Скуф. Маг на отдыхе 5 - Максим Злобин
Что ж…
Ладно, погнали.
Господа министры через чат «Вуглускра» уже успели доходчиво объяснить мне, что из себя представляет спецкорпус. Так что здесь и сейчас осторожность можно было отбросить. Разом отправить на тот свет всю одарённую мразь Империи — это ведь не только полезно, почётно и удобно. Это ещё и приятно!
— Вань, двигай прямо! Никуда не сворачивай!
— Понял, Василий Иванович!
Обычно волна налетает на волнорез. В нашем же случае всё было ровно наоборот. Помнится, чтобы одним ударом разобрать башню Лича, я собирал сырцу не меньше нескольких часов. Всю округу в себя, что называется, всосал.
Сейчас же мне было куда проще.
Во-первых, сейчас мне не нужно было тратиться на щиты, которыми я прикрывался от орд зомбарей. Во-вторых, машина двигалась и двигалась быстро. Так что я аккумулировал энергию с гораздо большей площади, и было её, сорян за тавтологию, в избытке…
Так что к моменту, когда мы врезались в спецкорпус с тыла, я чуть ли не светился от спрессованной в энергоканалах сырцы.
А может, и светился… хрен его знает. Сэлфи в этот момент делать мне как-то в голову не пришло.
Выставив перед машиной острый пирамидальный щит, мы погнали прямо сквозь ряды врага. Люди удивлённо орали, пролетая над машиной. Что-то где-то взрывалось. Кто-то чем-то пытался в нас стрелять, в мозги лезли, барьеры ставили — неразбериха, да и только.
Но тот памятный момент, когда графа Чичканова стукнуло по лбу танковым дулом я пронаблюдал, как будто бы в слоу-мо. Каждую миллисекунду в памяти сохранил. Так что теперь, наверное, смогу пересматривать, закрыв глаза.
И тут…
— Тормози!
Тут мы чуть не влетели в Заиньку. Не уверен, что миньон Шестаковой умел испытывать страх, но зелёные призрачные усишки мелко задрожали.
— Вася! — крик Елизаветы Григорьевны.
— Ваня! — крик спешно обернувшейся в человека Ромашки.
И, конечно же:
— Папа!
А поверх могучий рёв Морозова: «Вперёд!», — от которого и мне-то не по душе стало, а уж спецкорпус, наверняка, обгадился со страху. Короче… Не столько мы проредили гадов, сколько приподняли моральный дух.
Сопротивление Удалёнки попёрло в атаку с рьяностью кабана, напавшего на след трюфеля…
* * *
— Не может быть, — всё повторяла Стеклова, мотая головой. — Не может быть, не может быть, не может быть…
— Та-а-ань, — протянула кадет Дольче и передала подруге телефон. — Посмотри сюда, пожалуйста.
Таня посмотрела в телефон, а затем в зеркало. Снова в телефон, снова в зеркало и снова:
— Не может быть, не может быть, не может быть… да, похожа, но…
— Очень похожа, Тань.
— Не очень!
— Как две капли, Тань.
Прямо на моих глазах наследница престола переживала первую стадию принятия неизбежного. Ну а если точнее, шла в полное, тотальное отрицание.
По-хорошему, этот разговор надо было бы провести, как эдакий «круглый стол». Собрать всех глав примкнувших к нам фракций и популярно объяснить, на кой-чёрт они вообще втянулись в эту авантюру.
Однако «по-хорошему» не всегда равнозначно «по-человечески».
Так что при рассказе графа Стеклова присутствовали только альтушки, да я. Таня наворачивала круги по «лобному месту» вокруг своего чудо-кактуса.
— Ваше Высочество, — виновато склонил голову Виталий Владимирович. — Ну нельзя тогда было по-другому, понимаешь?
— Не называй меня так! — Танюха резко перескочила на фазу гнева и тут же перешла на торг: — А может, оставим всё как есть, а?
— Кадет Стекловата! — рявкнул я, пока мы не перешли к депрессии. — Ты вообще слышала, что рассказал Его Благородие⁈
— Слышала.
— Ну так и хрен ли ты тогда⁈ Лучший способ послужить Империи — это спасти её! Не того ли ты всегда хотела⁈
— Того, но…
— Ну и всё, значит! Тебе сказали Высочество, значит, Высочество! Скоро вообще Величеством станешь! И будешь править, как миленькая! Потому как все вот здесь сейчас собравшиеся в тебя верят. И их нельзя подвести, понимаешь? И кем нам всем быть: последней опорой престола или гнусными бунтарями, это тебе решать. Вот прямо сейчас.
Итак…
А что же, на самом-то деле, рассказал нам барон Стеклов?
Начал с самого начала. Ну а точнее, с покушения. Как оказалось, взрыв теплохода был инсценирован задним числом. Дескать, так и так, начался пожар в машинном отделении, перекинулся дальше, дальше, дальше. А на самом-то деле императрицу отравили прямо в собственной каюте.
С помощью магии, разумеется. Императрица была сильным магом-природником, как и дочь, и банальная химия её бы не взяла.
Один петрозаводский аристократик из тех, что доедают последний без соли и к аристократии имеют отношение лишь чисто формальное, во время небольшой стоянки умудрился впарить Её Величеству запакованный подарок для маленькой дочери. Небольшую такую цветастую коробку с бантом.
Некоторые моменты Стеклов опускал, но по факту… во-первых, охрана проверяла, но ничего подозрительного не нашла. Во-вторых, при открытии коробки сработал тот самый артефакт, и смерть Её Величества была чуть ли не мгновенной. В-третьих, наследница спаслась лишь чудом. В-четвёртых, судя по всему, «подарок» предназначался именно ей.
Петрозаводскую гадину нашли уже мёртвой, и следы заказчика на этом потерялись. Всё было спланировано и исполнено так хорошо, что у Величества не оставалось сомнений, если уж сволочи один раз сумели добраться до наследницы, то смогут добраться и повторно.
Правду о том, что девочка выжила, знали двое. Император и сам барон Стеклов.
Тогда же в злополучной каюте теплохода было принято решение. Татьяну Петровну объявили погибшей. Иронично, но сугубо для того, чтобы её защитить.
Дальше: на барона Стеклова показательно и очень-очень публично спустили всех собак. Не предотвративший покушение генерал-адъютант был отправлен в отставку, а на самом-то деле взял на попечение малолетнюю принцессу.
Время шло.
Таинственный негодяй не находился.
У Петра Петровича как раз наступало совершеннолетие, а Таня вот-вот разменяла третий десяток. По сути, настала пора срывать гриф «секретно» и вводить настоящую наследницу в курс дел, но именно тут… именно тут Величество и понял, что его начали травить.
И яд он узнал. Был он иным, но почерк отравителя Императору был известен.
Недолго думая, Пётр Николаевич отсрочил признание дочери на неопределённый срок и отправил группу «Альта» ко мне. В самое надежное место в Империи, как он сам выразился.
А сам разрешил себя травить. Риск, конечно, и знай я об этом, то, разумеется, высказался бы против. Но Величество решил всё сам.
