Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Регнар горячо одобрил предложение Ланса и заявил, что отныне и до полной победы тело и разум его принадлежат Трагере. Менестрелю даже показалось на миг, что его друг с радостью вцепился в саму возможность погибнуть с честью и доблестью.
Но адмирал Жильон развил замысел. Ведь одному магу-музыканту нелегко управляться даже с оркестром. Даже Регнар альт Варда, силой превосходящий всех, чьи имена запомнились за последние сто лет, к концу бала выдыхается, будто работал молотобойцем в узнице. А что тогда говорить о Лансе альт Грегоре, которые не восстановился после изнурительной болезни? Кому станет лучше и выиграют ли они сражение, если в разгар боя, отдав силу до последней капли, великий менестрель свалится кулём? Значит, выход один — отыскать им в помощь хотя бы пару десятков местных менестрелей. В каждом форте стоят по два десятка тяжёлых орудий, способных метать ядра весом по два-три стоуна и по десятку пушек поменьше — их заряжали картечью на случай попыток порыва чужих судов в «горло» бухты или штурма береговых укреплений со шлюпок. Если каждый менестрель возьмёт на себя труд управлять несколькими пушками — в зависимости от навыков, опыта и природных задатков, — то двум аркайлцам станет легче.
Как привлечь менестрелей на воинскую службу?
Конечно же объявить, что сам Ланс альт Грегор явился поддержать трагерцев в войне с северянами.
Слова адмирала Жильона никогда не расходились с делом. В тот же вечер глашатаи выкрикивали на площадях и перекрёстках Эр-Трагера призыв ко всем менестрелям и магам-музыкантам присоединиться к священной войне с Браккарой. Десятки гонцов поскакали по дорогам, разнося эту весть по городам и сёлам.
Ланс, вернувшись домой и наслушавшись упрёков от Иты, что пренебрёг заботой о собственном здоровье, долго не мог заснуть, окончательно запутавшись в мыслях. Не совершает ли он ошибку? До сих пор на материке магия использовалась лишь для увеселения слуха народа и знати. Развлечение, способное влиять на чувства, вызвать радость и заставлять расплакаться. Сотни лет маги состязались между собой, оттачивая мастерство управления скрипками и валторнами, флейтами и клавесинами, цистрами и барабанами. Никто из них не применял магию для того, чтобы убивать других людей. Это казалось не только невозможным, но и противоестественным. То, что служить прекрасному и высокодуховному, служить смерти и несчастью не может. Что, если после сражения за Эр-Трагер не все менестрели захотят вернуться к мирной жизни, а предпочтут продавать свои новые знания и умения правителям и военачальникам, ищущим лёгких побед? Разбредутся по двенадцати державам… Будут ли они таиться или выставят навыки на показ с безумной гордостью, всё равно найдутся подражатели и последователи. Как ученики шли за первосвятителями, которые, в свою очередь, следовали за Вседержителем, так юные маги вместо того, чтобы обучаться нотной грамоте и изнурять себя гаммами, начнут оттачивать применение магии для убийства людей. Разумеется, рано или поздно, у них сыщутся противники из других магов. Война станет другой… Страшной и непредсказуемой. Не потому ли много веков назад церковная и светская власть пришли к редкому единодушию и запретили боевую магию? Тогда не совершает ли он, Ланс альт Грегор, неискупаемый грех, возвращая в мир магические войны?
Но с другой стороны — браккарцы, не изнуряя себя доводами разума и угрызениями совести, уже применяют магию на нужды войны. И не только войны. На островах люди, обладающие Силой, давно отринули служение музыке. Настолько давно, что первоначальный побудительный толчок стёрся из памяти. Да и был ли он? Северянам закон всегда был не писан. Не на магии ли зиждется торговая и военная мощь Браккарского королевства? Что-то подсказывало — именно на ней. С каждым веком запросы и претензии островитян росли и ширились, а единство материковых держав, ранее позволявшее давать достойный отпор, сходило на нет. Разве случайно попытки короля Ак-Орра навязать своё главенство Унсале, Трагере, Аркайлу хоть дипломатическим путём, хоть военным всё учащались и учащались. Разобщить и победить — веками проверенный способ действовал весьма успешно. Так что, кто его знает? Вполне возможно, что Ланс альт Грегор спасает народы, населяющие материк от рабства и кабальной зависимости? Вдруг, его имя будет проклято в веках Церковью, как нарушителя заповедей, но в памяти людской сохранится имя… Хотя, имя его и так сохранится. Не даром, Ланс альт Грегор по заслугам носит титул лучшего менестреля всех времён и народов… С этими мыслями он уснул.
Наутро их с Регнаром ожидала приятная неожиданность.
Трагерцы откликнулись на зов адмирала.
Не меньше двух десятков менестрелей и магов-музыкантов, промышлявших при дворах Высоких Домов и развлекавших богатое купечество, толпились у крыльца, ожидая встречи с великим альт Грегором. В рубище и в раззолоченных камзолах, молодые и старые, тощие и пузатые, улыбчивые и сердитые… Каждый из них желал послужить отечеству. Такого разнообразия музыкальных инструментов Ланс не видел уже давно. Даже Регнар, работая всю жизнь с оркестром, качал головой, увидев тер-веризскую джиджериду[1] или колёсные гусли, упоминания о которых сохранились лишь в детских сказках.
Гусли приволок кривоногий, дряхлый, седой как лунь пран Лаго альт Браццо. Должно быть, они достались ему от деда, а тому от его деда. Старик-менестрель переживал не лучшие времена. Заплаты на локтях и коленях, обтрёпанные до бахромы обшлага. Но музыкальный инструмент и шпагу он содержал в чистоте и порядке — не придерёшься.
С заморской дудкой явился высокий и плечистый менестрель с надменным взглядом и лёгкой проседью в волосах.
— Я — тот самый Эрике альт Дако, — сказал он, отвесив едва заметный поклон Лансу.
— Как же я мог вас не узнать! — Альт Грегор всплеснул ладонями столь наигранно, что Регнар отвернулся, прикрывая губы рукавом. Может, и правда, человек знаменит в Трагере? — Вы же тот самый Эрике альт Дако! Прославленный менестрель!
— Да, это я! — трагерец улыбнулся, показывая крепкие и здоровые зубы.
— Кто же не слыхал об Эрике альт Дако! Слава ваша прокатилась от Айа-Багаана до Браккары! Рад видеть вас в наших рядах! — Ланс веселился от души, но владелец джиджериду не замечал его усилий.
— Надеюсь, что смогу быть вам полезным.
— Не сомневаюсь.
— Я жизнь готов положить за нашу Трагеру. За её холмы, укутанные виноградниками и яблоневыми садами! За её бездонное синее небо! За море, солёное, как слеза
