Кровью и жизнью (СИ) - Елена Добрынина
— Все равно так нельзя. Получается, мы поддерживаем его криминальные наклонности!
— Сказала скромница, скрывшаяся от Магконтроля с незаконным артефактом.
— Эй, вы там уже закончили ругаться ? — дверь без стука приоткрылась, и в нее просунулся любопытный нос. Мой. В смысле, Марты, несколько уменьшившейся в размерах и выряженной в мальчишеские лохмотья.
— Ну как я вам? — томно произнесла Марта, вульгарнейшим жестом всколыхнула ладонями верхние прелести, поиграла бровями и прошлась по комнате, выписывая бедрами столь чудовищные фигуры, что захотелось зажмуриться покрепче.
— Ужас какой!
— Амулет гони сюда! — строго произнес Диксон. — Хотя, стой. Ну-ка, повернись.. М-да.. Когда ты говоришь, управляющий фабрику под чужой личиной инспектирует?
— А я не говорил, —« Марта» подбоченилась и тут же почесала сморщенный нос. — Но вообще, раз в две недели, по пятым дням. На этой неделе должен, стало быть.
— Через три дня, — подытожил менталист и требовательно протянул руку. — Амулет.
«Марта» вздохнула, тыкнула пальцем в золотистую бляшку и превратилась обратно в Ноэля.
— На.
Мальчуган сел на мою кровать, болтая ногами и с любопытством разглядывая комнату.
— Значит, через три дня добудем артефакт и уедем.
— Куда? — наши с Ноэлем вопросы слились в один.
— Пока не знаю, есть время подумать. А пока расскажи-ка, приятель, поподробнее. Что за таверна эта, где находится, по какой улице мист Сайфилд туда приходит..
Пока мужская часть нашего вынужденного союза обсуждала детали места будущего преступления, я решила заварить еще отвара, соорудить несколько сэндвичей и вместе с подносом и посудой спустилась на кухню. Пока я колдовала над поздним перекусом, пока поднималась с тяжелым подносом по лестнице, прошло довольно много времени. И заговорщики вместо того, чтобы строить коварные планы, уже занимались вещами довольно прозаичными — обустраивали в гостиной на диване спальное место для Ноэля.
Мое появление было встречено радостными возгласами. Мы снова разместились вокруг столика с едой и принялись за трапезу. Ноэль ел жадно, запихивая по половине сэндвича в рот, за что получал тычки или подзатыльники от менталиста (половина из них, правда, не достигала цели, мальчишка ловко от них уворачивался). Но когда я попыталась усовестить Эверта за грубый подход к ребенку, получила отпор сразу от обоих — и от «тирана» и от «жертвы». Что, дескать, эти женщины понимают в нормальном мужском воспитании. В общем, стало понятно, что эти двое неплохо спелись.
— Ты, вообще-то, меня защищать должен, а не нападать, — попеняла я перебежчику, но тщетно.
После ужина начались приготовления ко сну. Ноэля снова в приказном порядке отправили в ванную, нарядили в одну из пижам менталиста, и он расхаживал в ней из угла в угол, изображая привидение, пока его не загнали на диван и не выключили свет. Только после этого удалось заняться собой. Перед тем, как самой лечь спать, я решила его проведать, тихонько приоткрыла дверь и прокралась в гостиную.
Мальчишка не спал. Соорудил из покрывал и теплых одеял подобие гнезда, закопался внутрь и теперь выглядывал оттуда, как скворец из своего домика, беззащитный и трогательный. Заметив меня, он помахал рукой.
— Не спится?
— Не-а, — он завозился и сел, привалившись к подушке. — Слушай, а как тебя зовут, по-настоящему, я имею ввиду?
— Эмма. Но можешь называть Мартой, чтобы не путаться, я привыкла.
— Хм.. — он взъерошил рукой волосы на затылке — Тогда я тоже буду называть тебя воробышком.
Ноэль замолчал и заворочался, поудобнее устраиваясь, и вдруг тихо, не слишком уверенно спросил:
— А этот, Рид или как его там, предок мой, в общем.. Какой он был?
— Какой? Хороший, добрый, красивый и очень несчастный.
— Да уж, с папашей ему тоже не свезло.
Это «тоже», сказанное с горькой усмешкой царапнуло ржавым лезвием.
— Расскажешь? — тихо спросила, садясь рядом.
— Да что там рассказывать. Говорят, он водник был, но дар ему в тюряге выжгли, еще я не родился. Вот он и взъелся на всех: на мамку, на меня за то, что с даром. Он-то огонь не смог разбудить, как не старался. Когда мамки не стало, — Ноэль сдавленно всхлипнул, но тотчас же взял себя в руки, — совсем все пошло худо. Он связался с какими-то..на голову отбитыми, я не знал, куда от него деваться. Потом его снова застукали на горячем и порешили.. Я не стал ждать, чем все кончится, сбежал.. только перстень его прихватил — там портрет мамкин — и сбежал.. Ну и все.
Он снова нырнул в «гнездо», завозился там, а через мгновение показался снова, сжимая что-то в руке.
— Вот, — детская ладошка раскрылась, и я увидела незатейливый перстенек с продетым сквозь него шнурком, плетеным из крепкой суровой нитки. Ноэль нажал на шпынек на боковой части кольца, и крышка перстня отошла, словно раковина открылась, являя миру главное сокровище мальчишки. С карточки на меня смотрела круглолицая улыбчивая молодая женщина с такими же непослушными вихрами и ямочками на щеках, как и у ее сына.
— Красивая, — я нисколько не покривила душой. — Наверное, твой отец все-таки любил ее, раз носил с собой ее портрет.
Мальчишка странно посмотрел на меня, словно колеблясь, закусил губу, а затем хитро подцепил ногтем краешек портрета, и я увидела за ним еще одно отделение. И остолбенела. Зажмурила глаза, пытаясь прогнать видение, но нет, глаза не обманывали.
На пожелтевшем кусочке бумаги, вставленной в одну из створок, был изображен мамин амулет — та же завитушка, тот же алый камешек, внизу, наполовину выцветшая, значилась надпись «кровью и жизнью». На второй створке мелко-мелко был указан адрес: «Саффорд, Янтарная ул., д. 15»
— Что это? — оторопело спросила я скорее все мироздание целиком, чем Ноэля.
— То зачем он таскал с собой ее портрет — чтобы спрятать это, — зло произнес паренек. — Но вообще, я думал, вы знаете.
— Знаешь, давай-ка спать. Хватит с нас на сегодня всех этих тайн и сюрпризов. Завтра будем разбираться что к чему.
Малец снова устроился в своей берлоге, я подоткнула ему одеяло, поправила упавший на лоб рыжий вихор и пошла к
