания: вместо парнишки рядом со мной, хлопая огромными темными глазами, стояла девчонка в коричневом платье.
— Офонареть! — смачно произнесла барышня, и все коротко и нервно засмеялись.
— А ты? — спросила Эверта, — Будешь менять облик?
— Буду. Как-то так.— он сосредоточенно провел по воздуху рукой сверху вниз и стал похож на типичного завсегдатая таверны средней руки — невзрачный типчик с сизоватым носом и мутным взглядом.
— Фу, — искренне прокомментировала девица.
— Что поделать, красивый у нас сегодня ты.
— .. как и обычно,— притворно вздохнул Ноэль и ойкнул, получив заслуженный щелбан.
— Пошли уже, красотка, — и мужчины откланялись, продолжая друг друга подначивать.
Я посидела немного в одиночестве, попробовала занять себя книгой, потом открыла окно и подышала воздухом. И поняла, что не могу. Просто не могу сидеть здесь и ждать. Выходить на улицу в незамаскированном виде было равносильно самоубийству: мой портрет все еще появлялся в газетах. Но ведь для маскировки иллюзия не обязательна.
Я походила по комнате, кусая от волнения палец и отчаянно соображая. А затем принялась быстро собираться. Оборванные штаны Ноэля (он их носил, подвязывая плетеным шнуром, мне же они пришлись впритык и без этого), рубашка от пижамы Эверта (той самой, в которой спал мальчишка), сверху нее черный жилет (а нечего вещи по комнате разбрасывать). Волосы туго заплела и убрала наверх, покрутила так-сяк. И тут мне на глаза попалась мальчишеская кепка. Старая, с прорехами в паре мест. Я быстро натянула ее, надвинув поглубже и для верности закрепив шпильками.
Посмотрела на себя в зеркало, недовольно поморщилась
